Но потом случился Удар и после возвращения я посмотрел на мир и подумал, хотел ли этого Синдзи всё то время. Место, совпадающее с его взглядом на жизнь. Ад или пустошь. Какое-то наказание за жизнь. Некоторое время я думал, что человечество получило именно то, чего заслуживало. Может быть, подумал я, Синдзи наказывал не только себя, но и всех остальных тоже.

Но даже если это было его взглядом на истинную природу существования, даже если он думал, что сам должен жить так, Синдзи сражался. Снова и снова. Он никогда не останавливался. Даже хотя он ненавидел столь многое и столь многих, он никогда не останавливался. Он не хотел этого для всех. Он сражался, потому что хотел, чтобы мир продолжался, чтобы люди жили. Этот, - он указал на комнату, - этот мир... он, должно быть, думал, что заслужил это. Он никогда не хотел ранить кого-то ещё.

Потом меня нашли военные и начали допрашивать о Токио-3 и пилотах. Словно у меня были все секреты, которых они хотели. Поначалу это немного льстило, я думал, что помогал изменить ситуацию. Но до меня быстро дошло, что они спрашивали меня не для помощи остальным. Они хотели информации лишь для того, чтобы завладеть силой и вновь ранить людей. Я знал, что Синдзи бы этого не хотел.

Тогда-то я и понял, кем он был. Он был героем. Он защищал наши шкуры и образ жизни, забыв о своих чувствах. Пусть даже и не хотел этого. Вот так поступают герои. Он сражался и боролся ради всеобщего блага, даже если ему из-за этого было больно. Вот что делал Синдзи.

Кенске вздохнул, потом провёл кончиком языка по задней стороне его верхних зубов. Он покачал головой.

- Он не идеален. Я знаю это. Но никто не идеален. Он человек. Но он отличается от остальных. Он не погружён в себя. Ему не нужны поздравления или похвала за то, что он сделал. Он не делает что-то только для того, что бы его восхваляли, как все остальные. Он даже не делает что-то потому что это правильно. Нет. Он делает всё, что делает, потому что думает, что мы этого хотим. Это... это героизм. Он всегда ставил себя на задний план.

Он вновь покачал головой. Он вновь почти улыбнулся.

- Вы хоть знаете, почему его держали в отдельном доме, а не военной базе? Они боялись его. Того, что он может сделать. Или того, что он мог сделать, если они опять его разозлят. После трагедии в Токио-2 никто не хочет рисковать.

- Что?.. - спросила Мана.

- Вы не знаете? Правда не знаете? - Кенске усмехнулся. - Армия или ООН, сами угадайте, нашли ещё одну Еву, построенную перед Ударом. Я всё ещё не знаю, откуда они достали её, но очевидно почему. Они хотели силы. Силы, которую может дать только Ева. Чтобы они могли править всеми остальными странами. Контролировать весь мир, как NERV во время войны.

Тогда у них были и Аска и Синдзи. Они решили сначала засунуть туда Синдзи, потому что я слышал, что Аска совершенно спятила. Так что они засунули его внутрь. И потом... он, должно быть, увидел что-то, или сделал что-то, или они сделали что-то... Ева взорвалась, уничтожив весь город.

Глаза Маны сузились из-за злости. Вот что уничтожило Токио-2? Почему никто не сказал ей?

- Прямо перед взрывом было засечено АТ-поле, - сказал Кенске. - Оно спасло его. Не знаю, уцелела ли Ева, но знаю, что Синдзи никогда не хотел этого. Никогда. Его заставили, как и всегда. Это не его вина.

Послушайте, да, я знаю, что порой он злился, но блин. Вы бы не злились? И к тому же, его гнев был направлен только на Ангелов. И никогда на людей. Никогда. Он знал, как выбирать врагов. И он никогда не видел никого как настоящего врага.

Так вот, причина, по которой они держали его там, в этой тюрьме, и больше ничего не делали с ним после того взрыва... чёрт, вы и впрямь не знаете?

- Я... нет, - признала она.

- Хорошо, - сказал Кенске. Он наклонился к ней, словно ребёнок, готовый поделиться большой тайной. - Я не знаю подробностей, или времени, когда это произошло, но однажды, когда он был в том доме, они засекли голубой спектр.

- Голубой спектр? - шепотом повторила Мана.

- Опять же. я не знаю подробностей. Но знаю, что это было после Токио-2. Вот и всё. Поэтому они стали держать его подальше от больших шишек и их игрушек. То же самое с Аской и прочими людьми из NERV. Будто все они были каким-то образом опасны, или он мог узнать, как с ними обращались и сделать что-то. Часть меня не может их винить. Военные всегда ссались в штаны из-за любого, что было связано с Евами.

- Голубой спектр, - вновь прошептала она.

- Ага. Видимо, какой-то остаточный след от Евы или всего времени, что он провёл у Ангелов. То есть, один из них проглотил его. Но голубой спектр, из тех обрывочных отчётов, что у меня были, появился во время некого события, и после него, я слышал, что он изменился. Один отчёт гласил, что он стал "другим человеком".

"Его попытка самоубийства, - мгновенно поняла Мана. - Господи Боже. Значит ли это, что..."

- Даже если они так говорят... - Кенске решительно покачал головой. - Нет. Я не верю в это. Он мог немного измениться, это естественно, что он не будет точно таким же, как тогда, но говорить, что он был "другим человеком"... чушь. Ничто не могло заставить его преобразиться так.

"Он не знает, - поняла она. - Он не знает об его попытке самоубийства или безумии. Или.. может быть, не хочет знать".

- Ничто не могло заставить его преобразиться, - повторил Кенске. Он повернулся к ней. - Кого вы увидели во время Удара? - внезапно спросил он.

- Что? - она в замешательстве отвела взгляд. Об этом не разговаривали. Если у тебя был выбор. - Я не знаю, о чём вы.

- Вам не надо говорить мне. Ничего страшного, - он неожиданно начал улыбаться. - После того, как это произошло, когда я вернулся, я думал, что должен был увидеть мою мать. Или дедушку, который умер, когда я был маленьким. Хех, я даже думал, что должен был увидеть Кацураги. Но я увидел его. Перед смертью я увидел Синдзи.

Мана молчала. Это должно было удивить её? Он пытался выбить её из колеи, рассказав ей кучу информации, чтобы удержать контроль за ситуацией? Или, может, он выдумал это, пытаясь заставить себя и всех остальных верить, что он искренне заботился о Синдзи? Кто-нибудь вообще искренне заботился о Синдзи? Хоть когда-нибудь? Вся его жизнь была лишь инструментом других для осуществления их целей и желаний. Это заставило его ощущать себя как нечто, меньшее, чем человек. Нечто, единственным желанием которого стала смерть.

Кого он увидел, когда умер?

- Я провёл расследование на эту тему, - продолжил Кенске. - Уверен, и вы тоже. Большинство говорит, что видели любимого человека или того, с кем им было комфортней всего. Немногие даже говорят, что видели девушку в школьной форме. Я всегда думал, что она была странностью... некоторые говорят, что не могут вспомнить, или не хотят. Да, это тяжело, по сути, это как вспоминать последнее увиденное перед смертью. Но я никогда не забывал, - он усмехнулся. - Даже если не говорил вам.

- Почему сейчас говорите? - она сверлила его усталым взглядом. - Я не ваш личный диктофон. Я не священник, который пассивно выслушает вас и отпустит все грехи. У меня не появится неожиданное сочувствие к вам.

Не к нему. Но получать знания никогда не было лишним. Теперь она понимала Кенске, его мотивацию и причины. Она наконец почти могла понять, почему он делал это. И... даже если Синдзи был опасен... он не был монстром. Он был человеком.

Но просто говорить, что он опасен, было полуправдой. Хотя знания, которыми он владел, были опасны, сам Синдзи, как человек, не мог быть таким. Он не ранил людей нарочно. Это ему не подходило. Не могло.

- Я знаю, что мы не будем друзьями, - сказал ей Кенске с насмешливой искоркой в глазах. - И я знаю, что я не самый лучший человек на свете. Но я не какой-то бешеный террорист или безумец, жаждущий конца света. Всё, что я делал, было для того, чтобы воплотить это мгновение в жизнь. Не с вами, а с ним.

Он, видимо, любит его, поняла Мана. В сексуальном или братском, или каком-то другом смысле, смешивающим эти два. Всё, что он делал...