"Пьяный - проспится, дурак - никогда", - надеялась Марксина.

Сергей зашевелился, замычал как бык, сгреб жену как медведь и залез на нее. Впился слюнявым ртом в ее губы, будто паук старался высосать Марксину. От него воняло, как из заброшенного общественного туалета. Марксину чуть не стошнило. Попыталась сбросить его с себя. Муж потребовал: "Стоять! Задирай хвост!".

Чтобы он не опозорил перед тетушкой и посторонним человеком, Марксина уступила мужу. После этого его начало рвать. Марксине удалось сбросить с себя Сергея. Он брякнулся на пол и затих. Пришлось Марксине менять облеванное постельное белье и отмываться в ванной.

Утром за завтраком, на семейной планерке, Сергей отсутствовал по понятной причине.

Тетя Мотя, озадачив всех, отправилась по делам с Владленом. Вскоре приехал Виктор за Марксиной, чтобы отвезти ее на лекции. Также, как вчера, приветливо поздоровался и повез в университет. В салоне авто было прохладно. Играла бодрящая музыка. Виктор не шутил, не забавлял сальностями. Вел себя, как будто везет важную персону.

Не пролезло - и не надо, - вспомнила Марксина вчерашние слова Виктора и надулась на него.

В назначенное время, после окончания лекций в университете, где училась коммерческому делу и юриспруденции, Виктор приехал за ней. День прошел жаркий, и к вечеру стало нестерпимо душно. От раскаленных за день кирпичных и бетонных коробок, от поплывшего асфальта несло жаром и гарью. Виктор предложил съездить к морю. Марксина согласилась.

Заехали в один из бутиков тети. Продавщицы встретили Марксину, словно маму родную, прогибались перед ней, из кожи лезли, чтобы угодить. Марксина выбрала веселенькое платье и бесстыдный купальник. Виктор, по пути к морю, попросил заехать за его семьей. Марксина сделала одолжение. Жена Виктора оказалась миловидной, даже красивой женщиной в соку. Их шустрый мальчишка крутился юлою и, пока ехали до пляжа, одолевал вопросами: почему, зачем и для чего.

Марксина по профессиональной привычке отвечала на его вопросы и досадовала, что в свое время не родила ребенка. Жена Виктора одергивала почемучку: "Эдик, не приставай к тете!".

Когда приехали на пляж, еще Виктор не заглушил двигатель, а их сорванец выскочил из авто и, подражая боевому кличу индейцев, помчался к морю. Жена Виктора скинула с себя халатик, начала переодеваться и Марксина. Посмотрела на жену Виктора и пальцы остановились на пуговицах из-за разительного контраста между ними. Чтобы не выглядеть пугалом по сравнению с ней, решила подождать, пока она уйдет купаться. Виктор, раздевшись до плавок, взял жену на руки. Она делала вид, что вырывается и кокетливо протестовала: "Виктор, отпусти, неудобно же, люди вокруг". Но он, не обращая внимания на ее фальшивые просьбы, понес ее к белой пене морского прибоя.

Марксина с завистью смотрела на широкую спину Виктора, на белые руки его жены, обнимающие мужа, еще не загоревшие красивые ноги, смотрела на счастливую в любви пару, и черная зависть скребла ее сердце. "Ну почему я не на ее месте. Почему природа тратит краски на одних и скупится для таких, как я?". Ни один мужик не задерживает на ней взгляда, наоборот, если попадется на глаза, то подумает: "Вот баба! Страшней атомной бомбы!".

Раздевшись, посмотрела в зеркало. Лучше бы не смотрела.

"Пугало я огородное", - подумала, и слезы потекли из глаз. - "Утопиться, что ли?" - отчаялась Марксина и пошла к морю, в последний путь. Морская вода окатила ее прохладой. Следующий вал прошел через голову и рассыпался белой пеной на берегу. Марксина продолжала "топиться". Еще одна волна, выше и круче прежней захлестнула Марксину и оторвала ото дна, и Марксина забарахталась. Морские волны понесли ее к берегу.

Почувствовав легкость тела и души, топиться передумала. Освежившись, вышла на берег и направилась к машине, чтобы переодеться (загорать не стала по известной причине). Около авто крутились два подозрительных типа. Заметив Марксину, быстро ретировались. Дверца автомобиля оказалась закрытой, а Марксина не знала, как ее открыть. Кстати подбежал сынок Виктора. Просунул руку в приоткрытое окно, что-то щелкнуло и дверца открылась. Сел в кресло, что-то нажал пальчиком, подкрутил, и мелодия легкомысленной ламбады, рожденная морем и солнцем, вырвалась из тесного электронного ящика и чайкой полетела над заполненным загорающими пляжем, над кромкой прибоя, покрытого белой пеной, над темно-синими волнами с белыми гребешками. Раскаты прибоя контрбасом вторили ритму танца.

Тетя, потанцуем ламбаду! - пригласил хлопчик. Марксина представила себя крутящейся обезьянкой на виду людей и засмеялась.

╦ Не умеете? Зато я умею! У мамы научился, - похвастался мальчонка и начал выпендриваться в такт музыке. К нему присоединилась пигалица с мороженым в руке. Кушая мороженое, завертелась и завихлялась похлеще мальчика.

Прибежали и другие дети и тоже завертелись, точно дикари около костра. Даже самые маленькие задергались, подражая старшим.

- Черт те что устроили, - заворчала толстая, с лицом из прошлого, старуха.

- Сталина надо. На Колыму всех, пущай на морозе киркой повкалыват! - поддержал ее злобный беззубый старик.

- Выключи сейчас же, - тоном учительницы сказала Марксина, но свистопляска продолжалась.

Марксина села в машину, но не знала, как выключить антисоциальную музыку. Подошел Виктор. Веселье прекратилось.

- Ну папа, включи, - попросил его сынок.

- Дядька, включите, - тоже попросила напарница сына по пляске.

У нее в руках растаяло мороженое и белые подтеки стекали по руке, и все ее прелестное личико испачкалось молоком.

Пора ехать домой, - сказал Виктор и запустил двигатель.

С моря ехали веселые, отдохнувшие. Виктор рассказывал анекдоты с намеками, а чтобы сын не слышал, пикантные места нашептывал жене на ушко. Она же, наклоняясь к нему, смеялась. Комплекс неполноценности мучал Марксину и, чтобы переживания не повторились, решила в дальнейшем не давать повода к общению.

Папа, а ты купишь такой же кар? - прервал размышления Марксины мальчик.

Нет, не купит, - за отца ответила мать, - нам и в этом хорошо.

Марксину разозлили эти слова. Убедилась, что она - ягодка другого поля, что ее ниша в жизни совсем другая и с такими, как Виктор, ей не по делу.

На следующее утро Сергей, извинившись перед женой и тетушкой, уехал с Матреной Иосифовной - делать деньги. Виктор отвез Марксину в университет. Жизнь вошла в деловую колею: Сергей практически осваивал коммерческое дело, а Марксина теоретически.

- Господи, повезло! - радовалась Матрена Иосифовна успехам наследников.

II

Дождливым днем, когда Марксине надоели лекции, учебники и конспекты, когда беспрерывный дождь навевал скуку и хандру, Марксине захотелось расслабиться и взбодриться, а хобби пока не придумала, попросила Владимира Ильича научить ее стрелять. Проблем для него не оказалось: пистолет нашелся, знакомые в тире тоже.

В тире Владимир Ильич доходчиво объяснял, как надо обращаться с оружием, куда стрелять и как.

Первый раз в жизни Марксина взяла оружие в руки. Наставила на мишень, прищурилась и нажала спусковой крючок. Грохот от выстрела оглушил ее. Испугалась и уронила пистолет.

Все, никогда не возьму его в руки, - отказалась учиться стрелять.

Хорошо, но пистолет нужно поднять, - согласился Владимир Ильич.

Марксина подняла пистолет.

Стреляй, быстро стреляй! - поторопил опытный учитель.