В тронном зале их уже ждали: Радай, пропавший заместитель Ле Сажа, почему-то одетый в белую накидку, и, конечно, Моррид. Восьмирукий гигант, напустив на лицо загадочное выражение, восседал на троне, укутавшись в подбитую мехом мантию; на голове его красовалась корона, миниатюрная копия видимой части его летающего дворца.

- Вы свободны, Вельконн, - Радай жестом отпустил офицера охраны и повернулся к Ле Сажу. Его продолговатый череп необычной, продолговатой формы, был большей частью скрыт скрыт под чёрной фуражкой с красным околышем, оплетённым золотистым шнуром. Тяжёлые, грубые скулы и массивный нос почти скрывали глаза - невзрачные, серые, несомненно, являющиеся вместилищем убогой души дезертира, ставшего генералом. Форма цвета ночного мрака, на которой виднелись многочисленные кроваво-красные пятна в виде петлиц, обшлагов, лампасов и тому подобного, вызывала подсознательный страх и раздражение. По мнению Ле Сажа, такая цветовая гамма великолепно отражала суть деятельности тайной полиции: тайные расправы, пытки и убийства. Золотая отделка, несомненно, символизировала щедрую оплату данной преступной деятельности.

Радай уставился в Ле Сажа невидящим взглядом, словно видел его впервые:

- Вам знаком сей достойный молодой человек?

Официальный тон дал Морриду понять, что речь идёт о доносе, вероятнее всего, кто-то рылся в его дневниках. Кто-то, обменявший их на белый хитон и место у трона.

- Да, знаком. Это один из моих заместителей.

Кустистые брови Радая удивлённо поехали вверх:

- Вы не знаете его имени? - Ле Сажу внезапно стало смешно, но он действительно не мог вспомнить и имени своего заместителя, хотя неделю или две назад их официально представили друг другу.

- Радай, они меняются так часто- и при этом настолько бесполезны, - что я действительно не успеваю их запоминать. Это так важно?

- Отнюдь, Ро-Ле-Са, хотя и выставляет вас далеко не в лучшем свете. Послушник Наяш - а послушники Бога-Отца, известного под мирским именем Моррид, никогда не лгут - утверждает, что вы неуважительно отзываетесь о правительстве и его политике.

На этот раз Ле Саж нашёлся практически тотчас же:

- Если такое и было, я этого не припоминаю - у меня столько работы, дорогой мой Радай, что вы даже не поверите.

Радай никогда и ни за что бы не поверил, что на Гейомии ещё хоть кто-то работает, даже если бы его грудь украсили голографической Звездой за храбрость первой степени. Ле Саж, обычно считавший и третьестепенную храбрость излишеством, сегодня, однако, проявил несвойственную ему отвагу. Дерзко глядя в глаза Морриду, он решился задать прямой вопрос Коронованному Президенту:

- Моррид, что происходит? Разве не видно, что это всего лишь донос, что меня оговорили?

Моррид сменил позу и внимательно посмотрел на Ле Сажа:

- Роже, я скажу вам, что тоже кое-что пишу, конкретно - стихи. Вернее, я сочиняю, а компьютер записывает. Да, я пишу стихи - хотите верьте, хотите нет. Но! - Моррид угрожающе сжал в кулак верхнюю правую руку и ударил ею в ладонь левой. - Но, не считая возможным их обнародовать, я никогда не оставляю запись там, где любой раб, чьего имени я даже не помню, может её взять и похитить! - В словах Моррида была заключена правда, однако Ле Саж не хотел даже говорить с ним о том, что любой писатель нуждается в признании, что он нарочно вёл себя столь небрежно. Он предпочёл лесть.

- Поэтому вы - Коронованный Президент, а я - всего лишь министр.

Лесть любят все, даже Коронованный Президент, начавший именовать себя Богом-Отцом. Моррид улыбнулся в ответ:

- Хорошо, Ро-Ле-Са. На этот раз для вас всё обойдётся без последствий. К сожалению, я не могу в сложившихся обстоятельствах разделить с вами кров. Вы покинете Корону на лифте и воспользуетесь услугами общественного транспорта. Прощайте!

Ошеломлённый Ле Саж едва не потерял дар речи. В себя он пришёл только тогда, когда Радай взял его за локоть и вывел из зала. Писателю хотелось плакать и рвать на себе волосы от бессильной ярости.

- Вы способны идти самостоятельно? - Ле Саж выдернул руку, так как Радай был последним существом во Вселенной от которого он бы принял помощь. - Да, конечно, министр обороны и тайной полиции.

Всем своим видом демонстрируя уверенность, Ле Саж прошёл по коридору в направлении лифта. Однако ноги, словно одеревенев, едва его слушались, а на лбу выступил холодный пот: более ужасной смерти, чем та, на которую обрёк его Моррид, нельзя было себе и представить.

7

Лифт - простая кабина, спускаемая на тросе из углеволоконных нанотрубок - доставил Ле Сажа на поверхность. Искажённый динамиком голос потребовал от него немедленно покинуть лифт, едва тот коснулся земли. Голос мог принадлежать кому угодно, но Ле Саж почему-то был совершенно уверен, что сейчас с ним говорил именно DMR-28, электронный мозг, затеявший и Революцию, и Пожар. Желал ли он власти, как то свойственно людям, создавшим его способным чувствовать и мыслить, или же попросту хотел исполнить программные приоритеты как можно лучше - это было неизвестно. Так или иначе, именно амбиции DMR-28, при желании способного получить доступ к любой информации и управлять любым прибором, включенным в сеть, несомненно, были главной причиной трагедии, постигшей Туфу. Ле Саж был в этом совершенно уверен с тех самых пор, как получил неопровержимые доказательства того, что Моррид одержал победу над великим неэвклидовым шахматистом Гаспаром при помощи подсказок, получаемых от компьютера.

Ле Саж осмотрелся по сторонам. Уже стемнело. Отёкшие развалины, находившиеся вокруг, напоминали море расплавленного и затвердевшего воска, на который выбралась маленькая мошка - министр культуры и образования Гейомии. У него не было ни моледиссемблера, ни плазмомёта - вообще, никакого оружия. К счастью, те, кто желал его смерти, не учли того, что при нём находится незримое, но могучее оружие - навыки хай-чи-вэй.

Всего лишь в нескольких десятках метров от него горели огни - то была одна из трёх восстановленных Морридом станций "надземки", электромагнитной монорельсовой дороги. Некогда линии ЭМР пронизывали весь город, соединяя отдалённые районы, от которых сейчас остались одни названия: Ишкедон, Ломбаса, Центробиржевой, Портовый, Ракетодром - общим числом более двух дюжин. Сейчас же сохранился лишь один короткий отрезок, тянувшийся, с одной промежуточной остановкой, до Банковской. Ле Саж с опаской посмотрел на пустой вагон, словно ожидающий его. О "надземке" ходила недобрая слава, и пользоваться ею обычно избегали; те же, кто осуществил хоть одну поездку и остался жив, рассказывали леденящие кровь истории о Кондукторе, демоне из иного мира, способном высосать душу задремавшего пассажира. Что из этих историй являлось правдой, а что - нет, с уверенностью сказать было нельзя, однако одно было известно наверняка: никто из тех, кто сел в вагон после полуночи, не доехал до точки назначения живым. Тела, если их случалось обнаружить, не носили следов какого-либо насилия; смерть, согласно результатам вскрытия, в большинстве случаев наступала в результате обширного инфаркта. Выпученные глаза мертвецов и сведённые в немом крике рты свидетельствовали о том, что причиной смерти стал пережитый ими невыразимый ужас. Однако даже самое тщательное расследование, предпринятое Радаем, не выявило каких-либо дефектов в работе вагона; устанавливаемые им камеры скрытого наблюдения либо выходили из строя, либо работали с перебоями, не позволяя добавить сделать какие-либо определённые выводы о природе феномена, связанного с "надземкой". Оставалось только принимать на веру существовавшие вокруг неё легенды. Одно обнадёживало Ле Сажа: анархо-антихристы, выходившие из канализации по ночам, чтобы охотиться на двуногую дичь, избегали проклятого вагона - особенно после того, как целая группа их, решив однажды ночью бесплатно прокатиться, прибыла на следующую остановку уже бездыханными, без малейших признаков жизни. Не пытались дьяволопоклонники и уничтожить или повредить вагон - тот прочно вошёл в их систему верований под названием "Инфернальная Колесница".