- Это шантаж, - буркнул Билл, переводя взгляд с Тома на мороженое. – Я даже как-то не знаю, кто из вас мне ближе. Так и быть, пожертвую ради тебя пломбиром. И не дай Бог я пожалею о своем выборе!

- Не пожалеешь, - серьезно проговорил Трюмпер, глядя ему в глаза. – Никто еще не жалел.

Почему-то Биллу показалось, что он говорит вовсе не о мороженом.

Время катания на катамаранах закончилось, по мнению Билла, слишком быстро. Он с удовольствием болтался бы на воде еще часа два или три, а то и до самого заката, но Том настоял на том, чтобы пойти в тень.

- Сгоришь же, - смеялся он, глядя на надутого Каулитца. – Потом стонать будешь, как тебе плохо. Меня во всем обвинять. Проклинать тот день, когда мы познакомились.

- Я не хочу сидеть в тени! Я хочу бороздить по просторам озера на катамаране! И еще мороженого.

- Экий ты проглот, - покачал головой Том. –Ну мороженое я, предположим, могу организовать, но вот на катамаранах как-нибудь в другой раз. У нас куча времени впереди.

- Мне на работу в понедельник, - напомнил Билл.

- Ну вряд ли ты работаешь до ночи. Какое мороженое тебе взять?

- Пломбир.

- Ты меня разоришь. Завтра ты платишь.

- А мы че, и завтра сюда придем? – подскочил Каулитц.

- Неа. Завтра мы пойдем в другое место.

- Мне тут понравилось.

- Не дело постоянно в одном месте тусоваться. Надо разнообразить отдых, - нравоучительным тоном сообщил Трюмпер, расплачиваясь за мороженое. – Но, поверь, завтрашние приключения понравятся тебе не меньше.

- Поверю тебе на слово.

- Тебе только это и остается. Записку-то вытащишь из письменного стола?

- Какую записку? – не понял Билл.

- Ну как какую? О том, кто я и как выгляжу. Чтобы завтра я точно мог тебя ограбить.

- Я посмотрю на твое поведение, - кокетливо прикрыл глаза Билл.

- Я буду шелковым, - мурлыкнул Том ему прямо на ухо, и Каулитца аж пот прошиб.

- Ты должен был тащить меня оттуда за шкирку! – возмущался Билл, пока они стояли в очереди в аптеке. – И как мне теперь на работу идти в понедельник? У меня же все болит!

- Не распыляйся.

- Но болит же!

- Я предупреждал тебя, - бросил Том. – Не ной теперь. Как маленький себя ведешь.

Билл обиженно заткнулся, стараясь вообще не шевелиться. Том оказался прав – он очень даже обгорал, и теперь вся спина немилосердно болела, в чем он и поспешил обвинить Трюмпера за неимением никого другого, на кого можно было бы свалить вину.

Купив средство от ожогов, они поплелись к Биллу, эвакуировать его спину и пить апельсиновый сок. Про сок они, правда, не договаривались, но Каулитц для себя решил, что это будет справедливо – предложить Тому пропустить стаканчик-другой холодненького апельсинового соку.

В прохладном подъезде Билл шумно выдохнул и порывался прислониться горящей спиной к холодной стене, но Том цепко ухватил его и потащил домой, объясняя вольности в поведении тем, что чем быстрее они намажут несчастную спину, тем быстрее Каулитцу станет легче.

- Снимай футболку, - велел Трюмпер, едва они вошли в квартиру. Билл повиновался безоговорочно, стащил футболку и увалился животом на кровать, раскидывая руки в разные стороны.

- Спасай меня, - промурлыкал он и в очередной раз удивился игривым ноткам в своем голосе.

- Это я запросто, - в тон ему ответил Том и, судя по тому, что кровать чуть продавилась, сел рядом. – Спасать я умею.

Билл не сумел, да и не пытался сдержать вздох, когда Том впервые прикоснулся к нему. Он млел под сильными руками Трюмпера. Его несло по реке наслаждения, и он, кажется, пару раз даже тихонько застонал от кайфа. Ему страшно захотелось вдруг, чтобы Том постоянно так прикасался к нему: нежно, но сильно, так, что аж мурашки просыпаются где-то у корней волос на голове и несутся стадом вниз, поднимая на своем пути волосы по всему телу.

- Что, хорошо тебе? – хриплым голосом спросил Том, продолжая гладить чуть успокоившуюся спину. Билл издал непонятный звук, который должен означать «Да» и прикрыл глаза. – Вот и мне хорошо.

- М?

- Не, ниче, - в голосе Тома слышалась улыбка. – Будешь лежать?

- Не, - заставил себя разлепить глаза Билл, с сожалением отмечая, что Трюмпер убрал руки. – Соку тебе предложу.

- Ну предложи.

Каулитц нехотя поднялся, потянулся, и проследовал на кухню. Он почему-то был уверен, что Том рассматривает его сейчас, и это Биллу очень льстило.

- Нравлюсь? – спросил он, не оборачиваясь, уверенный в своем предположении и совсем одуревший от намеков.

- Нравишься, - не задумываясь, ответил Том.

- Это хорошо. Мне приятно, когда я нравлюсь людям, - усмехнулся Билл, чувствуя себя на коне. – Есть…

- Апельсиновый, я помню. Он холодный?

- Ага.

- Клево. Наливай.

И снова они разговаривали до ночи, словно были знакомы всю жизнь и не виделись пару лет. Снова незаметно опустились сумерки, зажглись на небе едва заметные точки-звезды. Билл специально не вспоминал о времени, надеясь, что гость останется с ним и сегодняшней ночью, но ближе к полуночи тот засобирался сам.

- Оставайся, - проблеял Каулитц, понимая, какой жирный намек он дает.

- Я бы с удовольствием, но надо уже велик домой завезти, - улыбнулся Том. – Мы же завтра встретимся, и будем снова веселиться. Я научу тебя жить, как обычный человек.

- Звучит как угроза, - фыркнул Билл. – Ладно, фиг с тобой. Увидимся завтра? – он смотрел на Тома, который натягивал кеды, сверху вниз и проклинал себя за нерешительность. Надо было уговорить, уломать, предложить затащить велосипед.

- Увидимся, - ответил Трюмпер, резко поднимаясь и оказываясь нос к носу с Биллом.

«Идеальный момент, чтобы целоваться», - как в тумане подумал тот. И вместо этого сказал:

- Вот и хорошо. Надеюсь, ты не разбудишь меня в семь утра в воскресенье.

И отошел на шаг назад.

- Разбужу в восемь, - мягко улыбнулся Том. – До завтра! – попрощался он и пошел к лифту.

«Ну ничего. В конце концов, по закону жанра целоваться следует на третьем свидании», - успокоил себя Билл и побрел в ванную.