Ничего не говоря, но и не перебивая его, Гермиона только изумлённо смотрела на Рона, молча слушая речь парня. Оставив после в руке девушки кольцо, гриффиндорец ушёл с балкона. Покрутив кольцо в руке, Грейнджер на миг закрыла глаза. В очередной раз выбор был за ней…

***

- Твоя камера, Малфой! – введя слизеринца в новую камеру, объявил работник Азкабана, после чего вышел, заперев дверь камеры снаружи, но стоило охраннику сделать всего пару шагов, как вдруг он услышал громкий смех Драко Малфоя.

Казалось, словно жизнь в очередной раз сыграла с ним злую шутку. Та самая камера, где всё началось, где он познакомился с Мартином Бернаром, где полностью изменил себя. Та самая, столь ненавистная ему, злополучная камера. И именно сюда поместили его на семь долгих лет, именно здесь он будет коротать свои годы заключения в Азкабане. Всё те же стены, тот же потолок, та же дверь. Всё то же, что и год назад, за исключением отсутствия сидевшего на полу, облокотившись спиной об левую стену от двери, чернокожего старика, изменившего судьбы многих людей, изменившего самого Малфоя. И теперь он, уже один, должен будет пробыть здесь семь лет, не имея возможности даже на мгновенье забыть про свои ошибки, не имея возможности забыть о том, что случилось, не будучи в состоянии забыть про то, кем он был и кем стал. Повернувшись, Драко докоснулся лбом холодной железной двери, закрыв глаза. Он снова здесь, где всё началось, здесь, где всё и закончится. Жизнь воистину комична…

Глава 32.Эпилог

- На выход! – объявил мужской голос, обладатель которого открывал ворота. Неспешным шагом, покрепче сжав в руке небольшой пакетик, столь мизерные, оставшиеся за эти годы, пожитки, которые был смысл забрать с собой, молодой мужчина вышел за пределы ворот. На миг он остановился, осматриваясь вокруг. Когда-то, когда его только вели сюда, он не старался обратить внимание на окружающую среду: она просто не интересовала его. Тогда голова была забита иными помыслами, но не сейчас. Неспешно и внимательно рассмотрев окружавшую великую вековую тюрьму местность, мужчина на секунду остановил свой взгляд на дереве, огромном дубе, расположенном вдали. Он единственный выделялся среди своего окружения, единственный пестрил на своей верхушке яркими зелёными листьями, вся остальная же природа: травы, небольшие кустарники, немногочисленные цветы – всё это было блеклым. Неудивительно, ведь Азкабан окружали дементоры, твари, вбирающие в себя любую радость, любую жажду жизни, иссушая источник и превращая его в такой же блеклый, бесцветный и практически безжизненный сосуд, внутри которого каким-то чудом всё ещё теплится жизнь. Жизнь и надежда на будущее. Он видел многих, кто на его глазах сходил с ума. Поначалу он не понимал, почему так происходит, ведь дементоры не трогают заключённых, не приговорённых к смертной казни через поцелуй этих существ, и лишь потом понял, что эти люди просто были лишены того, что заставляло бы их жить, благодаря чему они могли бы держаться, грезя, как однажды покинут это злополучное место. В такие моменты по-настоящему осознаёшь, как сильно хочешь жить, просто жить.

Вздёрнув голову и шумно выдохнув, мужчина засунул руку в карман брюк, однако только потом вспомнил, что последнюю сигарету он выкурил ещё с час назад. Недовольно поморщившись, бывший слизеринец, сильнее прижав к себе пакет, крутнулся на месте, после чего исчез. Всего спустя мгновенье он появился в огромном поле, травы которой доставали ему почти до пояса. Природа здесь была насыщенной и радовала своими яркими красками только наступившего лета. Невольно мужчина улыбнулся. Ему не хватало этих пейзажей. В Азкабане ему не хватало, слишком сильно не хватало обычных красок, ведь семь лет его жизни тянулись для него, приобретя единый цвет, сбежать от которого было невозможно, но который невозможно было и не видеть. Серый, блеклый, безжизненный. Редкие встречи с родными были для него праздником, но не только из-за их прихода, но из-за красок, которые он мог на них различать, хоть что-то, пусть даже светлые волосы отца или золотые серьги сестры. Даже в них он видел куда большее, нежели просто обыденные вещицы. За эти годы мужчина заметил за собой, что стал невероятно наблюдательным, хотя иначе и не могло быть. Когда перед тобой двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю единая обыденная картина в неизменной цветовой гамме, сложно не заметить в ней даже малейшие, столь редкие изменения.

Окинув взглядом просторы поля, уходящие за горизонт, бывший слизеринец обернулся. В паре сотен метров от него виднелся величественный и огромный Малфой-мэнор. В нём он не был куда дольше. Неспешным шагом, прогуливаясь, мужчина отправился туда, подавляя в себе столь детское желание побежать в родной дом, спрятаться в нём от всех тех кошмаров, что не покидали его все эти годы, однако даже сейчас, в эту минуту, потомок аристократического рода всё ещё помнил о привитых ему с малых лет манерах. Подойдя спустя пару минут к воротам, молодой мужчина постучался в них. Уже всего через мгновенье двери дома открылись, и к нему поспешил один из прислуживающих их семье домовиков по имени Килт. На короткий миг маленькое создание замерло на ступеньках, увидев своего хозяина. Открыв рот, эльф уставился на младшего Малфоя, словно на призрака, что заставило мужчину усмехнуться. Однако спустя пару секунд домовик довольно спешно покачал головой, после чего поспешил к воротам, отворяя их перед хозяином.

- Мистер Малфой, доброго вам дня. Прошу, проходите!

- Благодарю, - ответил слизеринец, отчего эльф даже удивился. Войдя на территорию их поместья, мужчина на мгновенье остановился. Здесь всё было таким привычным и неизменным. Даже спустя столько лет всё осталось на своих местах. Лишь при жизни матери территория время от времени переживала изменения ввиду любви к новшествам леди Малфой. Благодаря тонкому вкусу покойной миссис Малфой каждое изменение всегда радовало глаз. Оно никогда не было лишним. Нарцисса Малфой всегда знала, чем разбавить обыденную картинку, не подпортив, а как раз таки украсив полноценный пейзаж. Сейчас здесь всё было точно таким же, как в последний год жизни его матери. Отец не смел ничего здесь менять, да и не слишком хотел. Территория дома была живым напоминанием о его покойной горячо любимой супруге. Порой со стороны казалось, словно мистер и миссис Малфой были холодны друг к другу, но лишь постоянные обитатели дома и их сын, в том числе, видели, с каким трепетом супруги относились друг к другу, как сильно любили. Мимолётный взгляд, лёгкая улыбка на губах, объятие отцом матери со спины, поцелуй руки. Такие простые, но столь значимые и красивые моменты. Их сын по сей день помнил, каким живым всегда был их дом, и эту жизнь ему дарили его обитатели. Однако со смертью хозяйки замка эта жизнь словно ушла. В доме стало слишком тихо, что вызывало даже некую грусть. Так же было здесь и сейчас. Войдя в мэнор и осмотрев уже привычную, также не изменившуюся за годы гостиную, мужчина кинул взгляд на настенные портреты, веками висевшие здесь. На каждом из них привычно был изображён некогда существовавший представитель рода Малфоев. Никто из них сейчас не молчал. То и дело слышались перешёптывания, и можно было заметить внимательные взгляды. Все они, пусть и не живые, ждали возвращения младшего Малфоя и наконец-то дождались.

- Драко! – послышался из противоположного коридора, ведущего в кабинет отца, голос Люциуса Малфоя. Кинув взгляд в проход, молодой мужчина увидел вышедшего к нему хозяина мэнора, застывшего на миг за рассмотрением вернувшегося, так сильно изменившегося за годы сына. Огромной редкостью было увидеть в глазах отца искреннюю радость, но сейчас она отражалась в них, в этих вечно серых и уже привычно холодных глазах. Люциус Малфой был искренне рад возвращению Драко. Сорвавшись с места, старший Малфой быстрым шагом преодолел расстояние между ним и сыном и обнял своего повзрослевшего отпрыска.