– Как дела у тебя? – приблизившись, спросил Жека.
– Да все нормально, – ответил Марк. – А у вас?
– Работа кипит… Вот, держи, это тебе, – Жека протянул Новопашину большую термокружку с нарисованными на ней пингвинами, которые хотели казаться смешными, но выглядели только лишь глупыми мудаками. – Кофе. Осторожно, горячий.
– Спасибо, – кивнул Марк, приоткрыл отверстие на крышке и отхлебнул. – Да, горячий. Хорошо. Спасибо, – сказал он еще раз. – Как там дед Стас? – спросил он, чтобы что-то спросить.
– Умирает, – внешне спокойно пожал плечами Жека. Ему казалось неправильным нагружать своими эмоциями человека, который три дня назад потерял близкого и сейчас выглядел так, будто его заставили проглотить леску с рыболовными крючками, а теперь по миллиметру вытаскивали ее обратно. – Я ему подвожу героин, чтобы он не мучался от болей, а сиделки его колют… Дождь кончился, я смотрю.
– Иди домой, – ответил Марк. – На всякий случай. Тебе лучше не околачиваться тут. Мало ли…
– А что будем делать? Завтра, – Жека вопросительно взглянул на Марка. – То есть уже сегодня.
Новопашин заглянул в салон машины, посмотрел на часы на приборной панели. Два часа, начало третьего. Повернулся к Жеке. Решение, только что пришедшее в его голову, освеженную кофе и ночным воздухом, даже ему показалось выношенным и обдуманным.
– Будем искать того дага, на которого ты работал. Или узбеков с СТО. Кого-то, кто может рассказать о трупе из «лексуса». Ясно же, что тело в багажнике оказалось неслучайно. И все твои проблемы – из-за него.
Он промолчал о, наверное, немалой вероятности того, что Джонни И. искал Жеку только из-за угнанной машины и разбитой головы. Все может быть.
– Узбеки – те, кто остался жив – разбежались после пожара. А Аббас… Он не брал трубку, а потом стал вне зоны действия сети. Как мы его найдем?
– Найдем, – ответил Марк, чувствуя, что его голосу не хватает уверенности. – Человек не иголка. Главное – знать, откуда начать поиски.
– И откуда – в нашем случае? С «Треугольника»?
– Ну, видишь, – почти через силу улыбнулся Марк. – Из тебя бы, наверное, получился опер.
– Нет уж, спасибо, – помотал головой Жека. – Я лучше останусь тем, кем есть. Работа более творческая. И перспективы роста. Сегодня угоняешь «шкоду», завтра – вот такую как у тебя «бомбу», если это барахло заведется, послезавтра – «ягуар».
– А через неделю валяешься в канаве с проломленным затылком… Двигай домой. Начнем с утра.
Жека заглянул в «бэху».
– Ты бы кресло хоть опустил, вздремнул, а то сидишь, не сомкнув глаз. Тут все-таки охранники в доме есть, в камеры смотрят.
– Вот они и посмотрят, как тебе горло перережут. А потом моих бывших коллег вызовут.
– Что-то ты все какие-то мрачные перспективы мне рисуешь.
– А у тебя других нет, – серьезно ответил Марк. – С таким-то образом жизни… Быть гомосеком и не предохраняться – и то менее рисково.
– Пошел на хрен, – сказал ему Жека и направился к дому.
У огораживающего дом забора почувствовал, как ему в спину уперся взгляд, и вскинул правую руку с поднятым вверх средним пальцем. Обернулся, чтобы увидеть реакцию Марка, но тот смотрел не на него, а куда-то в другую сторону. Жека скользнул внимательными глазами в том направлении, но ничего не заметил. Поднес взятый у Насти ключ-«таблетку» к замку калитки, толкнул и оказался за забором. Шагая через двор, оглянулся еще раз. Пялился кто-то ему в спину или все-таки показалось?
* * *
– Зачем ты с собой ноут привез? – спросила Настя у Андрюхи, пока тот подготавливал к работе принесенный с собой компьютер. – Я же сказала, что у меня есть.
– Знаешь, это все равно, что чистить зубы чужой щеткой, причем – обувной. Я только на своем буке и только Линукс мэйчу. Даже на работе. А вы ловите вирусняки со своей Виндой.
– Я давно заметила, что все айтишники такие снобы… А почему, кстати, ты Гарфилд?
– Потому что не Матроскин, – ответил за недовольно запыхтевшего Андрея Жека. – А не Матроскин – потому что на машинке не умеет…
– Онегин, – повернулся к Жеке его друг, – славный мой приятель, а что ты так раздухарился тут?.. Гарфилд – потому что пухлый, веселый и люблю молоко, сметану и кисок. Я, наверное, в прошлой жизни точно котэ был.
Бывший котэ – большой, в зеленых джинсах и попугаистой красной футболке со смайликом, не хватало только широкополой шляпы как у Незнайки – в оранжево-сером интерьере малометражной студии выглядел метеоритом, рухнувшим в арктическую пустыню.
– Хочешь, у меня с поллитра кефира есть? – спросила Настя.
– Тащи, чего спрашиваешь? Или дразнишься? – подозрительно уставился на нее Андрей.
Настя отошла к холодильнику, достала из него початую картонную коробку «Веселого молочника» и вылила все ее содержимое в большую кружку.
– Может, лучше блинов нажаришь? – обернулся к девушке Гарфилд.
– Ой! А я не умею! – призналась Настя.
– Почему я не удивлен? – сам себя спросил Гарфилд. – А, ну да, – он кивнул на черно-белую фотокартину над кроватью – с обнаженной Настей и эрегированными членами по краям. – Обычно либо готовить умеют, либо в порнухе снимаются… Жека, надеюсь, хоть один из двух этих херов твой? Тот, что длиннее? Скажи, что ты его просто черникой или гуталином вымазал?.. И она все еще здесь висит?.. Странный ты… Ладно, давай кефир и показывайте, что у вас тут.
У них был видеофайл. Гарфилд перекинул его к себе на ноутбук и только тогда открыл. Из колонок ноута заиграла хриплое некачественно записанное диско из 80-х, на мониторе замелькало время от времени смазывающееся и теряющее резкость изображение. Ручная, как при съемках экшена, камера – и явно непрофессиональная. А может быть – телефон. Только вряд ли кто-то бы дал снимать на телефон то, что они сейчас видели на мониторе.
Девушка. Из-за обильного макияжа и не поймешь – красивая или нет, но молодая. Смеется. Потом становится на колени и начинает делать минет мужику в возрасте. Тому не помешало бы заняться спортом – голый выдающийся вперед живот колыхается при встречных движениях мужчины бедрами, когда он грубо насаживает рот партнерши на свой стоящий колом, но, кажется, не такой уж большой член в телесного цвета презервативе. Девушке неудобно, ее лоб упирается в живот партнера. Мужчина поворачивается лицом к камере, делает манящий жест свободной рукой.
– Иди к нам, – зовет он.
Его голос записан не очень хорошо, с искажениями от играющих из невидимых колонок «Bad Boys Blue», и нужно напрягать слух, чтобы разобрать слова, но все слышно – читать по губам не надо.
Камера приближается к занимающимся сексом людям. Опускается на уровень отсутствующей у мужчины талии. Десять или около того секунд орального секса крупным планом. Тугое «О» губ девушки, скользящее по обтянутому латексом члену. Быстрые прикосновения языка к головке. Нитка слюны, на несколько мгновений повисшая между пенисом и подбородком девушки.
Камера смотрит вверх, заглядывает в лицо мужчине. Тот спрашивает у нее:
– Чего ждешь? Присоединяйся.
Камера движется взад – вперед вдоль члена, уходящего при наезде куда-то вниз, за кадр. Разрешение такое, что когда объектив приближается и застывает на краткий миг, видны даже поры на дряблом животе и теряющие меланин лобковые волосы. Пару раз изображение ненадолго рассыпается на путающие цвета квадраты, потом собирается вновь.
– Сними очки! – говорит мужчина.
Происходит смена ракурса по головокружительной траектории вроде петли Нестерова, и камера застывает на какой-то поверхности, напоминающей столик. Теперь видны все трое. Мужчина и две девушки, одна из которых – блондинка в полуспущенных джинсах и с сосками обнаженной груди, заклеенными крест – накрест белым пластырем или чем-то похожим.
Жека посмотрел на Гарфилда. Тот пялился на монитор с отвисшей челюстью и с испачканным в кефире ртом. Заметив Жекин взгляд, он остановил видео.
