— Нет еще, — ответила Демельза, потягивая чай.

— И где только Джуд ее подцепил. Вернулся с ней однажды на лошаденке. Старый капитан ее приютил. Я бы никогда так не поступил. Не женщина, а целая телега, ей-богу! — в его голосе слышались отзвуки старой вражды.

— Меньше она не стала, — сказала Демельза.

Трегирлс сгорбил плечи и кашлянул:

— Подташнивает меня. Комок внезапно встал у горла и так же быстро прошел.

Когда он ерзал на стуле, на поясе у него загремел полупустой мешочек. Скривившись, Трегирлс ухмыльнулся:

— Знаете, что это, мэм? Кости от моей руки. Они всегда при мне, даже в постели. Восемь лет в море, из них два — в плену у французов, сражения там и сям. Я сбился со счету, сколько раз мог погибнуть. И ни единой занозы или царапины. Но это, видите это? — он показал на сморщенный шрам. — Это дело рук ревнивого папаши, вон там — сразу за холмом. А это, — он поднял крюк, — трапом придавило в порту. Я проходил мимо, когда бросали трап, и рука оказалась на пути. Когда меня вытащили, она болталась как неживая. И моргнуть не успел, как хирург ее оттяпал. Вжик-вжик по кости, а потом прижег. До сих пор пот прошибает по ночам.

— Меня тоже от этого в пот бросает, — вежливо ответила Демельза.

Трегирлс откинул голову и расхохотался.

— Вот спасибо вам, хозяйка, за доброе словцо. Зачем мне эти кости? Вы не спрашиваете того, о чем все спрашивают, к чему они мне?

— И зачем они вам?

— Теперь уже поздно спрашивать! Но, так или иначе, я скажу, — он снова сгорбил плечи и кашлянул. — Я не из тех, что молятся, никоим образом. Говорю лишь «Господь благослови», когда встаю по утрам, и «Аминь» — когда ложусь. И всё. Но я верю, что в этом что-то есть, и верю, что когда наступит конец света, протрубит рог. И меня выкинут из могилы, как рыбу на берег — что я тогда буду делать без своих костей? Думаете, я хочу вознестись в рай или пусть даже пасть в недра ада с крюком вместо руки? Ну уж нет, мэм, только не я. Поэтому я и ношу эти кости с собой, куда бы ни пошел. И рассчитываю, что их похоронят вместе со мной. Когда вернется капитан Росс?

— Не раньше обеда.

Он медленно встал, наклоняя голову как человек, привыкший к низким потолкам. Казалось, его фигура занимает всю комнату.

— Благодарю, мэм. Передайте молодому капитану, что я вернусь. Может, завтра. Может, через денек-другой.

— Я передам.

Она проводила его до двери, где он прищурился от солнечного света. Мешочек снова загремел у него на поясе.

— Это произошло не более двух лет назад, но кости очистились и стали как новые. Поначалу немного смердели, но это прошло. Хотите взглянуть?

— В другой раз, — ответила Демельза.

Толли осклабился гнилыми зубами.

— Я продал вам отменную лошадь.

— Пони.

— Называйте, как хотите, но капитан Полдарк получил чертовски хорошую цену. Не желаете ли купить бойцовского щенка? Превосходная родословная. Превосходная для травли быка. Три месяца от роду. Или хорька? Вам он нужен.

— Я спрошу у капитана Полдарка, — ответила она.

Толли сел на мелкую неухоженную лошаденку, надел шляпу, снял ее снова и помахал, лягнул в бок животное, и они медленно потащились вверх по долине.

Демельза наблюдала за ним, пока он не исчез из виду. Затем вернулась в дом. Джейн Гимлетт убирала со стола.

— Кто это был, мэм? — спросила она. — Простите, если суюсь, куда не следует.

— Призрак, — ответила Демельза. — Думаю... призрак.

— Лопни мои глаза! — воскликнул Росс.

Прежде Демельза слышала такое только от Пруди.

— Что ему было нужно?

— Увидеться с тобой. В основном, кажется. И со мной тоже, по-видимому.

— С тобой?

— Ну да. Посмотреть, что из себя представляет та, на ком женился молодой капитан.

Он рассмеялся.

— Вполне возможно. Не думаю, что он ушел с негативным впечатлением.

— Не совсем понимаю, что это значит, Росс?

— Ты бываешь когда-нибудь негативной?

— Было немного этим утром.

— Он тебе понравился?

— Друзья моего мужа — мои друзья, — спокойно произнесла она.

— Я вообще-то не о том спрашивал.

— Вот видишь? Сейчас я негативная.

— Вовсе нет. Ты уклончива, это совсем другое.

Она задумалась.

— Росс, в прошлом году объявились два человека из моего прошлого, а в этом году к нам пожаловал человек из твоего.

— Будем надеяться, что он не доставит столько неприятностей, как Сэм и Дрейк! Но останавливаться у Салли-забери-покрепче — в его духе. Когда я видел его в последний раз, он сказал, что хотел вернуться домой, меня это удивило... Но горяченькая вдовушка, так долго прожившая в одиночестве, да еще и с пивнушкой в придачу, где он может оказаться вдвойне полезным — это как раз по нему!

— Он еще и собак разводит для травли быков и хорьков, да бог знает, кого еще.

— Значит, он всё же тебе не нравится, — сказал Росс, поддразнивая ее.

— Не думаю, что мне приятно, когда перед лицом трясут старыми костями, чтобы проверить, дрогну ли я от страха.

— Да, он такой.

— С женщинами?

— Возможно. У него их было немало, и всё же это не притупило его мужскую проницательность к женщинам, особенным женщинам, исключительной женщине, я бы сказал. О чем вы говорили, когда исчерпали запас шуточек?

— О его детях. Он не видел их, не знаю сколько лет.

— Я знаю. Тринадцать. Их вырастили в богадельне.

— Он сказал, его дочь работает у костоправа.

— Да. Она работает кухаркой у Чоука. Похожа на отца — высокая, смелая и привлекательная. Говорят, мужчин меняет как перчатки, но полагаю, у нее как-то получается делать это осторожно, иначе Полли Чоук давно бы выгнала ее из дома, если бы она была слишком вульгарна. Мальчик похож на мать, маленький и тихий, женат, с кучей детей. Он работает дробильщиком руды в Сол-Комбе. Покинув богадельню, пошел в подмастерья к фермеру Хосе, но когда ему стукнуло семнадцать, его обвинили вместе с другим парнем в краже яблок из сада мистера Тренкрома и отправили в Бодмин на месяц каторги. На жерновах он подорвал здоровье и уже не годился для тяжелой работы...

— Подорвал здоровье?

— Да. Когда работаешь с колесом, нужно делать пятьдесят шагов в минуту, по три часа в день, что обычно приводит к перенапряжению. В этом нет ничего необычного. Но Лобб Трегирлс с тех пор всегда с обидой смотрел на жизнь. Не думаю, что он обрадуется отцу после стольких лет пренебрежения.

У ручья под вечерним дождем прокричала сипуха. Росс спросил:

— Трегирлс упоминал, что был в плену у французов? Интересно, говорит ли он на этом языке.

— Он лишь испробовал на мне свой собственный, чего мне вполне хватило, Росс. А почему ты спрашиваешь?

— Эта авантюра.

— А... что вы решили?

— Откуда ты узнала, что вообще что-то было?

— По тому, как долго ты там пробыл. И по твоему лицу, когда ты вернулся домой.

Росс хохотнул.

— Подозреваю, что скорее по второму, чем первому. Болтовня мало чего стоит, к тому же ее было предостаточно за последние месяцы.

— Но сейчас ты узнал что-то важное?

— Кажется, да. Правительство согласилось выделить средства на военную операцию, обеспечить ее транспортом и прикрытием из британских военных кораблей. Французы совершат высадку под командованием графа Жозефа де Пюизе, как мы и предполагали. Мы пока точно не знаем, когда именно, но это случится в хорошую погоду — когда море будет наиболее спокойным.

— И зачем тебе Трегирлс?

— После высадки, если всё пройдет успешно, несколько англичан выпустят на берег.

— Полагаю... надеюсь, ты не собираешься в этом участвовать.

Росс ослабил шейный платок, оттянув его пальцем:

— Положа руку на сердце, любовь моя, у меня и в мыслях этого не было. Только не лично. Точно не первым...

— У тебя жена и двое детей.

— Да. О да. Я прекрасно об этом помню. Но позволь мне повториться — высаживается не английская армия, никто и не собирается ее посылать. Пять-шесть тысяч французов высадятся на берег с поддержкой с моря и некоторое число солдат морской пехоты для поддержки на первых порах. После этого на берег выгрузят огромное количество военного снаряжения для роялистов, которые толпой стекутся к прибывшим. После успешной высадки некоторое количество англичан смогут помочь в обеспечении припасами, организовав интендантство на берегу, или вести переговоры с Англией. Но мной движет другое. Кемпер, где держат Дуайта, всего в двух десятках миль от места, где произойдет высадка. Когда армия лоялистов захватит Кемпер, Дуайта отпустят, и тогда свои люди ему точно не помешают, а, возможно, будут просто необходимы.