Я нетерпеливо ёрзал на кровати, не имея возможности отключиться и просто наслаждаться. Билл задушевно пел, мне, разумеется, нравилось до безумия, но больше хотелось вставить ему мозги на место. Это надо – переодевался, а в это время в голову пришла бредовая идея. Так умеет только мой брат, у него поистине талант к придурочным вещам. Вероятно, вид у меня был не самый восторженный, поэтому на середине Билл замолчал.

- Ну, что я говорил?

Он кинул лист на кровать и принялся складывать разбросанные шмотки.

- Да ничего, блин! Ты идиота кусок, я обожаю эту песню! У меня, между прочим, к ней музыка написана, поэтому ничего ты не продашь!

Билл изумлённо, даже слегка испуганно, посмотрел на меня, застыв с джинсами в руках. По ходу, я переборщил с децибелами. Мой брат очень впечатлительный, хотя сам может впечатлить кого угодно, да так, что мало не покажется. Психологические травмы, заикания… Обращайтесь, этот человек способен на многое!

- Точно, - растерянно произнёс Билл. – Я и забыл, что ты музыку писал.

Э-э-э… Это общая фраза, она относится конкретно к этой песне? Может, мне напомнить брату, что я ещё и на гитаре играю? Вот у него лицо вытянется от удивления, хоть поржать можно будет.

- Вот такой у тебя талантливый близнец.

Я подмигнул Билл и сунул листы с песнями в тумбочку, стоящую у кровати. Всё лежит именно там, потому что он от бессонницы может что-нибудь написать или просто ночью проснуться, взять ручку и настрочить что-нибудь. Мне всегда хотелось на это посмотреть, я думаю, выглядит забавно. Брат просыпается, резко садится на кровати и с маниакальным блеском в глазах лезет в тумбочку за бумагой и ручкой. Отбрасывает один лист, потому что он исписан, второй, наконец, находит чистый и принимается скидывать с себя груз рифм. Что ж, меня на такие представления не приглашают.

- Ладно, что-нибудь другое продам.

Я хохотнул. Похоже, у Билла появилось ярое желание продавать. Может, в бизнесмены ему заделаться? Будет втюхивать некачественную продукцию потребителям, её хоть не жалко.

- А давай мы продадим половину твоих шмоток, если тебе так хочется заработать?

- Том, я тебе серьёзно говорю. Мы же отдыхать собрались.

А, точно. Я уже и забыл, что мы сообщили Георгу с Густавом о нашем отдыхе. Стоп. Мы что, реально собрались? Мне куда-то ехать не очень хотелось, если честно, мороки столько. На мой взгляд, лучше забаррикадироваться дома, а чтобы не трогали, не звонили, не дёргали, сказать, что мы действительно уехали. Нехорошо друзей обманывать, но есть такие вещи, о которых проще соврать, чем рассказывать. Хотя я, наверное, утрирую, тут и рассказывать-то нечего. Мол, так и так, хотим отдохнуть от внешнего мира, на звонки не отвечаем, дверь не открываем. Не в нашем стиле. Интересно, а что в нашем?

Мои глубокомысленные размышления о стиле нашей с братом жизни прервал сам брат. Вечно влезет, когда не надо, я почти разобрался во всём.

- Ну, что ты молчишь? Только не говори, что опять я буду думать о месте времяпрепровождения.

Я деликатно кашлянул, понадеявшись, что Билл поймёт характер этого проявления. Мой дражайший братец слишком много на себя берёт, свой отдых мы всегда пытались – именно пытались – планировать вместе, но ему постоянно что-то не нравилось, и он брал управление в свои руки. Лучше бы сидел и не высовывался, я помню, где мы отдыхали в прошлом году. И в позапрошлом. И в поза-позапрошлом…

- Ты ни в коем случае не будешь об этом думать! – возмущённо воскликнул я, но далеко не из братской заботе о несчастном мозге Билла, который может перенапрячь извилины. – Тебе не удастся затащить меня на Мальдивы в сто пятьдесят первый раз!

Я воинственно встал на кровати, наигранно высокомерно взглянув на Билла, который машинально поднял голову. Думаю, такое положение вещей ему не очень по душе пришлось, иначе он бы не дёрнул меня за ногу так неожиданно, что я рухнул обратно, причём довольно смачно. Если не нравилось, мог бы сам встать, а у меня уже всё болит от долгого сидения.

- Ты, между прочим, всегда соглашался!

Сейчас обидится.

- Я соглашался, потому что все предложенные мною варианты ты отклонял, то есть нам не оставалось ничего, как делать всё по твоему требованию. Ты мною вертишь, как хочешь, - последнее попробовал сказать фальцетом. Лучше бы не пробовал.

Билл заржал, видимо, над моими попытками, и я шутя толкнул его в бок. Правду надо принимать, какой бы печальной она ни была, а Билл этой способности напрочь лишён, поэтому и врёт часто. В основном окружающим, мне может даже не пытаться - всегда понимаю. Но мой брат упрямый, как баран, поэтому изредка практикуется, наверное, проверяя, разучился я в его глазах ответы видеть или нет. Зря надеется.

- Знаешь, что, несчастный ты мой? А вот захочу, и полетим на Мальдивы, ясно?!

На этом моменте я обязан был испугаться. Но меня в детстве учили, что мальчики должны быть смелыми, с тех времён прошло много лет, а мужественность у меня до сих пор прибавляется.

- Не стращай меня, а то один полетишь.

Билл мгновенно расцвёл, забрался на кровать со всеми своими конечности, поджал под себя ноги, повернувшись ко мне.

- Это «да»? – восторженно спросил он.

Чем бы дитя не тешилось… Я не умею идти против него, пусть он хоть ещё сорок раз затащит меня на эти чёртовы Мальдивские острова, похоже, всегда буду соглашаться. На моём лице появилась снисходительная улыбка, и я официально заявил:

- Да, я согласен лететь с тобой на Мальдивы.

Вот вам и Ибица. Простите меня, парни. Я бы лучше на Ибицу отправился, но это чудовище не даёт мне и шагу спокойно ступить, всегда что-нибудь выкинет.

- Так бы сразу! – удовлетворённо ответил Билл.

Что? Я думал, он кинется мне на шею с криками «Я обожаю тебя, Том». Какая замечательная благодарность моей снисходительности. Сейчас как передумаю, будет знать. В этом весь Билл.

Я раскинулся поперёк кровати, утянув его за собой. Близнец беспрекословно лёг рядом, только на бок повернулся, с улыбкой разглядывая моё лицо. А меня почему-то охватило такое лёгкое волнение, мечущееся внутри, точно в клетке, и сердце быстрее забилось. Это повторяется из раза в раз. Я не могу привыкнуть, когда Билл не просто рядом. Не знаю, как объяснить, но сейчас он не просто лежит на одной кровати со мной. Мы же только что на ней сидели и ничего. Сумасшедшее чувство, такое восхитительное, что я ради его повторения на многое готов. Вот только ничего из того, на что готов, не делаю.

Билл потянулся ко мне, замер в каких-то сантиметрах от лица, а я и шевелиться не смел. Может, нужно было хоть как-то проявить инициативу, но у меня всё свело от волнения, а двигаться я и подавно не мог. Брат улыбнулся и коснулся моих губ, захватил верхнюю и тут же отпустил. А мне не оставалось ничего, кроме как умереть, потому что было мало. Я притянул его к себе, всё-таки активизировав двигательные процессы. Мы целовались совсем невинно, без языков, просто лаская губы друг друга, а внутри всё равно скакали в ненормальном хороводе нервы, в висках стучал пульс, выбивая дробь покруче тех, на которые способен Густав. А Билл, видно, увлёкся, он принялся покусывать мои губы, явно напрашиваясь на что-нибудь посерьёзнее. Если честно, самому хотелось хотя бы просто дотянуться до его пирсинга, меня всегда разряд от этого металла прошибает. Брат с готовностью приоткрыл рот, когда понял мои намерения, и я не медля завёл игру с его языком. Жутко хотелось улыбнуться, потому что чаша эмоций у меня внутри переполнилась очень обстоятельно. Я провёл рукой по щеке Билла, убедившись, что он сходит с ума не меньше, горячий до безумия, казалось, может обжечь. То, что хватит нам развлекаться, мы поняли одновременно, резко оторвавшись друг от друга. Вот так всегда. Шаг влево, шаг вправо, и всё прерывается, нельзя же так. Я часто дышал, а сердце и не думало успокаиваться, и его удары раздавались во всём теле.

Билл выдохнул и позволил себе улыбнуться, так счастливо, так здорово… Его улыбка бесценна, а про глаза я вообще промолчу. Он у меня восьмое чудо света, и весь мой. От сознания последнего сладко заныло в груди. Билл как-то смущённо посмотрел на мой пах и тут же отвёл взгляд, устраиваясь рядом.