— Ванесса? С тобой все в порядке? Где ты? — Голос моей матери на несколько октав выше обычного, а на заднем плане я слышу отца.

— Мам, я в норме, остановилась у друга. А что? Вы в Лидсе?

— Нет. Звонили из полиции. По поводу девушки, у которой нашли твой кошелек, она сейчас в больнице и по описанию не похожа на тебя… — Пока моя мама бьется в истерике, я перевожу взгляд на Эвана, борясь со слезами.

— С ней все хорошо? С девушкой?

Эван бледнеет и подходит ко мне.

— Что? Что случилось?

— Я не знаю все ли с ней хорошо, дорогая, мы были вне себя от беспокойства. У тебя украли кошелек?

— Нет. Нет. Я знаю ее. Где она?

— Можно мне поговорить с ней? Пожалуйста. — Эван протягивает руку, в глазах плещется отчаяние.

Я вручаю ему телефон, и он идет обратно в сад. Он говорит приглушенным голосом, так что я не могу его слышать. Когда Эван возвращается, он отдает мне мобильный.

— Она в Манчестере.

— Люси? Где?

Он смотрит на меня странно.

— В больнице. Они нашли ее, бредущей по главному шоссе. Не в себе. Твоя мама дала мне номер полиции, я сейчас позвоню им.

— Позвони отцу на работу.

Эван растирает голову.

— Зачем?

— Ты должен покончить с этим, Эван. — Я произношу эти слова так мягко, насколько могу. Я сдерживала их в течение двух дней, но больше не могу.

— Ей нужна моя помощь, Несс.

— Нет, ей в принципе нужна помощь. Не только твоя.

Мысли возвращаются к первому столкновению с Люси в наших отношениях и тому отвращению, которое я испытывала к зависимости семьи Эвана от него самого. И теперь, как и месяцы назад, я была уверена, что ему стоит снять с себя воображаемую ответственность за нее. Ясно, что этого никогда не случится.

— Не нужно об этом сейчас, — тихо говорит он.

Ранимый Эван, который целовал меня снаружи, исчез, уступив место поникшему Эвану, который отлично справляется, закрываясь. Он нуждается во мне, но в той мне, что была с ним в последние несколько дней. Об остальном можно поговорить позднее.

***

Я прогуливаю смену и еду вместе с Эваном и его отцом в Манчестер. Люси находится в травмпункте, чего я никак не могу понять, ведь Эван говорит, что физических повреждений у нее нет. Он терпеливо рассказывает мне о пробелах в системе общественного здравоохранения. Все, что я без конца видела и слышала в течение всей своей жизни, все жалобы, которые слышала от родителей. Теперь я знала обо всем из первых рук, потому что эта ситуация коснулась моей жизни. Там ей некуда было пойти, и она не чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ждать нашего прибытия. Так что она дожидается нас в одноместной больничной палате, испуганная и взволнованная. Я чувствую себя скверно.

Эван с отцом оставляют меня в комнате ожидания, где мои глаза наблюдают за миром, от которого я так защищалась. Ни одна болезнь не вторгалась ни в нашу семью, ни в мое детство, ни одна борьба не коснулась меня. Я понимаю, что мир подвел не только Люси, но и Эвана тоже. А также людей вроде него. Я прислоняю голову к стене, разрисованной магнолиями, съежившись на ковшеобразном сидении среди других людей, ожидающих помощи. Веки опускаются, и я дремлю под голоса детей и медсестер.

Эван дотрагивается до моего плеча, и я подскакиваю, просыпаясь.

— Она в порядке? — спрашиваю я.

Его лицо испещрено усталостью, но он хотя бы уже не бледен.

— С ней все будет хорошо. Ничего плохого не случилось, насколько нам известно. Но мы не знаем, где она была. Она сильно путается.

Я киваю, хотя и не понимаю.

— Так, что будем делать теперь?

— Я не знаю, что делать, отец хочет оставить ее здесь, но она паникует и не соглашается. Если он заставит ее остаться, а она откажется, они будут вынуждены удержать ее. Запереть в отделении, чтобы она не сбежала снова. И чем более буйно она станет себя вести, тем выше вероятность, что так оно и будет.

Эван выдыхает вслед за краткими пояснениями.

Подобное варварское отношение задевает меня.

— Что? Почему твой отец не хочет забрать ее домой? Она же неопасна.

— Нет, но она опасна для самой себя. Видишь, что произошло: она бродила по окрестностям, не зная, где находится. А в больницу в Ланкастере она поехать не может, там нет мест. И если они удержат ее, она останется здесь. В скорой. До тех пор, пока у них не появятся койки, а это может занять несколько дней.

— Она должна остаться в больнице?

— Ее самочувствие не позволяет ей вернуться домой. Я думаю, она должна провести в больнице какое-то время, но не оставаться здесь навечно. Она растерянна и несчастна, но я видел ее в куда более худшем состоянии. Было бы лучше, если бы она смогла вернуться в больницу, в которой лежала раньше, в Ланкастере. Но это невозможно.

Я хватаюсь за слова, но никак не могу подобрать нужные.

Эван садится на неудобный пластиковый стул рядом со мной.

— Я не знаю, что делать.

— Пусть решает отец.

— Он не понимает.

— Тогда пусть врачи объяснят ему.

Он качает головой.

— Эван, пожалуйста, послушай. Тебе нужно покончить с этим. Когда она поймет, что ты не отвечаешь, она перестанет требовать от тебя ответы, которых у тебя нет. Ответы, которые ты не можешь ей дать.

— Я нужен ей. Посмотри, что вышло из-за того, что меня не было рядом.

— Тебе нужно жить своей жизнью. Ты и так делаешь все, что можно.

Я вонзаю ногти в ладони, чтобы перестать говорить то, что он не хочет слышать. Ситуация, он и все вокруг раздражают меня. Болезнь сестры поглощает его. Эван наклоняется к коленям и обхватывает голову руками.

Беспомощность, которую я чувствую, лишь капля в море по сравнению с его бедами.

ГЛАВА 27

НЕСС

Я уезжаю на следующее утро. Подбрасываю Эвана и его отца до дома и возвращаюсь в Лидс. Попытки убедить Эвана вернуться в Лидс со мной провалились. Люси остается в больнице Манчестера, так что, полагаю, тот факт, что он оставил ее и отправился в Ланкастер — это уже большой шаг. Эван упомянул, что через несколько дней Люси переберется в больницу в Ланкастере. В течение следующих нескольких недель мы созваниваемся пару-тройку раз. Я думаю, тот факт, что Эван живет рядом с ней — не норма для них обоих.

Теперь большинство вещей упаковано. Работа закончена, и я считаю дни до отъезда. Но что-то все равно не так. Слушать, как Эван разговаривает с обеспокоенным лечащим врачом, слушать истории об отсутствии последовательного лечения для Люси, видеть, как ее реальность втискивается в мир, о котором я и понятия не имела.

Я запуталась, и чем больше дней проходило, тем сильнее мне хотелось увидеть Эвана. Звонков было недостаточно. Я должна была поговорить с ним лично.

После дня в саду мы общались несколько раз, но невысказанного еще так много, а я не могу уехать из страны, не поговорив с ним. Но мне не хочется ехать к нему в Ланкастер. Мне кажется, Эвану пойдет на пользу, если он уедет оттуда на некоторое время. И оставит Люси. В конце концов, он соглашается приехать и повидаться со мной в день, когда вернется за вещами в свое общежитие.

***

Эван подходит к дому, и я с облегчением обнаруживаю, насколько лучше он выглядит. Лицо вновь светится, глаза живые. Он неловко обнимает меня, я стискиваю его в ответ, чтобы показать, что все в порядке, но он отстраняется. Его глаза останавливаются на куче коробок в комнате.

— Когда ты уезжаешь?

— В конце недели.

Он поджимает губы так, как обычно делают люди, которые стараются не прикусить их.

— Ты сбежала с птицефабрики? — спрашивает он, улыбаясь. Но в глазах улыбки нет и в помине.

— Слава Богу!

Как и несколько месяцев назад возобновляются неудобные разговоры, Эван вновь прячет свои чувства.

— А у тебя как дела? Все собрал?

— Да. Уезжаю завтра.

Я мнусь, а он присаживается на краешек дивана. Как много мне хочется сказать ему, но он закрылся от меня.