- Значит, ты меня все-таки не бросишь сразу после секса? – разулыбался Билл, совсем забыв, что собеседник его не видит.

- Ну почему же. Еще разок отымею тебя и брошу. Никто ведь не говорил, что я должен сразу слинять.

- Шутник нашелся, - буркнул Каулитц. – Я тебя все равно найду, если что!

- Звучит угрожающе. Но нет, если тебя это настолько сильно парит, я не собираюсь тебя бросать. По крайней мере, в ближайшее время. А там кто знает, может, ты превратишься в истеричку или сам меня на кого-нибудь променяешь.

- Не променяю! – горячо пообещал осчастливленный Билл. – И в истеричку не превращусь! И даже кашу, тьфу, то есть спагетти научусь готовить. Ты где, кстати, номер мой взял?

- Там же, где и адрес. На визитке прочел. Ладно, Билл, мне идти надо, до вечера.

- Да, давай.

Потом ему еще позвонили из головного офиса, чтобы узнать, не заболел ли он. Билл удивился такой заботе о своем здоровье, и долго смеялся, когда ему сказали, что подумали, что он болен из-за того, что он вовремя прислал отчет, еще и не сделав ни одной ошибки. Несмотря на смертную скуку, хорошее настроение его сохранялось до самого конца рабочего дня.

Вопреки своему же предупреждению Том приехал в начале седьмого. Билл только и успел, что закрыть за собой дверь, как звонок завопил, оповещая о гостях.

- Успел поесть? – сияя, спросил он и, не дожидаясь ответа, нежно поцеловал Каулитца, притягивая к себе и сразу заползая руками под кофту. Билу нравилась такая напористость, и он очень жалел, что Том не постоянно такой, поэтому сейчас вместо ответа он застонал Трюмперу в рот и подался вперед, намекая на перемещение в спальню. Парень, однако, явно сделав над собой усилие, оторвался от Билла и повторил: - Поел?

- Нет, только зашел, - ответил разочарованный юноша. – Так что можем вместе поесть.

- Окей, так и поступим, - улыбнулся Том. – Давай, переодевайся, а я пока все разогрею. Все равно от тебя на кухне пользы, как от козла молока, как я понял.

- Это ты правильно понял. А что, мы опять куда-то торопимся? Я думал, мы будем трахаться и спать.

- Это отложим на выходные, я сегодня хочу тебя свозить в одно очень крутое место…

- … А потом мы приедем домой и будем трахаться? – подмигнул ему Билл.

- Зачем я с тобой связался? Ты озабоченный. Нет, потом я провожу тебя домой и поеду к себе.

- Очень жаль, - надулся Билл, уже напридумавший себе, где, сколько раз и в какой позе они будут любить друг друга сегодня.

- Поверь, меня тоже обламывает, - начал оправдываться Трюмпер. – Но… Дела.

- И что, никак не перенести?

- Ну должен же я на что-то жить и тебя на свидания водить, - виновато улыбнулся Том, снова притягивая Билла к себе для поцелуя. – Поверь, моя бы воля – я постоянно рядом с тобой находился бы. С тобой очень круто.

- Как и с тобой, - выдохнул Каулитц. – Я тебя точно ни на кого не променяю, гуманоид.

- О, круто. Теперь у нас есть домашние клички. Планктон и гуманоид. Просто супер, - развеселился Том и подтолкнул Билла к комнате. – Иди, переодевайся, планктон, а то до самой ночи копаться будешь. А то и до утра. Знаю я вас. Всё, лишь бы дома остаться и наслаждаться тишиной и покоем.

- Как будто это плохо.

- Ну почему. Это очень хорошо. Когда тебе лет пятьдесят, например. А в нашем возрасте нужно постоянно куда-то двигаться и что-то делать. Неужели ты не чувствуешь такой потребности?

Билл прислушался к себе и признался:

- Ну, вообще-то, нет. Но я могу поверить тебе на слово.

- Когда-нибудь ты точно поймешь меня, - убежденно проговорил Трюмпер, направляясь к холодильнику. – А сейчас ну-ка быстро с глаз моих! А то я тебя точно брошу! Полжизни собираешься!

- Я задницу отбил, - жаловался Билл, не пытаясь, впрочем, спрятать широченную улыбку. – Я думал, вылечу из седла. Не вылетел только потому, что думал, что загипсованным я не буду тебе так интересен, как сейчас.

- А чем загипсованный ты отличаешься от того, какой ты сейчас? – удивился Том.

- Ну-у-у… Я становлюсь занудой и капризничаю.

- Ты это и так делаешь. Так что бы изменилось?

- Я бы съел тебе мозг за то, что сломал конечность, и ты решил бы, что от такого, как я лучше бежать, пока есть возможность. Короче, я из-за тебя не сломал себе ниче!

- Звучит как обвинение, - рассмеялся Том. – Люблю гулять по лесу летом. Тепло, птички поют…

- …Насекомые вцепляются в самые нежные места, - пробурчал Каулитц, провожая взглядом пролетевшую бабочку и ни к селу ни к городу вспоминая свой сон.

- Ты, планктон, умеешь все испортить. Не надо было тебя брать.

- Ну щас же. Без меня тебе было бы скучно, и ты бы весь вечер думал о том, какой ты придурок и что со мной тебе было бы куда веселее, чем без меня. Собственно, ты и сейчас так думаешь.

- Думаю, - согласился Том. – Но я близок к тому, чтобы надавать тебе подзатыльников за твое постоянное ворчание. А у меня рука знаешь, какая тяжелая…

- Я понял, понял, - перебил его Билл. – Больше нудить не буду. Сегодня, по крайней мере. Да не, на самом деле очень здорово, что ты меня за город вывез, я на лошадях еще дольше, чем на катамаранах не катался.

- И боишься ты их еще сильнее, чем русские горки, - фыркнул Том, явно вспоминая о том, как Каулитц орал, чтобы он остановил его лошадь, когда та понесла. – Но, знаешь, ты так круто смотришься на лошади, что я тебя, пожалуй, еще как-нибудь привезу сюда. И выебу во-о-он под тем дубом, - указал он в сторону старого ветвистого дерева.

- Я не против, - обрадовался Каулитц.

- А я не спрашивал твоего согласия, - ущипнул его за бок Том.

Глава 7

Без Тома Билл чувствовал себя подавленным, находясь в собственной квартире. Он бесцельно шатался из угла в угол, не находя себе места. Попытался убить время чтением – текст не лез в голову, и несколько раз Каулитц ловил себя на том, что прочел уже добрых десять страниц, но ничего из прочитанного не помнит. Плюнув на бесполезную трату сил, решил лечь спать – так следующий день наступит куда быстрее.

Во сне Трюмпер ласкал его, целовал и шептал какую-то чушь, который Билл либо не запомнил, либо не понял еще во сне. Впрочем, им было не до слов: Том зацеловывал его всего, медленно и очень нежно; гладил его, отчего у Билла все внутри переворачивалось и пело.

Проснувшись, он понял две вещи: во-первых, он никого и никогда не хотел настолько сильно, чтобы партнер ему еще и во сне виделся, и, во-вторых, просыпаться с такой сильной эрекцией ему не приходилось уже очень и очень давно. Том определенно вывернул его мир наизнанку, раз Каулитц, всегда относившийся к сексу спокойно и практически пофигистично, стал настолько зависим от физических контактов с парнем, которого знал меньше недели. Да что уж там, ему вообще не было свойственно запрыгивать в койку к парням, которых он знал так мало.