Никто не заменит друзей детства, ровесников и других, как говорится, ребят с нашего двора. Для них я до седых волос Талик, Виталик, Виталька, а для меня эти ребята навсегда Женя, Алла, товарищ Алик Сафаров, Габро, Володя, Додс, Игорь, Рита…

Они не стали большими начальниками.

Они стали большими людьми.

Думаю, это важнее чинов и званий. У них дружные семьи. Неистребим дух добропорядочности, непоколебимо сострадание к чужим горестям, а человеческие достоинство и совесть первостепенны. По жизни они врачи, строители, учителя, военные. Есть просто бабушки, просто дедушки.

Вот и Марусидзе Гурам Арсенович. Он уважаемый в городе человек, строитель, владелец гостиницы. Он весь и во всем давно сочинский. Дважды или уже трижды просто дедушка, а один раз невестка родила сразу четверых. Попал в Книгу рекордов Гиннесса…

С теннисом я связал свою жизнь в ранние годы. Как-то в 90-е ироничная журналистка в телеинтервью спросила: «Ну а теннисом вы занялись, наверное, как все, при Ельцине?» «Нет, – ответил я, – при Сталине».

Сначала в сочинском парке «Ривьера» мальчиком подавал мячи. Потом уже с ракеткой в руках перешел на теннисные площадки к тренеру Раисе Селуяновой.

Все в теннисе нравилось. Даже проигрывать. Правда, не всякому сопернику. Школьником играл со взрослыми – в жизни людьми серьезными, а на кортах веселыми и остроумными до озорства. Ни разу не играл в званых турнирах, на которых бывает много всякого высокопоставленного начальства. На них обязательно кто-нибудь кому-нибудь подыгрывает, ведет себя неспортивно. Я же предпочитаю, чтобы в игре сохранялся мальчишеский азарт, безоглядность. Но однажды с большим начальником все же сыграл – с премьер-министром Японии. Конечно, при некоторых своих ударах ракеткой не уходил от понимания ответственности и целесообразности момента. Помнил я и про Курилы. Не раздражал поэтому партнера. Премьер, кстати, оказался неплохим теннисистом.

Партнеры менялись. С годами появлялись постоянные. Многие из них превращались в друзей, да еще каких.

Не припомню никак, когда на моем теннисном горизонте появился адмирал Ярослав Максимович Куделькин. Давно это было. Сам я не мог предложить ему играть со мной – разница в годах, в социальном положении. Я – начинающий журналист. Он – адмирал. Должно быть, он меня пригласил. Но одно точно – чаще всего встречались мы в Сочи. Он очень подходил для нашего города. Броский, праздничный был человек, любвеобильный, рисковый, понимавший шутку над собой и сам готовый к товарищескому розыгрышу.

Как-то я оказался командированным в Баку. Куделькин в это время занимал пост командующего Краснознаменной Каспийской флотилией со штабом в столице Азербайджана. Мы с ним тогда сразились. Ярослав Максимович играл прекрасно. Его тренировал сам Сергей Лихачев, известный наш теннисист, чемпион Союза. Но госпожа удача, очевидно, решила мне помочь. Я вел игру на равных. Больше того, при счете 5:5 на моей подаче у меня появились шансы на победу. Вдруг сыграли тревогу, и адмиралу потребовалось немедленно убыть в расположение штаба. Как мне обидно было. Мы играли при зрителях – и победный по игре для меня матч оказался сорванным! А потом прошел слух, что для такой тревоги не было повода, то есть военной необходимости. Кто бы это мог столь остроумно сочинить концовку партии?

Я подробнее расскажу о Славе Куделькине именно в этой главе, где речь идет в основном о Сочи, потому что в адмирале, повторяю, было много как раз сочинского замеса – яркости, легкости, жизнелюбия. Вот на ваш суд небольшое воспоминание о моем друге, занесенное в рабочий блокнот.

…Свою жену адмирал Куделькин нашел недалеко от Красноводска. Он был невероятно обаятелен. А если уточнить, то мужественно красив. Весь в белом, загорелый, на погонах звезды, глаза голубые, по правую руку всегда создание молодое, незнакомое. Впрочем, по левую руку – тоже. Незнакомое и молодое. Таким он помнится всегда. И когда служил на ТОФе (Тихоокеанский флот), и когда был на Северном флоте, и когда командовал Краснознаменной Каспийской флотилией.

Почему я запомнил его в белом? Никому так, как моему другу, не соответствовала фамилия, имя, отчество: Ярослав Максимович Куделькин. Никому другому так не шла парадная летняя адмиральская форма.

Мы всегда уговаривались, чтобы отпуска хоть как-то пересекались. Страсть к теннису – и моя, и Славы – диктовала нам сроки отпусков. Играли мы пару. Молодой красавец адмирал собирал обычно толпу юных болельщиц. (Большая загадка, где он их находил… Не в военных же гарнизонах!)

Ходили слухи, что рейсовые самолеты «Аэрофлота», доставлявшие Я.М. Куделькина в Сочи, возвращались обратно без стюардесс.

Каждый удар адмирала на корте восторженно встречался поклонницами.

Разумеется, я только портил игру.

Так продолжалось дней десять. Потом адмирал исчезал.

Время суровое. Маневры.

Правда, мне рассказывали, что видели его как раз в это время где-то в Ялте, Дубултах, Сухуми… Стюардессы пару дней мыкались у кортов парка «Ривьера». Потом, наверное, возвращались к грозному товарищу «Аэрофлоту» объяснять прогулы…

И вдруг на Ярослава Максимовича снизошла неземная (в полном смысле слова) любовь. Дело было в пустыне. Командующий Краснознаменной Каспийской флотилией (ККФ) вице-адмирал Куделькин проверял Красноводскую базу (или что-то в этом роде). В свободную минуту он решил определиться на местности. Вокруг лежала пустыня, далеко, долго. Адмирал был, как всегда, весь в белом. Соколиный его взгляд узрел вдруг нечто молодое и, естественно, незнакомое. Ему показалось (мираж), словно это молодое-незнакомое что-то ловит.

Приблизившись, Ярослав Максимович уяснил, что это явно не змеелов. А натурально Люда, Людочка.

Осталось адмиралу определить, окончила ли она школу. Оценки успеваемости его не интересовали.

Надо ли говорить, что бедная военная база в Красноводске все следующие две-три недели была подвергнута ежедневным проверкам, смотрам, марш-броскам, тотальным маневрам на суше и на море. Разумеется, во всех этих мероприятиях принимал участие лично командующий ККФ.

Удавалось влюбленному адмиралу, несмотря на повышенную боеготовность, выкраивать час-другой для личных дел. Судя по всему, и на этом фронте все удавалось, так как по окончании внезапных учений на военный пирс Красноводского порта прибыла Людочка с букетом цветов и родителями.

Катер командующего флотилией (флаги расцвечивания, оркестр) стоял у пирса. У парадного трапа Я.М. Куделькин, адмирал, вроде уже жених, но еще не муж. Оркестр грянул «Прощание славянки», без всякого намека, но эта русская семья – Людочка, папа, мама – в Туркмению уже не вернулась.

Все изложенные выше судьбоносные события развивались стремительно, бурно и в рамках закона. Поэтому я был срочно зван в Баку в качестве свидетеля на обряд бракосочетания.

В резиденции командующего, не во всем разобравшись с дороги, я начал поздравлять с законным браком миловидную женщину лет сорока.

– Я – мама, – улыбнулась она.

– Это теща, – уточнил Ярослав Максимович, командующий.

Бракосочетание происходило тут же, в резиденции, в Баиловском переулке. Работники ЗАГСа – все в лентах, в гербах Азербайджанской Республики. Почему здесь, в резиденции, а не в ЗАГСе? Родителям и близким объяснили: брак адмирала – военная тайна. Торжественно засвидетельствовали брак моего друга и прелестной Людочки.

Прожили они вместе недолго, но счастливо. Родилась дочь.

Слава еще служил – перевели на Дальний Восток, потом в Питер. Затем развод, тоска.

Частые звонки, просто поговорить.

Редкие – редкие с просьбой.

Он не мог без морской работы, риска, кораблей, морского братства, изнурительных походов за тридевять земель…

Без легенд, что шли за ним – волна за волной…

Одна легенда помнится до сих пор. Ярослав Максимович командовал походом кораблей в Гавану. Холодная война. Куба в блокаде. Прошли отрядом североморцев вдоль американского побережья. И вдруг в центре нью-йоркской бухты всплывает буй гигантского размера. На нем русские буквы: «Привет от моряков Северного флота!» Как он туда, этот буй, попал, до сих пор идут споры. Скандал был колоссальный. По легенде главком ВМФ Горшков спас Я.М. Куделькина от больших неприятностей. Потом, правда, вручили орден.