Собственно, рисковать ему уже было особо нечем. Каждая новая недвижимость, приобретаемая им под залог предыдущей или в кредит, в конечном счёте при разводе доставалась очередной бывшей жене, вместе с претензиями банков-кредиторов. В итоге, там, где прошёл Роберто, не осталось ничего, кроме невыплаченных кредитов, неоплаченных счетов, огромных долгов, разъярённых банкиров, обманутых поставщиков и проклинающих его женщин. С таким вьющимся за ним длинным шлейфом нерешённых финансовых проблем, проклятий самых разных людей и кучи детей, оставшихся без отца, он и подошёл ко встрече с Маргарет.

*   *   *

Когда переживаешь нечто страшное, когда твой мир рушится, то где-то в глубине души появляется лёгкое утешение: самое страшное уже в прошлом, и хуже быть уже не может. Может, ещё как может ! Никто не даст перевести дух и стереть пот со лба, никто не пообещает, что все беды позади.

По возвращении из Парижа, где Пьер-Анри провёл несколько часов на допросе в управлении контрразведки, он узнал о своём увольнении из Министерства иностранных дел. В тот же день ему было предписано в кратчайший срок освободить служебную квартиру, арендуемую посольством.

Вскрыв полученную за время своего отсутствия почту, он обнаружил письмо, извещавшее о почти одновременной смерти его родителей (с которыми он уже много лет не поддерживал отношений) в доме престарелых на юге Франции. В том же письме нотариус уведомлял, что остатки их скромного состояния были израсходованы на лечение и похороны.

Другим письмом адвокаты извещали о расторжении брака Пьера-Анри Морель и Маргарет Линнер, которой, согласно решению суда, отходила половина его состояния. Пьер-Анри никогда не умел экономить и не любил копить деньги, а последнее время охотно тратил их на развлечения с хорошенькими студентками. Решение суда означало, что он оставался практически без средств к существованию.

Не приходилось рассчитывать даже на скромный университетский заработок, так как из очередного письма он узнал, что руководство университета расторгло с ним договор по причине жалобы одной из студенток на его поведение, недостойное преподавателя.

По прошествии нескольких недель, проведённых в дешёвых гостиницах в предместьях Лондона, и тщетных попыток найти себе хоть какую-нибудь работу, Пьер-Анри оказался выброшенным на улицу без гроша в кармане.

*   *   *

После развода, совпавшего по времени с увольнением Пьера-Анри и выселением из посольской квартиры, Маргарет была вынуждена в который раз в своей жизни вернуться жить туда, откуда ей всегда хотелось как можно быстрее уехать – в дом покойного Исаака, занимаемый Элизабет.

Энн несколько раз приходилось бывать там, навещая бабушку, и каждый раз она чувствовала себя крайне неуютно. После очередного визита туда ей приснился повешенный в саду дома какой-то незнакомый пожилой человек (Энн, разумеется, ничего не знала о том, что произошло с Исааком). Обстановка этого жилища давила на Энн тяжёлым грузом, вызывая гнетущее ощущение. Ей казалось, что отовсюду, куда бы она не посмотрела, за ней наблюдают зоркие блестящие глаза большой чёрной птицы. Она чувствовала, что всё здесь насквозь пропитано мрачными мыслями, и ей хотелось поскорее выйти наружу.

На протяжении многих лет в этом доме жили люди, источавшие раздражение, злобу и ненависть, которые впитались в стены дома и скопились в таком количестве, что дом стал походить на ветхую плотину, с трудом сдерживающую колоссальный напор воды. Нужен был лишь небольшой импульс, чтобы плотина окончательно перестала справляться с натиском бурлящей воды и её прорвало. Таким импульсом стало очередное возвращение Маргарет в дом.

*   *   *

Последние годы Роберто был всё меньше удовлетворён своей личной жизнью. Он уже давно не ловил на себе восхищённых взглядов молодых женщин и не слышал их восторженных комплиментов в свой адрес.

Однажды, проснувшись после бурно проведённой ночи, выйдя из ванной комнаты в распахнутом халате и вернувшись в спальню, он остановился перед большим зеркалом и стал внимательно себя изучать. Постепенно гримаса отвращения всё явственнее обозначалась на его лице: из зеркала на него смотрел на редкость противный пожилой мужчина маленького роста, с худыми и жилистыми кривыми ногами, поросшими жёсткой тёмной шерстью, отвислым, как у племенной хавроньи, брюхом, тонкими руками и узкими плечами, висячими боками и полуседой-полулысой головой. Маленькие мутные заплывшие глазки, багрово-сизый мясистый нос и расплывчатые очертания изрядно помятого бородатого лица дополняли это унылое и неэстетичное зрелище, которое не спасало даже внушительных размеров мужское достоинство, коим Роберто так гордился.

Его взгляд обратился на широкую постель, в которой крепко спала его очередная избранница на одну ночь, молодая длинноногая блондинка с пышными формами.

Это как же надо любить деньги ! – думал Роберто, переводя взгляд со спящей молодой женщины на своё отражение в зеркале и обратно. – Наверное, старею, не иначе – самокритично оценил ситуацию он, поймав себя на мысли о том, что подобные рассуждения раньше не приходили ему в голову.

Однажды утром Роберто разбудил какой-то непонятный резкий запах, которого ему ещё не приходилось слышать. От этого запаха становилось трудно дышать, резало глаза и возникало необъяснимое чувство страха.

Да, да, сеньор⁴ Перес, вы не ошиблись, это – запах неминуемо надвигающейся одинокой старости, – подсказал ему кто-то глубоко внутри него.

И сеньор Перес понял, что настал тот момент, когда надо в очередной раз попытаться навести порядок в своём повседневном существовании и, возможно, скрасить грядущую старость присутствием в доме красивой женщины моложе его.

Он долго размышлял, каким образом сделать предложение Маргарет так, чтобы она не смогла ему отказать. Дело осложнялось тем, что Роберто постоянно жил в Париже, а в Лондоне бывал лишь проездом – по делам и чтобы встретиться с Маргарет, и времени на ухаживания и ожидание у него не было. В тот же вечер Роберто пригласил в театр все три поколения семьи Линнер – Морель по женской линии, решив в антракте предложить Маргарет руку, сердце и мнимый пухлый кошелёк.

Энн быстро собралась и сидела в гостиной, укоризненно поглядывая то на бабушку, которая стояла у окна и что-то шептала, то на неспешно прихорашивающуюся мать, то на часы. Такси давно приехало, а Роберто уже должен был ожидать их у входа в театр.

У красивой женщины всегда есть право опаздывать ! Запомни это, Энн, – заметила Маргарет, в очередной раз перехватив недовольный взгляд дочери. – Её должны ждать. И никогда не вздумай извиняться за опоздание, особенно, перед мужчиной: он всегда этим воспользуется, почувствовав твою слабость, чтобы при случае унизить и растоптать тебя.

Энн терпеть не могла выслушивать подобные сентенции и наставления своей матери, последнее время всё чаще обрушивавшиеся на неё.

Мамочка, тебе очень идёт это вечернее платье, – решила сменить тему разговора Энн и тут же поняла, что сказала это напрасно.

Неприязненное молчание матери было ответом на фальшивые слова дочери.