В машине Марк включил свет, высыпал «снег» на опускающийся подлокотник, попавшейся под руку пластиковой дисконтной картой заправок «ПТК» раздробил комочки, сделал дорожку и через свернутую сторублевую купюру втянул в нос порошок. Слизистую обожгло так, словно в этом и заключался весь интерес наркобаронов и пушеров, через которых эта порция кокаина дошла до Марка.

– Откуда он здесь?

– Кто-то забыл, наверное, слушай.

– Забыл? – Жека посмотрел на Эргаша. – Как забывают зонты в транспорте, ты про это, что ли?

– Э, слушай, Жека-джан. Что зонты? Ну, есть у тебя зонт, а тут солнце светит – и что толку в твоем зонте? Только мешается под рукой. А дождь полился, ну, пришел домой, голову тряпкой вытер, если тюбетейку забыл – вот и все, да? Зачем, вообще, тебе зонт? Он же на поле как хлопок не растет, да? Надо покупать, деньги тратить. А ты в следующий раз будь хитрым как Алдар Куса и на эти деньги лучше пашмак купи, скушай и меня вспомни – ай, Эргаш-джан, научил, молодец! А вот я однажды забыл сдачу в магазине, тридцать рублей. Так обидно было – вах! – как если бы ты десять зонтов забыл, да?

– Он точно мертвый? Вы проверяли? – перебил россказни молодого узбека Жека.

– Э, мертвый. Он же не Жидкий-Терминатор-джан, да? Дырка в нем, большая. И холодный такой – как холодильник на Северном полюсе, слушай. А еще молчит. Вот музыку ты слушал, «Radiohead» например. Знаешь ведь, да? Том Йорк-джан поет еще там. Вот слушал и выключил, надоело, слушай. Молчит музыка, да? Так вот он молчит как эта музыка, слушай.

Жека вздохнул.

– Ладно, Эргаш, где Темир?

– Сейчас будет, я ему уже звонил… Пойду чайнику горячо сделаю, да? Темир сказал, что ты кофе не успел попить, да?

Жека вспомнил, как он что-то сумбурно говорил Насте, придумывая срочную причину для своего бегства, и какой удивленный у нее был взгляд.

– Я позвоню завтра, – сказал он на прощанье.

Настя не ответила, только махнула рукой и уклонилась от поцелуя в щечку.

По шаткой металлической лестнице Эргаш поднялся на второй этаж и скрылся за дверью. Жека остался возле угнанного вечером «лексуса», в открытом багажнике которого лежал труп. Это был – именно, что был – невысокий кавказец лет сорока пяти или старше, свернувшийся в багажнике с прижатыми к груди коленями. Его смуглое лицо с щетиной на подбородке было видно только наполовину, но по умиротворенному выражению и по позе эмбриона, в которой он лежал, у Жеки создалось ощущение, что кавказцу хорошо и лучше бы его не трогали вообще.

– Проблема, Жека-джан, – сказал неслышно подошедший со спины (Жека вздрогнул и обернулся) Темир. – Не пугайся, дорогой… Надо от него избавиться.

– Как избавиться? – спросил Жека.

– Я не знаю – как, – пожал плечами Темир. – Выкинуть на свалку, закопать, скормить собакам. Знаешь, какие тут псы–социопаты бродят, мигом съедят… В общем, как сам захочешь.

Как сам захочешь, подумал Жека. Полчаса назад он, сытый и довольный жизнью как объевшийся сметаной кот, собирался идти в гости к красивой девушке, пить кофе на ночь глядя – чтобы под этим ни подразумевалось. Теперь он слушал варианты избавления от тела убитого человека, которые на-гора выдавал ему бывший инженер-электрик муйнакского консервного завода (это там, где пестицидные бури над высохшим дном Арала и ржавеющие в песках корабли) в грязном кирпичном, провонявшем пловом и соляркой, тускло освещенном боксе.

– Амиго, а как то, что ты советуешь скормить труп собакам, соотносится с твоей верой? – съязвил Жека.

– Ну, не я буду это делать, – развел руками Темир. – Аллах милостив.

– Темир-ака, но вы же мне поможете? – заволновался Жека.

Еще чего не хватало – в одиночку волохаться с мертвым телом. Как он, вообще, прилип на это? Труп в багажнике «лексуса» – как он там оказался? И почему это его проблемы? Он, что ли его туда положил? Но до Аббаса не дозвониться, его номер не отвечает.

– Помогу, Жека, – сказал, погладив бороду, узбек. – Тут есть токарный цех, видел? Там работает уборщиком Ульмар-ака, у него есть ключи. Мы с ним из одного махалля. Я сейчас позвоню ему, он отопрет тебе цех, включит электричество. Подвезешь туда его, – Темир кивнул на тело. – Ульмар покажет, как пользоваться гильотиной. Станок такой, металл режет. Порубишь тело на куски, будет легче спрятать. Ульмар потом все уберет. А с деньгами разберемся позже.

Решение, элегантное как сумо. Сглотнув подступивший к горлу комок, Жека ошалело уставился на узбека.

– Я не смогу разрубить его. Это же человек.

– Ну, если так, то отвези в полицию.Там у тебя его заберут, гарантирую. Только про нас никому не говори.

Это он так шутит? Порезанное морщинами лицо бригадира не выдавало никаких эмоций. Если он улыбался, то – глубоко в душе. Или он серьезно говорит? Серьезно? Жека потер ладонью вспотевший лоб.

– Пойдем лучше чаю попьем, – сказал Темир, беря Жеку за плечо. – Успокоишься, голова прояснится. Мысли придут в голову. Пойдем.

Они поднялись наверх. Те восемь–десять квадратных метров, где он оказался, выглядели так, будто в бывшее заводское помещение въехала шайка молодых дизайнеров или музыкантов, перемежая светло-голубую краску с антибактериальной защитой, в несколько слоев покрыла кирпичные стены, пол и потолок, повесили светильники «хэнд мэйд» из того, что было, а потом съехала, оставив следующим жителям репродукции Уорхола и запах, будто в секретном углу каморки помочилась кошка. Замызганная электроплитка и когда-то белый чайник «Тефаль» с отпечатками грязных ладоней на ручке были уже узбекскими артефактами.

У стола сидел Эргаш, разговаривающий с открытым ноутбуком. Его речь на узбекском перемежалась терминами вроде «прокси-сервер» и «ай-пи адрес». С другой стороны скайпа сквозь звонкий аудио-насвай суфийской музыки отвечал какой-то узбек – вроде как ровесник Эргаша, зависавший в будто бы чайхане. Выглядело это все, подумалось Жеке, как если бы Папа Римский подкатил к собору Святого Петра на огненного цвета «ламборджини дьябло».

Подвинув Эргаша на угол стола, Жека с Темиром пили горячий зеленый чай. Не ощущая вкуса, обжигая язык, Жека глотал напиток и глядел, как раскручиваются в стеклянном чайнике заваренные уже в третий раз чайные листья. На глаза ему попался свернутый молитвенный коврик. Подумалось, что если бы найти такой же, но большой, то можно было бы закатать труп в ковер и выбросить. Как бы отнесся к такому раскладу этот их Аллах?

Жеку озарило. Есть у него один знакомый татарин – мусульманин, явно умеющий договариваться с Аллахом – потому что водку пьет как воду, а от шашлыков за уши не оттянешь. Олег Батяня. Найдя в айфоне нужный номер, нажал вызов.

– Алло? – услышал он на другом конце вальяжный басовитый голос, пробивающийся через женский визгливый смех, шум посуды и другие звонкие звуки жизни. – Жека, ты что ли?

– Олег, привет. Помощь нужна.

– Легко, что надо-то?

– Тут это…Человек образовался вдруг неожиданно.

– Что за человек?

– Олег… Как бы сказать… Мертвый человек.

– Ух ты. Сбил кого-то?

– Нет, случайно нашел.

– Случайно, – хмыкнул Олег, официально работавший ландшафтным дизайнером на Северном кладбище. – Ничего себе – у тебя находки. Я вот один раз «Нокиа 3310» нашел, да и та с экраном разбитым. А ты – сразу труп. И что ты хочешь?

– Можно у тебя на кладбище похоронить? Тайком.

Батяня, на секунду задумавшись, спросил:

– А как же оркестр? Венки?

– Олега, бля, завязывай шутить!

– Понял. Не вопрос, зароем, Жека. Подселим к кому-нибудь в свежую могилу. В тесноте да не в обиде, верно? – Олег засмеялся. – Подвози завтра к вечеру.

– Завтра? Батяня, я думал, этой ночью получится.

– Нет, Жека, это ты плохо думал. Я даже не в городе сейчас. На даче у друга синячу, вливаюсь в социум, отдыхаю от покойничков. Так что только завтра, извини.