Впрочем, взбунтовавшийся комсомол не стал и не мог стать массовой альтернативой зюгановской партии. Противостояние КПРФ и РКСМ являлось скорее симптомом кризиса зюгановской политики, нежели способом разрешить этот кризис. Молодое поколение левых активистов, сформированное опытом 1990-х гг., не находило себе места в зюгановской партии и не имело собственного политического движения.

В течение 1990-х гг. число людей, воздерживающихся от голосования или голосующих против всех, постоянно возрастало. Теоретически кризис КПРФ в сочетании с полевением общества давал шанс на возрождение в России демократических левых. На самом деле, однако, все обстояло гораздо сложнее. Партии и движения демократических левых, весьма активные в период 1991—1993 гг., пришли в упадок или развалились, не выдержав совместного давления ельцинской власти и зюгановской КПРФ. Партия труда распалась. Социалистическая партия трудящихся резко сократила свою численность и влияние и медленно умирала[244]. В мире неолиберального капитализма левые оказываются обречены на радикализм, если, разумеется, они серьезно хотят играть роль в политической жизни. Однако «верхи» оппозиционных организаций эволюционировали в противоположном направлении. Хотя именно консерватизм и оппортунизм подорвали позиции КПРФ, соперничающие группы пытались занять позицию еще правее. Свободного пространства там не было, и ряды политических самоубийц множились.

К осени 1999 г. всем стало ясно, что время Ельцина в России кончается. И дело не в том, что конституция 1993 г. запрещала президенту баллотироваться на третий срок. Политическая и экономическая модель, созданная в результате октябрьского переворота 1993 г., исчерпала себя. В стране просто нет ресурсов для поддержания системы олигархического капитализма. Нет средств на инвестиции, нет возможности содержать паразитические элиты и развращенный ими средний класс. Единая команда олигархов, порой соперничавших между собой, но совместными усилиями контролировавших страну, распалась на соперничающие группировки.

«После 17 августа 1998-го власть и крупный бизнес друг другу более не доверяют, совместные дела вести не будут. Эпоха олигархического капитализма в России закончилась», — констатировал журнал «Власть». Увы, это заявление было явно преждевременным. Как признавал тот же журнал, несмотря на крушение финансовой системы, олигархи сохранили контроль над крупнейшими сырьевыми предприятиями страны. «Пока в Ханты-Мансийском округе есть нефть, а в Курской области — магнитная аномалия, будут живы и олигархи»[245].

И все же первоначальная олигархическая модель управления действительно развалилась. Власть раскололась на две группировки. С одной стороны — окружение Ельцина, так называемая «семья», объединившаяся вокруг дочери президента Татьяны Дьяченко, банкира Бориса Березовского, нефтяного магната Романа Абрамовича и аппарата президентской администрации. С другой стороны — лидеры местных элит, собравшиеся вокруг мэра Москвы Юрия Лужкова. Конфликт между ними становился все более острым, и к началу осени стало ясно — идет борьба на уничтожение.

До того как в 1998 г. рухнул рубль, положение основных олигархических групп казалось довольно стабильным. Большинство из них имело однотипную структуру, которая включала в себя компанию, экспортирующую сырье на мировой рынок, банк, аккумулирующий прибыли, и средства массовой информации, пропагандирующие преимущества либерального капитализма. За счет продажи сырья импортировались потребительские товары с Запада, которые покупал растущий столичный средний класс (он же был основным читателем общенациональных газет и социальной базой режима). Из тех же средств выделялись деньги на подкуп чиновников, политиков и журналистов.

Все группировки представляли собой ту или иную форму симбиоза чиновников и предпринимателей. Но формы их взаимодействия были различны. В одних случаях денежные мешки контролировали коррумпированных чиновников. В других, напротив, чиновники командовали предпринимателями. Последние группы складывались вокруг сильных региональных лидеров. Влияние губернаторов определялось их способностью контролировать ресурсы на своей территории и управлять волеизъявлением граждан во время голосования. Чем более откровенной была практика фальсификации выборов, тем более тесными оказывались отношения местной власти и бизнеса. Как уже говорилось выше, наиболее сильные территориальные группы сложились в Москве и Татарстане. Региональные лидеры создавали свои банки и финансовые группы, устанавливали контроль над местной прессой.

Особняком стояла группа Гусинского, которая специализировалась на развитии средств массовой информации и культивировании отношений с политиками. Имея собственную финансовую структуру (МОСТ-банк), традиционно связанную с московской городской администрацией, она не обладала серьезными позициями в сфере сырьевого бизнеса. В группу Гусинского (Медиа-МОСТ) вошли телекомпания НТВ, радиостанция «Эхо Москвы», ежедневная газета «Сегодня», еженедельники «Семь дней», «Общая газета», «Итоги», спутниковый канал «НТВ +».

В 1996 г. все средства массовой информации развернули мощную кампанию в поддержку Ельцина. После победы над коммунистами единый блок олигархов распался, поскольку началась борьба за раздел остатков государственной собственности. Тогда разразилась информационная война между ОНЭКСИМ-банком и Березовским. ОНЭКСИМ-банк опирался на газеты «Русский телеграф» и «Известия» (позднее слившиеся). Березовский сосредоточил в своих руках крупные пакеты акций двух телевизионных каналов (ОРТ и ТВ-6 — 16 и 26% соответственно). Он же спонсировал «Независимую газету» и журнал «Огонек», дал гарантии под кредит убыточных «Новых известий». При этом Березовский никогда не пытался приобрести издания целиком или даже контрольный пакет. Его власть покоилась на личных отношениях с редакторами и журналистами. Как выразился один московский предприниматель, Гусинский покупал газеты, а Березовский — людей. Сам Березовский постоянно подчеркивал, что в качестве акционера никогда не вмешивается в работу средств массовой информации.

Борьба Березовского с ОНЭКСИМ-банком окончилась примирением, но крупные пакеты акций бывших госпредприятий отошли к ОНЭКСИМ-банку. После этой неудачи Березовский стал культивировать свои отношения с Кремлем. Он все больше сближался с дочерью и советником Ельцина Татьяной Дьяченко, а в 1999 г. администрацию президента возглавил Александр Волошин, в прошлом партнер Березовского по бизнесу. Вместе они собрали деньги населения на производство «народного автомобиля». Ни одного автомобиля так и не было произведено, зато Березовский и Волошин стали заметно богаче.

Крах рубля в августе 1998 г. резко изменил положение дел. Финансисты оказались на грани банкротства. Ресурсы, считавшиеся безграничными, были исчерпаны. Колебание цен на нефть продемонстрировало уязвимость сложившейся экономической модели, а денег на инвестиции в промышленность (включая топливную) не было — они были растрачены или вложены в недвижимость за границей. Инвестиционные средства надо было где-то достать, лучше всего взять у олигархов-соперников. Топливно-финансовые группы существенно ослабели, территориально-бюрократические усилились. Увеличились амбиции местных лидеров. Если раньше они довольствовались тем, что Кремль не вмешивался в их дела, то теперь они стремились посадить своего человека в кресло президента. Когда было достигнуто соглашение о единстве между Лужковым и Шаймиевым, обслуживанием интересов этого блока занялась мощная информационная система, включающая практически все городские издания в столице, канал «ТВ-Центр», спутниковый канал «Метеор-ТВ» и ряд региональных газет. Сюда же примкнул «Московский комсомолец» — это не просто крупнейшее в Москве полубульварное издание, но и целая сеть дочерних газет в провинции. Лужков создал даже собственную метеослужбу: по его мнению, прогнозы погоды, готовящиеся соответствующей общенациональной службой, были тенденциозны. Медиа-МОСТ, не имевший собственных ресурсов, примкнул к Лужкову.