Зима Строгова оглядела сидящих за столом мужчин. Лютогост, Волк Озеров, Харитон Волков, самые ближайшие и надёжные помощники её мужа. Она сама пригласила их. Четыре дня назад Всеслав привёз в Древгород свою беззаконницу Агату Михайлову и сына, которого та прижила от него. Поселил их в тереме, в котором проживал когда-то казнённый за предательство Николай Строгов. Зима и глазом не повела, делая вид, что ей наплевать. Но это было не так. Этот поступок Всеслава был очень странным. А что если он решил развестись с Зимой и жениться на этой Агате? Сделать наследником своего сына от неё? Этого допустить нельзя. Такой опрометчивый поступок может сломать только что устоявшуюся систему управления Рустовесского государства, которое ещё не оправилось после многолетней междоусобной войны. Не говоря уже о том, что Зима не могла допустить, чтобы её дети лишились всего. А значит, ей нужны союзники из самого ближайшего окружения Всеслава. По сравнению с теми временами, когда Зима только прибыла в Древгород, теперь она очень хорошо разбиралась и в политике и в людях. Все собравшиеся были так или иначе недовольны её мужем. Всех он чем-то обидел. И все они были его самыми ближайшими полководцами. Зима Строгова сама налила каждому из гостей пиво, себе же взяв чашу с клюквенной водой.

-- Спасибо за угощение, госпожа, - поблагодарил её Волк Озеров. - Но ты ведь вряд ли пригласила нас просто, чтобы попотчевать пивом.

-- Конечно, я звала вас не за этим, - улыбнулась Зима. - Мне нужны друзья. Надёжные друзья, - подчеркнула она. - И я хочу поговорить с вами, чтобы понять, можем ли мы доверять друг другу. Возможно ли мне, скромной женщине, рассчитывать на дружбу и поддержку столь могучих и прославленных мужей.

Усмирение лешего

Готовясь к походу, Харитон Волков часто смотрел на карту сваяльских земель. Точнее, картой это было назвать сложно. Просто северо-западная часть Густошумья, на которой было подписано название племенного союза, обозначены верховья реки Рустовесь и границы Хладоручья и Солоплажа. Точной карты владений самого воинственного племенного союза ни у кого не было. Сваяльцы ревниво охраняли свои родные леса от внимания предельных и державных властей, не допуская визитов чужаков. По правде говоря, к ним никто и не стремился пробраться. Слишком это было опасно, так как путь в одиночку означал смерть, а путь большим отрядом войну.

Только оказавшись в землях сваяльцев, Харитон Волков понял, что скрывает бумага, на которой были обозначены земли сыновей лешего. Леса. Дремучие заснеженные леса и промёрзшие, наверное, до самого дна болота. Никаких дорог там не было, только тропы. Звериные и людские тропы, посреди бескрайних хвойных лесов. На карте все эти края можно было накрыть ладонью. На месте они казались настолько громадными, что в них бесследно исчезало многотысячное войско. Что уж говорить об одном человеке, когда он глядя на исполинские двухсотлетние ели понимал, насколько временным гостем является в этой жизни.

Жителя Рустовесского государства было сложно удивить стоящими непроходимой стеной большими деревьями, его родина была практически вся покрыта густыми лесами. Но леса сваяльцев были какими-то особенными. Таили они в себе какую-то страшную загадку, заставлявшую чувствовать необъяснимый ужас, поселившийся в душе с того момента, как рать переступила порог сваяльских владений. Это было не просто ощущение угрозы, которую несли летучие отряды врага, нападавшие на ратников из засад. То был именно ужас перед кем-то, кто незримо хозяйничал тут. Недовольный незваными гостями, он поселил в каждом из них страх, который то разгорался до панического ужаса, то отступал, будучи слабо заметен, но никогда не исчезал полностью, досаждая как вцепившийся в тело клещ-кровосос.

Здесь, в этих лесах Харитон стал понимать почему сваяльцы не принимают Элая и даже к древним богам относятся без должного почтения, хотя на словах причисляют себя к благоверам. Но на деле называют себя сынами лешего и вышивают на своих чёрных знамёнах жуткий туманный лик, злые зелёные глаза которого дополняются кровавым оскалом рта. Лютогост Строгов рассказывал Харитону, что во время своей войны на севере заходил несколько раз в сваяльские земли. Тогда они были союзниками в войне против Юрьевых, Озеровых и Булатовых, поэтому сыновья лешего давали его отряду временное убежище, не позволяя тем не менее, углубляться в их владения. Говорил Лютогост о странном обычае, когда самую красивую девушку после особых таинств, раздевали донага и вечером отправляли на другой берег речки, ручья или озера. Смотря по тому, у какого водоёма стояло поселение. Однажды брат державного князя сам был очевидцем такого обряда. На противоположном берегу девушка садилась на бревно или камень и все ждали темноты. И когда спускалась ночь, темноту разрывал жуткий вскрик, услышав который, все жители поселения начинали радостно молиться и петь хвалебные гимны. Но молились они вовсе не Позару и Светлобе, молились они своему отцу лешему, благодаря его за то, что принял их щедрый дар.

Харитон медленно, но настойчиво вёл свою рать вглубь владений сваяльцев. Под его началом было собственное войско, а также Гвардия Элая, командующим которой он был назначен и всякий разбойный сброд, собранный в отдельный отряд, чтобы получить возможность искупить свои преступления, воюя за державного князя. Чуть больше восьми тысяч человек шли против сваяльцев, но это был только передовой отряд. В Белошумье расположился Всеслав Строгов с двадцатитысячной армией, готовый по первому зову прийти на помощь своему подданному. По замыслу Харитон наносил сваяльцам первый сокрушительный удар, должный до крайности истощить их и без того не великие силы, подорванные длительным противостоянием с Домом Юрьевых. Нужно было не просто нанести поражение их боевым отрядам. Перед князем Волковым и его ратью была поставлена цель лишить восставший племенной союз той основы, без которой невозможна ни одна ратная организация. Для этого Всеслав дал разрешение подвергать их селения полному разорению и истреблению. Самый бунтарский племенной союз Рустовесской земли должен был понять, что время мятежей закончилось. Поднимать восстания можно было в прошлые века, когда побеждённых каждый раз великодушно прощали, позволяя сохранить своё самобытное устройство и даже собственное войско. Теперь времена изменились. Либо сваяльцы будут жить мирно, вместе со всеми другими племенными союзами и сословиями отстраивая и защищая общую родину, либо им придётся умереть. А чтобы сомнений не оставалось, Харитон Волков должен учинить самый страшный погром, какой только возможно. Молодой князь всячески противился подобному плану войны. Убийства мирных жителей были не в чести среди рустовесской знати, старавшейся сберегать своих подданных. Но Всеслав убедил Харитона, что это единственная возможность победить мятежников.

В полном соответствии с замыслом, предельный князь Солоплажа принёс сваяльцам кровь и огонь. Пленных они не брали с самого начала. Попадавшиеся на пути мызы, хутора и посёлки безжалостно разрушались и выжигались, всех живших там сваяльцев от мала до велика убивали. Из-за постоянных набегов летучих отрядов, приводивших к большим потерям и заставлявшим строить укреплённые лагеря, продвижение вглубь сваяльских лесов шло очень медленно. Много времени уходило на то, чтобы отыскивать и разорять поселения. За войском Харитона тянулся шлейф сожжённых и разграбленных мыз.

Поначалу мирные сваяльцы не пытались прятаться, рассчитывая на то, что в эту войну всё будет как прежде. Но после того как в нескольких мызах все жители были показательно перебиты, поселенцы стали убегать из своих изб, когда к ним приближался отряд державных ратников. Это не помогало. Опустевшие избы сжигались, а запасы продуктов уносились. Что не удавалось утащить, тоже сжигалось. Для поселенцев это означало верную смерть от голода и холода. Потом ратники стали изощрённее и хитрее. Учились отыскивать самые глухие деревушки. Они устраивали облавы, не позволявшие обитателям укрыться в лесах, беря одну мызу или несколько в большое кольцо, на манер охоты. Иной раз воины приходили в ещё спящие селения и совершали там свои ужасные преступления. Войско двигалось как эпидемия, не оставляя за собой ничего живого.