— Значит, вы допускаете, что вирус может иметь советское происхождение?

Сколь прикинулся рассерженным.

— Я ничего такого не допускаю. Вы— опытный и компетентный разведчик, и я предлагаю вам поработать вместе. Сами знаете — в нашем деле ничего нельзя исключить. К вам же я обратился только за советом. — Сколь пожал плечами. — Будь по-вашему. Мне нужна эта девчонка. Вы тоже за ней охотитесь. И японская полиция. И, по всей вероятности, китайцы. Вы со мной согласитесь— времени у нас в обрез. Предупреждаю честно: я рассчитываю найти девчонку и увезти ее.

— В Советский Союз?

— Куда прикажут.

— Чтобы выделить из ее крови иммунную сыворотку?

Вполне возможно. Это может стать нашим оборонительным оружием. Защита от возможного нападения. Девчонка поможет нам защититься от разработок ваших специалистов по ХБО. — Лицо Сколя исказилось, напомнив одного из его монголоидных предков. — Так что вы ия — снова враги, Каджун.

Над островами близ побережья Хатасимы навис легкий туман— как на старых офортах Хиросиге. Море было гладким как зеркало. Кривые сосенки, взгорбленные мостики и красные тории перед синтоистскими храмами напоминали идиллическую картину старой Японии времен самураев: феодальных замков, родовитой знати, хорошеньких принцесс и бесконечных распрей. Было десять утра. На пляже одиноко маячила рыбачья лодка. На берегу близлежащего острова тоже не было ни души. Обезлюдела вся Хатасима. Некогда популярная курортная зона была охвачена строжайшим карантином.

— Попробуй здесь, — сказал Даррелл по-японски.

Старик лодочник опасливо ухмыльнулся и заглушил

двигатель. Дизель закашлялся, и звук этот громким эхом прокатился над пустынным пляжем, спугнув стаю чаек, устроившихся среди прибрежных скал. Жалобно крича, птицы взлетели и, хлопая крыльями, устремились к сосновой роще и горам.

Баркас пропах рыбой и мазутом. На берегу, который присмотрел Даррелл, чернел небольшой грот, а неподалеку от него в кустарнике зиял просвет, от которого вверх по склону холма взбегала узкая тропинка, утыкавшаяся в торий. Позади тория виднелся храм. Они объехали уже четыре острова, прежде чем Даррелл заприметил это место. Это был тот самый храм, который изобразила Йоко Камуру на одной из своих якаторо.

— Да, это здесь, — сказал он.

Лицо старого рыбака исказилось от страха.

— Вы хотите сойти на берег, сэр?

— Да.

— Это запрещено. Полиция специально…

— Я знаю.

— В Хатасиме сейчас все больны. Говорят, американцы всех потравили.

— Вы можете подождать нас, сидя в лодке. Здесь вы будете в безопасности. Но вы должны непременно нас дождаться.

Старик метнул взгляд на Лиз,

— Госпожа тоже сойдет на берег?

Лиз ответила на безукоризненном токийском диалекте:

— Да, я тоже сойду на берег. Мне совсем не страшно.

На ней были брюки и непродуваемая кожаная куртка с капюшоном. Темные волосы были изящно перехвачены желтой ленточкой. Карие глаза деловито поблескивали под стеклами очков.

— Я дождусь вас, — пообещал рыбак.

Даррелл спрыгнул на берег и предложил Лиз руку, но девушка выбралась без его помощи, поправила очки и устремилась вверх по тропинке. Уж не прошла ли она тренировку в мэрилендском «лагере», невольно подумал Даррелл. Если — да, то от нее будет больше пользы, чем он ожидал.

После провонявшего рыбой баркаса ему приятно было снова очутиться на свежем воздухе. Тропинка, змеившаяся наверх между кривыми и согнутыми ветрами сосенками, была выложена гравием и с одной стороны огорожена проржавевшими перилами. Туман сизыми клочьями окутывал верхушки сосен. Где-то наверху раскатисто заухал бронзовый колокол. Кругом не было ни души. Обычно, в самый разгар туристического сезона, здесь на каждом шагу кишели бы обвешанные фото-и кинокамерами путешественники. Перед торием был разбит сад, а за ним зеленел аккуратно подстриженный изумрудный газон. Снова гулко ухнул колокол.

— Как будто все вымерли, — тихо сказала Лиз.

— Кто-то звонит в колокол, — напомнил Даррелл.

Они поднялись по широким каменным ступеням к изножию храма и остановились перед входом с колоннами по бокам. Вход по обеим сторонам охраняли каменные псы с разверстыми пастями и крылатые драконы. Перед высокой двустворчатой деровянной дверью Даррелл снял обувь; Лиз тут же последовала его примеру. В сумрачной полутьме храма мелькнуло что-то желтое и несколько секунд спустя в дверях показался молодой бритоголовый прислужник в длиннополых шафрановых одеяниях. Он поочередно обвел настороженным взглядом Даррелла и Лиз.

— Сэр? Госпожа?

— Мы бы хотели поговорить со священником, — вежливо произнес Даррелл.

— Он медитирует. Мне очень жаль.

— Дело крайне срочное.

Юноша нервно облизал губы и отвернулся.

— Мне очень жаль, — повторил он и шагнул в проем двери.

Даррелл быстро схватил его за руку. Юноша зашипел как змея и попытался вырваться. Но Даррелл зажал его руку железной хваткой.

— Не бойся, я не причиню зла ни вашему священнику, ни Камуру-сан.

Глаза мальчика испуганно расширились.

— К… Камуру-сан?

— Молодой госпоже, которая пришла сюда.

— Здесь не было никакой молодой госпожи.

— Меня не интересует, что вы говорили полицейским — я знаю, что она здесь была.

— Кто вы? Я вижу, что вы американец, но…

— Мы друзья Камуру-сан. Мы пришли, чтобы помочь ей.

Мальчик плотно сжал губы и решительно потряс головой. В эту секунду глубокий и мягкий голос произнес:

— Я здесь, Минамото.

Мальчик едва не заплакал от облегчения. Даррелл повернулся к священнику, который вышел из-за колонны. Глаза полного японца, облаченного в одеяние синтоистского священника, излучали спокойствие и доброту. Он дружелюбно улыбался. Руки были сложены на животе. От него веяло ароматом благовоний.

— Ее здесь нет, сэр, — сказал священник.

— Отец, — начал юный прислужник, — вы же обещали, что не скажете. Тем другим вы ведь не говорили, и полицейским тоже…

— Эти люди совсем другие, — произнес священник. — Не бойся, Минамото. — Он посмотрел на Даррелла, потом перевел взгляд на Лиз. — Вы ведь и вправду не причините вреда нашей маленькой Йоко?

— Мы хотим только спасти ее.

— Она была очень больна, бедная малышка. Такой Удивительный талант. Она — настоящее воплощение наших старых мастеров. В нее вселился их дух. Она — изумительная художница, а наш храм ей особенно полюбился.

— Когда она приходила сюда?

— Вчера ночью, точнее— поздно вечером. Она вся горела в лихорадке. Она…

Лиз перебила его.

— А как она сюда добралась? Ведь деревня очень далеко отсюда.

— Она добралась вплавь. Она плохо помнила, как ей это удалось. По ее словам, ее охватил страшный жар, а кругом умирали люди. — Священник тяжело вздохнул. — Бедняги. Мне это не понять. Смертному не дано постигнуть, как можно выжить, когда свирепствует подобный мор. Я нашел ее на берегу и отнес сюда, а Минамото помог выходить ее. Лихорадка быстро утихла, и она ушла.

— Значит, полицейские уже здесь побывали? — спросил Даррелл.

— Да, на рассвете. Они тоже искали ее.

— Что вы им сказали?

— Ничего. Йоко была очень напугана. Возможно, из-за тяжкого недуга ее разум еще был помрачен, и ей повсюду мерещилось что-то страшное. Ей казалось, что ей грозит опасность.

— По словам мальчика, здесь побывали еще какие-то люди.

— Да, всего два часа назад. Мне кажется, они русские. Я занимался утренней медитацией и отказался принять их. Потом заглянули господа из Китая.

— Как — все вместе?

— Нет-нет, по отдельности. Они прибыли на разных лодках и не встретились друг с другом. Им я тоже ничего не сказал.

— А почему вы рассказали это мне? — поинтересовался Даррелл.

— Иоко сказала, что если придет американец, то ему можно довериться. Вы ведь американец? Должно быть, она вас имела в виду.

Даррелл подумал, что Йоко говорила про Билла Черчилля, но не стал смущать священника.