Вацлав выглядел так, будто не лежит на больничной койке после огнестрельного ранения, а отдыхает в своем любимом кресле. В руках у него были какие-то документы, и он внимательно их изучал, сперва даже не заметив нас с Рыбьим глазом.

Я сам дал о себе знать. Бросился к нему с утробным «Вацлав!», бухнулся на колени перед кроватью, обнял его, как мог. Сердце колотилось как бешеное. Я, придурок, не в силах сдержать эмоций, начал нести всякую сентиментальную херню о том, как я боялся его потерять, как переживал, что он не берет трубку, как я даже боялся представить, что с ним может что-нибудь случиться… В общем, чтобы опозориться окончательно, оставалось только зареветь, но я, слава богу, сдержался. Хотя было непросто.

— Ну чего ты, Мир, — неожиданно нежно сказал Вацлав, гладя меня по руке. — Встань с пола, сядь нормально, — он пододвинулся к стене, освобождая место с краю кровати. — Ты правда за меня испугался? — спросил он, когда я сел рядом.

— Кривда, — буркнул я смущенно. — А сам-то как думаешь?

— Знаешь, а за меня ведь никто никогда не волновался, — улыбнулся довольно Вацлав. И все равно у него улыбка на оскал больше похожа, хоть ты тресни. Но в этом есть свое очарование. — У меня среди своих кличка Рэмбо. И никто никогда во мне не сомневается, никто никогда за меня не переживает.

— Не попереживаешь из-за тебя, бандита, — я придвинулся ближе и взял в руки ладонь Вацлава. — А вообще-то, слава богу, что тебя подстрелили.

— Чего?! — изумился Вацлав.

— Я просто начал думать, что ты решил, что я тебе не нужен. Что ты передумал меня прощать. Думал, из-за этого не хочешь со мной даже разговаривать. А тебя, оказывается, просто подстрелили.

Вацлав рассмеялся, держась за бок, где было ранение, покачал головой:

— Наверное, за это я тебя и полюбил.

— За что? — кокетливо переспросил я, тая от признания в любви.

— Да ты же неадекватный, — хмыкнул Вацлав. — Что в платье, что без. Я поначалу думал, что ни за что тебя не прощу. Так хотелось тебе в морду дать, потому что я в первый раз в жизни влюбился по-настоящему, а моя избранница оказалась парнем, который меня ментам сдал. Так противно было! Два дня бухал, как проклятый, потом скучать по тебе начал. Все время слова твои вспоминал, что Мира — это ты и есть, тогда-то и решился. Хоть и очень сложно было через себя переступить. И дело было не в том, что ты парень — у меня и на парней стоит будь здоров, — а в том, что ты меня обманул. Это простить было сложнее.

— Мне кажется, что ты до сих пор до конца не простил, — признался я.

— Припоминать я тебе это долго буду, — согласился Вацлав.

— Ну, и что мы со всем этим будем делать?

— Жить, Мир. Будем жить.