Она запнулась. Игорь обиженно молчал, а Вовка подумал, что Марина, как обычно, права; он не знает, почему, просто чувствует так. Повисла неловкая пауза; разбивая ее, Вовка заявил, что проголодался и хочет есть. "Кто со мной?" - спросил он, доставая припасы.

Они с аппетитом поели, размолвка забылась - тем более, что все этого хотели. Потом они вспоминали всякие смешные случаи из лицейской и университетской жизни, а потом, точно в срок, на взлетной полосе показался "Атлант" - и даже Игорь со своим вечным скепсисом умолк, любуясь красивой и мощной машиной с распростертыми крыльями и ракетой на спине. Даже отсюда рев двигателей заглушал голоса; разбег по пятикилометровой полосе, казалось, никогда не закончится. Наконец, "Атлант" поднялся в небо. Игорь приник к камере, желая снять все этапы полета. Через три минуты на экране полыхнуло белым: ракета с модулем стартовала. Воцарилось напряженное молчание. Вскоре показался "Атлант"; когда он садился, на белой спине, казалось, мелькнула подпалина от огня, а еще через пару минут пришло сообщение из ЦУПа: модуль станции вышел на заданную орбиту.

- Ну, вот, а ты говорил! - закричал Вовка, и тут же стал взахлеб рассказывать о новых проектах, о том, что "Атлант" - это только первая ласточка, что носитель можно сделать гораздо лучше, и вместо того, чтобы бесконечно копировать древнюю "Мрию", пора бы уже задуматься о космолете на термоядерной тяге.

- Пойдем завтра к нам, - расхрабрившись, предложил он Марине, - посмотришь, как мы работаем. Обещаю, скучно не будет!

Она, взглянув на него с улыбкой, покачала головой.

- Я завтра уезжаю. Рано утром.

Вовка растерялся.

- Куда?

- По магнитке, - туманно ответила она. - А может, и дальше.

***

- Ну, что скажешь? Понравилось тебе?

Марина весь день провела в лицее: слушала споры старшеклассников на семинарах, помогала вести лабораторные по робототехнике и даже поиграла в волейбол за девушек - те с ее помощью утерли-таки нос парням. Теперь Саша хотел знать, что она думает обо всем этом.

- Понравилось, - ответила Марина, - хорошие дети.

Они шли по бульвару, огибавшему комплекс лицейских зданий. Из ботанического сада донеслись приближающиеся голоса. Ветви раздвинулись, показалась группа старшеклассников с учителем. Дети, доселе возбужденно галдящие, вдруг притихли, а спустя мгновение над садом поплыли разноцветные зонтики размером с цветок одуванчика. Послышались восторженные возгласы, перекрываемые призывом учителя: "Дети, не толкайтесь! Каждый сможет попробовать!"

- В твоем молчании мне слышится "но", - с иронией сказал Саша. - Или я неправ?

Марина вздохнула.

- Да нет, прав, конечно. Вот, смотри - у тебя пятнадцать учеников в классе, так?

- Верно.

- Я заметила, ты работаешь не со всеми одинаково. На лабе ты половину урока провел с этой парочкой, как их...

- Борис и Ира.

- Точно! А ведь были ребята, у которых так ничего не получилось, и ты не успел им помочь.

- Согласен, но в первую очередь мы должны выявить тех, у кого есть способности. Ты ведь знаешь, это базовый принцип: поощрение научно-технического творчества, помощь тем, кто успешен в нем. От этих ребят зависит наше будущее, разве не так?

- Ты читал мемуары Горбовского? - неожиданно спросила Марина.

- Разумеется, - буркнул Саша, задетый за живое. - Сейчас ты скажешь, что он родился в депрессивном районе, учился в обычной школе, поступил в университет со второго раза, да и там особо не блистал оценками...

- Именно!

- Горбовский - это исключение.

- Да, как и все великие люди.

- Что ты предлагаешь? - сердито спросил Саша. - Набирать троечников и возиться с ними? Думаешь, это путь к успеху?

Марина не ответила. Некоторое время шли молча, потом она сказала:

- Ты извини, что я на тебя набросилась. Просто я тоже из этих, из троечников. И выросла я в таком же районе, как и Горбовский, и до восьмого класса училась в обычной школе, где половины предметов не было.

- Но теперь ты здесь, - сказал Саша. - Ты справилась.

- Да, и я благодарна тебе за помощь. Но сейчас меня волнуют те, кто остался там, где я родилась.

Он не знал, что сказать - такое часто случалось в разговоре с Мариной. Она отличалась от других лицеистов: замкнутая, молчаливая, часто равнодушная к общему веселью. Учеба давалось ей тяжело, и Саша нередко чувствовал неловкость, когда Марине долго приходилось объяснять то, что остальные схватывали на лету. И все-таки... все-таки в ней было нечто, вызывающее уважение.

Впереди показалась станция магнитки. С платформы открывался превосходный вид: невысокие, причудливой формы корпуса лицея, тонущие в зелени, блюдце озера с жилыми башнями по берегам, и дальше, вдали от магнитки, панельные многоэтажки старого города. Там и живут троечники, неожиданно подумал Саша.

- Знаешь, я решила вернуться домой, - сказала Марина.

- Зачем? Что ты там будешь делать?

Она улыбнулась.

- Лицей. Такой же, как здесь. Ну, примерно такой.

Саша уставился на нее.

- Как и с кем? Ты что, все предметы будешь вести?

Марина рассмеялась.

- Ну, поначалу лабораторных по робототехнике у меня не будет, да и 3-D микроскопов тоже. Но ничего, что-нибудь придумаем. Главное - творческий подход.

Саша хмыкнул.

- Ты серьезно?

Вдали показался поезд, бесшумно летящий к станции. Ожидающие потянулись к краю платформы.

- Серьезнее некуда. Кстати, создание семьи - тоже творческий акт, - весело добавила Марина. - Никогда не думал об этом, а? Или у вас, мальчиков, только космолеты с реакторами на уме?

Подъехавший состав избавил смущенного Сашу от необходимости отвечать. Марина обняла его и поцеловала в щеку.

- Навестишь меня? - спросила она из вагона.

- Обязательно! - с чувством пообещал Саша и простодушно добавил: - Мы все приедем, и Вовка с Игорем тоже.

- Давайте, давайте, буду ждать.

Двери плавно закрылись, поезд мягко тронулся, набирая скорость. Саша, проводив его взглядом, не торопясь пошел к лицею, обдумывая то, что наговорила ему Марина. Мысли скакали по недавнему разговору, и связать их никак не получалось: одно казалось верным, другое глупостью. В конце концов, он решил перечитать мемуары Горбовского: там все просто и ясно.

По крайней мере, так было раньше.

***

Игорь нашел Громова в лаборатории: тот сидел в кресле оператора, сцепив руки на затылке и уставившись в экран. В гладкой лысине отражались потолочные лампы.

- Пересдача завтра! - рявкнул Громов, не оборачиваясь. - Завтра, сколько раз повторять! И скажите всем, хватит по одному ходить!

- Я все сдал, - ухмыльнулся Игорь. - Досрочно, Аркадий Борисович.

Громов - низенький, с перетянутым ремнем животом, с волосатыми руками, торчащими из коротких рукавов светлой рубашки, энергично выкатился из кресла и крепко схватил - будто краб добычу - руку Игоря, сыпля приветственными вопросами и сверкая искусственным глазом: расплата за небрежность при работе с аттосекундными лазерами. Но оно того стоило, повторял Громов любому, кто имел терпение слушать - вспомните хотя бы Пекинскую термоядерную, как бы вы обошлись без импульсной генерации, а?

Захваченный радушием Громова, Игорь почувствовал, что еще немного, и не сможет сказать то, что собирался. Честно говоря, он и не смог - просто достал из сумки контракт (сувенир из Кадараша, да?) и молча протянул научному руководителю.

- Что это? - спросил тот, уставившись здоровым глазом на карточку. Неловко ткнул ее пальцем, на что карточка приглашающе пискнула. Игорь подсказал пароль.

Сведя брови домиком, Громов пролистал карточку, держа ее на отлете двумя пальцами - словно боясь, что та укусит. Игорь ждал вопросов, но их не было. Наконец, с потухшим лицом Громов вернул контракт.