Литмир - Электронная Библиотека

— Ну, сука, я тебе покажу права! Опять на зону захотел? Быстро спровадим. Коклюшкин, Аванесов, — приказал он сержантам, — отведите его в туалет. Вонь от него, обложился, что ли? Только вежливо, вежливо, у него права…

Милиционеры подхватили Лапушкина под мышки и поволокли из камеры.

Карюхин попробовал приподняться, но не смог — боль пронзила.

— Вставай, разлегся тут! Ну, пес вонючий, вставай!

— Пес?!

Карюхин получил удар сапогом по голове, взвизгнул от новой боли, показалось ему, что снова теряет сознание, все поплыло перед глазами, но он сумел преодолеть себя, с трудом встал на четвереньки и вдруг ощутил такую ярость, что завыл уже не от боли, а от гнева. Завыл и…

…завыл — и какую же легкость вдруг испытал, упершись лапами в пол! Почувствовал, как выгнулась спина, шерсть поднялась дыбом, загривок будто вспух, он поджал упругий хвост, вытянув морду, зарычал от ярости, ликуя, что свободен, что готов вцепиться в горло стоящему перед ним человеку, пахнущему диким зверем, и прыгнул, но тот отпрянул в страхе, упал, спиной распахнув дверь камеры. А за ней — лестница, двор и воля.

Он мчался по улице, поджав окровавленную лапу, превозмогая боль, не сознавая, куда бежит, — лишь бы подальше от проклятого милицейского здания. Сначала ему казалось, что за ним гонятся, и он боялся остановиться даже на мгновение. Потом понял, что ушел далеко, сел и стал вылизывать раны.

А позднее, блуждая по городу, неожиданно вышел к широкому мосту над рекой. Как знакомо она пахла! Ему казалось, что когда-то, еще щенком, он брызгался в этой — или в другой? — реке. И будто вспомнил, что белобрысый мальчик держал его на руках, гладил и называл ласковым, забытым ныне именем Карюха. От той реки пахло влажной травой, кувшинками, тростником, и в этой можно было уловить те же давно забытые запахи воли: аромат лесов, лугов, сладких соков плакучих ив. Когда это было? И было ли? Кто тот мальчик, который ласкал его? Вырвавшись, он барахтался в воде, потом отряхивался на берегу, брызги летели с шерсти, искрясь на солнце, мальчик смеялся, убегал от него, а он гнался за ним, визжа от восторга.

По мосту, грохоча, ехали машины, люди стояли у перил, закинув удочки. Карюха подошел к самой кромке берега, долго лакал воду, у которой был вкус той забытой реки. Окунул раненую лапу, постоял, наслаждаясь теплом нагретой солнцем воды. А потом и сам вошел в реку.

Уже вечерело, когда он вышел на шоссе и побежал, вспоминая, что совсем недавно будто бы куда-то бежал здесь же в изнеможении. Его нагнал автобус, приостановился, дверцы раскрылись, он прыгнул внутрь, автобус постоял еще и дальше поехал. И опять показалось ему, что он уже ехал в этом автобусе и видел людей, сидящих в нем молча, неподвижно, с остекленевшими глазами.

Стало совсем темно. Тучи разошлись, небо разверзло свою глубину, и в ней высветились звезды, а среди них выкатился убывающий лик луны.

Что его так пронзило, когда он увидел этот бледный лунный осколок? Острые, но не болезненные иглы кололи все его тело. Это оттуда, с Луны, текли какие-то струи, которые пронизывали его насквозь, наполняя то ли новым восторгом, то ли новой печалью. Ощутив этот зов всем своим существом, он поднял морду, взвизгнул и завыл, сначала тихо, потом все громче, все увереннее, все торжественнее, отвечая на таинственный, влекущий зов, донесшийся из космической глубины, и зная, что это последние и прекрасные мгновения его жизни…

9
{"b":"555907","o":1}