Тенька была моей лучшей подругой. Девица она красивая, с тёмно-русыми волосами и синими огромными очами. Как бы её не выбрал кто.

Мужчины, на деле, оказались не такими уж старыми. Просто растительность у них на лице начинала расти раньше, чем у наших светло-русых ребят.

Один так вообще рассказывал их байки, чем смешил наших девочек. Вскоре они вздохнули легче. Родители, коих не пригласили к столу, увидев, что их дитяткам ничего не грозит, покинули нас.

Птицы тоже запели свою треть, повествующую о их жизни. Я заслушалась, вовсе не обращая внимания на беседу. Не заметила, как уснула. Всё же бессонная ночь давала о себе знать.

- Вьюнка, всякий стыд потеряла! - окликнул меня дед Бажен.

Я вздрогнула, проснувшись от резкого голоса у самого уха.

На меня тут же устремились любопытные взгляды наших гостей.

- Простите, - пробормотала я виновато.

- Отправляйся домой спать! - сердито велел дед Бажен.

Я подскочила и, подойдя к краю сука, спрыгнула вниз. Это всё? Меня выгнали, значит, можно не переживать?

Пока летела, увидела здоровенную неживую птицу, величиною почти с дом. Сон как рукой сдуло. Я ловко извернулась, меняя свой путь, и оттолкнулась от ветки.

Птица выглядела деревянной, но словно огромный орёл, почти живой, разукрашенный в естественные цвета. За крыльями имелась своего рода лодка, человек на десять.

Как они посмели повредить наше спасение - дом, того, кто даёт нам кров, пищу! Во мне появилось нехорошее чувство, неизвестное доселе. Я прикоснулась к поделке, на очи выступили слёзы. Закрыла их, стараясь почувствовать душу дерева. Оно слабенько, но откликнулось, посылая мне приятные образы. Мол, всё хорошо. Я успокоилась, прогоняя неприятные чувства. И теперь только открыла очи, рассматривая ловко вырезанную фигуру орла. Я тронула какой-то брусок. И неживая птица, набирая скорость, взмыла вверх. Я едва успела отскочить. Ох!

Пора отсюда удирать!

Дома я не находила себе места. Чувство вины давило на меня.

Батюшка, узрев меня, ничего не сказал. Я возилась по хозяйству, но из рук всё падало. Даже чуть было не порезалась.

Плохо поступила с гостями. Как они теперь домой добираться будут.

- Батюшка, можно с тобой поговорить? - спросила осторожно, наблюдая, как он мастерит новый ткацкий станок из сломавшейся ветки.

- Сказывай, Вьюшка, что натворила, - разрешил он.

- Понимаешь, тут такое дело...

И я во всём призналась. Как сперва уснула за столом, как меня выгнали, как потом увидела неживую птицу. И чем всё это закончилось.

- Я не нарочно. Так получилось, - оправдывалась я.

- И что думаешь делать? - спросил батюшка.

Я вздохнула и молвила:

- Идти сознаваться.

- Хорошая мысль, - похвалил родитель, ведь учил всегда быть честной.

- И какое наказание меня будет ждать? Придётся выходить замуж на сторону?

- Не могу знать, милая. Будет жаль, ежели так выйдет, но, Всевышнему виднее.

Отец обнял меня, и за сим простились.

Путь наверх был тяжёлым. Чувство вины давило, а ещё нехорошее предчувствие. На одном из верхних ярусов, где находилась неживая птица, было четверо гостей. Перед ними стоял Зорк.

- Простите, так вышло. Просто любопытно было посмотреть, что за зверь, - говорил он, стоя на одном колене перед изобретателями.

Взял вину на себя. В сердце разлилось тепло. Милый мой. Какое наказание его ждёт? А ведь скорее всего спишут на умышленное деяние. Мирные переговоры могут быть сорваны. Как бы на нас войной не пошло целое племя. Я этого допустить не могла.

Вышла вперёд, на удивление сейчас шаги были легки. Встала между любимым и пришельцами.

- Он выгораживает меня. Это я виновата, - молвила как на духу.

- Почему ты это сделала? - спросил кто-то из чужаков.

Ежели скажу то же, что и Зоркое Око, посчитают, что обманываю.

Взглянула в очи тому, что стоял напротив. И потерялась в зелёных очах, вокруг которых плескалась зелёная рябь рисунка. Казалось, меня схватили и никуда не выпускали. Дышать стало трудно.

- Отвечай!

- Вы обидели дерево. Я стала взывать к его духу.

- И оно тебе ответило?

- Да. Показало, что всё хорошо. Я уже собиралась уходить, когда зацепила какой-то брусок. И неживая птица взмыла вверх.

- Это правда? - спросил другой.

- Да, она искренна, - ответил зелёнорябый, как я прозвала того с рисунками на лице.

- Ладно. Значит, наказание будете вдвоём отбывать, - молвил третий.

Дальше они решали, какое наказание для нас выбрать. Дивно, но ни разу не прозвучало, что я должна выйти замуж за одного из них. Решили, что найдут новое дерево. И мы будем всячески помогать им. В мою задачу входило договориться с деревом на постройку птицы. Ну а Зорку предстояло это дерево срубить и сюда доставить.

- Нет! Как вы можете так обращаться с деревьями! Они - наш дом, нас кормят и поят! - возмутилась я.

- Ишь, какая боевая рыжая! - сказал один из мужчин как-то восхищённо. Мне это совсем не понравилось.

- Тогда возвращай пташку! - молвил зелёнорябый.

От безысходности я не знала, куда деваться.

Спас положение дед Бажен:

- Думаю, мы обсудим что да как, решим всем селением. Нет злого умысла в деяниях Вьюнки. Да и Зоркое Око понять можно. Вьюнка, уходи домой. Потом отец скажет, какое наказание тебя ждёт.

Вздыхать с облегчением было рано. Поэтому я бросила лишь грозный взгляд на гостей и спрыгнула с ветки.

Глава 2

Отца дома не было. Мама сказала, что его вызвали на совещание. Сердце беспокойно забилось, чувствуя себя в плену. Неужели повелят срубить дерево?

С приездом этих изобретателей привычный мир рухнул. Заставляют переживать. Не знали мы беды, так они с собою принесли. А ещё вдруг подумалось, что гости вынуждают меня принять их условия - выйти замуж за одного из них. Что, ежели этого они и добиваются. Но, правда, это ничего не изменит, без своей птицы они отсюда разве что на лодке уплывут.

Хотелось пойти искупаться, но я помнила, чем закончилась моя прошлая вольность. Пожалуй, побуду дома.

Время тянулось очень медленно. По дому я уже всё переделала. А пока пряла кудель, напутала больше, чем насучила пряжи. Да что со мной такое?

Конечно, меня расстроил приезд гостей. Но больше всего задело их небрежение к деревьям. Как же я так оплошала? Что же теперь делать?

Меж тем отец пришёл, да не один, а с двумя гостями.

- Вьюнка, давай, накрывай на стол, - велел он.

Я молча послушалась родителя. Благо, наготовила матушка вдоволь. Правда, собирались на завтрак оставить, да, видно, на завтрак придётся что-то другое соображать.

В душе волнение нахлынуло с новой силой. Неужто договорились меня брать в жёны? И как ни хотелось обратного, понимала, что ежели предложат выбирать из двух зол - дерево рубить иль замуж, выберу, скорее всего второе. Сама ведь виновата, мне и расхлёбывать.

Тут прибежали мои братья, сразу гнетущая тишина сменилась детскими криками, гомоном, стало не так тоскливо.

Все сели за стол. А мне вот вовсе не хотелось. Вот только отец глянул строго, мол, что удумала, садись!

А гостей батюшка усадил со стороны десницы*, матушку - шуйцы*. Вот и села на своё место возле матушки, как раз напротив зелёнорябого. Шестеро братьев сели по обе стороны стола. Ужин проходил в молчании. Лишь когда закончили, я стала прибирать со стола, а вот батюшка вести тихую неспешную беседу с гостями. Братья мне помогали с посудою, после чего отправились спать.

- Вьюнка, постели нашим гостям в своей горнице, сама же ложись на лавку здесь, - повелел отец.

Горенка была под крышею, отец с матушкой почивали на печи, братья на полатях. Теперь вот меня переселяют сюда.

А мне приходилось только молча мириться с волею батюшки.