Важно иметь в виду, что здесь широко распространено мнение о недопустимости убивать йети, и я дал от имени всех нас слово ни при каких обстоятельствах, за исключением бесспорного случая самозащиты, не уничтожать его. Кроме того, шерпы испытывают подлинный ужас перед встречей с йети, и многие придерживаются того убеждения, что с ним не следует связываться. С нетерпением жду того момента, когда увижу вас и узнаю все новости. Я не посылаю никакого общего отчета в Лондон, так как думаю, что вы уже в Катманду».
Я испытал большое облегчение, услышав от носильщиков Чарлза, что путешествие зимой они нашли вполне терпимым. Они сразу же изъявили желание присоединиться к нашей главной партии, когда через несколько дней мы пустимся в путь. Несмотря на задержку с грузом, я не терял надежды покинуть Катманду в воскресенье 24 января. Это было бы самым подходящим днем, так как он совпадал с непальским праздником Мин-Пачас, что в переводе означает «Конец пятидесятидневного периода, когда даже рыбам холодно». Выражаясь более прозаически, этот день знаменует конец непальской зимы и является первым весенним днем. Я считал, что такое стечение обстоятельств оказало бы благоприятный психологический эффект на нашу армию носильщиков, так как, по крайней мере согласно местному поверью, после праздника с каждым днем будет становиться теплее. Впрочем, психологический эффект продлится, вероятно, не больше двух-трех дней после того как мы покинем Большую долину, ибо высоко в горах зима вряд ли ослабит свою железную хватку раньше, чем через два месяца.
На следующее утро я, наконец, имел возможность обстоятельно поговорить с сирдаром Ангом Тсерингом. Прежде всего Анг Тсеринг вручил мне очень милое письмо от Тенцинга, желавшего нам «от всего сердца» удачи и успеха. Тенцинг писал: «Если бы я был в данное время свободен, поверьте, я был бы счастлив отправиться с вами».
Мне больше чем повезло с партией из четырнадцати шерпов, подобранной Тенцингом, Хотя мы не давали заявки специально на «тигров»-шерпов, добиравшихся с грузом до высоты в 7900 метров, — так как не хотели лишать их услуг альпинистские партии, которые, возможно, собирались достичь гораздо большей высоты, чем мы, — все же в нашей группе имелось четыре «тигра». К ним относился Анг Ньима, стройный юноша в яркой клетчатой ковбойке; несмотря на свою несколько хрупкую внешность, он во время прошлогодней экспедиции на Эверест поднялся с грузом до 8500 метров. Среди них был также Анг Дава, проявивший себя с наилучшей стороны в швейцарской и японской экспедициях; он обладает сильно развитым чувством ответственности, что должно сделать его естественным преемником таких людей, как знаменитый Тенцинг и храбрый Анг Тхарке, когда те уже будут не в состоянии совершать восхождения.
Анг Тсеринг — это был знаменитый Анг Тсеринг — заслуживает особого упоминания, и если напишут историю шерпов, исключить его из нее будет невозможно. Ему теперь, вероятно, около пятидесяти лет, но на вид он гораздо моложе, поистине очень молод, и с трудом верится, что он был одним из шерпов, еще в 1924 г. сопровождавших генерала Брюса на Эверест. Во время этой злосчастной экспедиции Меллори и Эрвайн погибли при попытке достичь вершины. Анг Тсеринг, которому тогда не исполнилось еще и двадцати лет, находился в распоряжении кинооператора.
В 1929 г. он участвовал в другой большой экспедиции, сопровождая немецкую партию Пауля Бауэра в безуспешной попытке взойти на Канченгджангу.
Следующие три года он работал с менее крупными экспедициями, но в 1933 г. вернулся на Эверест с Хью Раттледжом. Если бы Анг Тсеринг не имел даже других заслуг, о нем всегда будут помнить, как о единственном оставшемся в живых участнике высотной группы, которая погибла в 1934 г. на Нанга-Парбат. Ангу Тсерингу пришлось одному совершить спуск, во время которого шансы на спасение не превышали одного на тысячу. Анг Тсеринг добрался до лагеря IV, почти ничего не видя из-за снежной слепоты, совершенно измученный и сильно обмороженный. Он оставался без пищи по меньшей мере неделю, по его утверждениям — десять дней. Едва ли приходится удивляться, что после такого испытания Анг Тсеринг провел девять месяцев в больнице и потерял вкус к работе на больших высотах. В качестве компенсации он получил медаль и 22 фунта стерлингов.
Прошло пять лет прежде чем Анг Тсеринг отправился в 1939 г. на пики, расположенные в верховьях долины Кулу. Во время войны он служил в Ассамской стрелковой части, а затем открыл в Дарджилинге предприятие по обслуживанию туристов и прокату пони. В 1951 и 1952 гг. он сопровождал генерала Вильямса на Камет и в том же 1952 г. работал поваром швейцарской осенней экспедиция на Эверест. В 1953 г. снова был со швейцарцами у Дхаулагири и с Т. Дж. Фаулом на пиках Кулу.
О степени ущерба, причиняемого здоровью шерпов высокогорными восхождениями, можно судить по тому, что, не считая ветерана Гьялгена, Анг Тсеринг единственный, оставшийся в живых шерп, участвовавший в Эверестской экспедиции 1924 г. Кроме Давы Танду, он единственный оставшийся в живых шерп, принимавший участие в Эверестской экспедиции 1933 г. и в экспедиции 1934 г. на Нанга-Парбат, причем Танду работал тогда на небольшой высоте.
Некоторый интерес для читателей могут представить еще двое из наших шерпов, Дану и Норбу, сопровождавшие Тилмена и Хоустона на Эверест в 1950 г., когда впервые к массиву приблизились с юга. На страницах книги Тилмена «Непальские Гималаи» Дану фигурирует под именем «Дану-Прометея», так как вместо скромного лагерного костра он устраивал бушующее море огня. Зиму 1952/53 г. Дану провел с Бисуасом в Сиккиме, а в ноябре 4953 г. сопровождал Фаула в Кулу. Характерный для шерпов юмор проявился в том, что Норбу приставили ко мне в качестве личного шерпа: я был самым высоким сахибом (190 см), а он самым маленьким шерпом. Однако Норбу вскоре доказал, что при маленьком росте он имел большое сердце. Он проявил себя прекрасным носильщиком, всегда был впереди в опасных положениях, а в лагере отличался опрятностью и энергией. Он обладал приятным обыкновением оказывать множество мелких услуг, создавая для меня дополнительный комфорт.
Когда я закончил разговор с Ангом Тсерингом, пришла телеграмма из Раксаула с сообщением, что наш груз прибыл туда и отправлен на автомашине в Дхурсинг. Вечером состоялась самая радостная встреча с Томом, Джоном, Стеной и Биллом, прилетевшими из Симры. Отряд индийских военных саперов, расквартированный поблизости от Дхур-синга, чрезвычайно любезно вызвался присмотреть за погрузкой нашего снаряжения и продовольствия на канатную дорогу. У прибывшей партии Тома был такой вид, словно она явилась с Эвереста, а не из Англии. Все они заросли многодневной щетиной и были покрыты с головы до ног грязью и пылью. Путешествуя самолетом, а затем поездом, Том и Билл целую неделю не спали в постели.
Для нас наступил период лихорадочной деятельности. Следовало уложить груз в двадцатисемикилограммовые тюки и отделить, что потребуется немедленно и для перехода до Намче-Базара, от того, что нам понадобится впоследствии, когда начнутся поиски.
После путешествия в несколько тысяч километров пароходом, трех перегрузок на железной дороге, перевозки на грузовике и по канатной дороге и, наконец, после переноски на спине носильщиков из всего нашего снаряжения недоставало только мешка гвоздей. Впрочем, 70 тюков груза, в основном радиооборудования и добавлений к личному багажу, о которых вспомнили в последнюю минуту, должны были доставить из Лондона в Калькутту самолетом, и они еще не прошли таможен.
Во второй половине дня прибыли на самолете Джералд и Бис, а Акхей Бхутиа, специалист по выделке шкур, который должен был сопровождать Биса, пришел пешком. Теперь все участники собрались в Непале. В этот период Акхей, обладавший внешностью воинского старшины и обильно нафабренными усами, оказался для нас надежным помощником. Он был тут, там, повсюду, выполняя работу за троих. Выяснилось, что он говорит на большей части гималайских наречий, равно как по-английски и немецки. Он прочно завоевал репутацию лагерного весельчака, хотя справедливости ради надо сказать, что вообще все шерпы редко бывают не на высоте в этом отношении.
