Я съел сделанный бутерброд и выпил кофе, а Билл всё не показывался. Не скажу, что мои манипуляции заняли много времени, но он бы должен уже вылезти из ванной. Утонул там, что ли? Я решил, что близнец, вероятно, обмазывал лицо какой-нибудь питательной дрянью, и по доброте своей сделал ему бутерброд. Один, как и себе. Небольшой кусок колбасы оставим на завтра, иначе совсем с утра загнёмся. Стоп. Только в этот момент до меня дошло, что Билл слез со своей диеты. Он ведь даже и не возникал, когда в холодильнике не нашлось привычной для него зелени и остального дерьма, которое он потреблял. Ха, вот это новости, а я и не заметил.

В прихожей послышались шаги, и я поспешил осведомиться о только что сделанном открытии:

- А ты что с диеты-то слез?

Брат появился в дверном проёме, и про диету я как-то сразу забыл. Он был накрашен. Конкретно так накрашен, добротно, ярко. Не понял. Билл, конечно, помешан на косметике, не выходит без неё на улицу, но тут он как-то без неё обходился, близнец вообще дома не красится. В области груди неприятно кольнуло. Этот цирк из-за сна?

- Билл, а ты… А ты зачем накрасился?

Брат, как ни в чём не бывало, уселся за стол и сразу же схватился за бутерброд.

- Так мы же в город едем, сам сказал.

- А-а-а…

Я облегчённо выдохнул, поражаясь собственной тупости. В горле резко пересохло, поэтому мне пришлось выпить полстакана воды. Если мы не поедем в город, то смывать краску он не будет, следовательно, весь день проходит в макияже. В город мы поедем завтра, и Билл снова сделает свою боевую раскраску. Нет, нельзя. Я на это слишком остро реагировал, поэтому два дня не выдержу, едем в город сегодня. Сейчас. Немедленно.

Мысль о том, что брат, возможно, начал скрываться от нашей похожести, как когда-то в детстве, меня убивала, придавливала к земле. Я сопротивлялся этому всей душой, а сказать ничего не мог, это было бы чересчур, к тому же Билл ответил, зачем накрасился. Чёрт, меня посещали какие-то ненормальные размышления. Степень моего психического равновесия пугала. А ведь действительно стало страшно. Это же моё.

Я, наверняка, ошалело смотрел, как брат поглощал бутерброд и запивал горячим кофе. Постепенно странный испуг, охвативший меня, отступил, к тому же Билл уже с беспокойством на меня поглядывал.

- Том, с тобой всё в порядке? Ты какой-то зашуганный.

Зашуганный? Ну, спасибо, братец, на добром слове. Хотя спорить просто глупо, видимо, со стороны я выгляжу именно так.

- А ты необычно довольный. Может, поделишься?

- Да нечем делиться, - сказано это было невнятно, ибо Билл целиком запихал в рот оставшийся кусок бутерброда.

Брат развёл руками и виновато на меня посмотрел. Я заржал, поняв, с какой целью он захавал просто огромный в его понимании кусище.

- Жадина, - процедил я и отнял чашку кофе, отпивая немного. – Вот так.

Билл состроил мне физиономию, такую знакомую, ведь в подобных ситуациях строил он именно её. Мой брат обладает потрясающей мимикой, это точно, просто фантазии у него для этой самой мимики не хватает.

- Так, выдвигаемся. О, дождя нет. Что я говорил? Запомни, я всегда прав.

Билл засуетился и унёсся в сторону спален. А я, наверное, стоял с таким же пришибленным видом. Всё казалось, что после того, как ночью ко мне пришёл близнец, я больше не спал, не чувствовался разрыв времени, точно мы только что поговорили на тему его сна. А Билл, по всей видимости, успокоился, вон как живенько бегал.

- Где моя сумка?

Сумка в ванной. Значит, когда мылся, не заметил. А я почему-то был уверен, что косметику - не всю, конечно, - он держит именно в сумке.

- А ты в ванной смотрел? – крикнул я.

- Да я красился, а потом куда-то её засунул.

Потрясающие проблемы с памятью. Старушки бы вздохнули и сказали что-нибудь типа: «А ведь ещё такой молодой». Я поставил чашку Билла в раковину, посудомойки здесь не наблюдалось, ровно как и тостера. Куда меня привезли? Вернее куда меня заставили нас привезти?

- Том, я нашёл.

Билл выглядел по-настоящему загнавшимся. Ощущение, будто он нехилый такой кросс по магазинам сделал, а нам это ещё только предстоит. Правда, я надеюсь обойтись супермаркетом на окраине.

- Я рад за тебя. Мы едем или как?

Выдвинулись довольно оперативно, и автомобиль быстро покатил по ненавистной мне дороге. Я всё никак не мог дождаться асфальта. Смотреть на брата было одно удовольствие, он всем своим видом демонстрировал полное наслаждение жизнью. Кажется, быть отрезанным от масс народа ему очень полезно. И он даже не напрягался.

Мы болтали о всякой чепухе, не поддевали друг друга, чего не наблюдалось уже давно. Обычно наш разговор малоинтеллектуален, состоит из коротких фраз, способных передать общий смысл мыслей, и редких вставок в качестве лёгкого, часто незаметного подкола. Хотя, вероятно, я не за всеми разговорами слежу, не можем же мы постоянно друг другу язвить. Какая трезвая мысль.

Вместо музыки, Билл включил радио, нашёл волну, где шла какая-то глупая викторина, и принялся угадывать слова. Левые звонящие выигрывали левые деньги, настоящие звонящие выигрывали тупые кепки с логотипом радио и календарик на следующий год. Близнец проявлял чудеса разума, а потом ещё и меня умудрился втянуть в этот ужас. В конце концов, мы с ним, как два идиота, жарко спорили, какое слово скрыто.

Билл, довольный словесной баталией, согласился не ехать в центр города и закупиться продуктами на окраине. Действовали мы максимально чётко, дабы у мелкого не случился приступ мизантропии от такого большого количества людей вокруг. Он же вроде как прятаться от них хотел. Меня интересовало, как мы будем оправдываться, если встретим знакомых. Что уже приехали? Что не понравилось на островах? Но, к счастью, знакомые нам так и не попались.

- А зачем ты это взял? – спросил я брата, перебирая в пакете основное его содержимое - грибы, кукурузу, какие-то листья и две пачки майонеза.

Там ещё много чего было, включая картофель фри и кетчуп. Я всерьёз забеспокоился на тему нашего питания. Откопал на самом дне спагетти и с ужасом увидел какую-то красную рыбу.

- У нас праздник? – на прошлый вопрос Билл не ответил. – Здесь-то ты зачем глаз подкрашиваешь?

Брат подрисовывал карандашом своё произведение искусства на лице, хотя мы уже благополучно затарились и выехали обратно.

- Если у нас праздник, то я очень в тему подкрашиваю глаз. А у нас праздник?

Мне стало плохо. Я понял, что дальше с ним разговаривать бесполезно, Билл слишком увлечён своим отражением в зеркальце. Это какой-то кошмар. Я хотел, чтобы по приезде он непременно смыл макияж, это моё обязательное условие жизни рядом с ним. Нет, я точно начинаю страдать паранойей или чем там ещё можно страдать в таких ситуациях.

- Билл, а давай ты не будешь краситься?

Я отнял у брата карандаш и ловким движением вырвал из рук косметичку. Харэ ему косметикой баловаться, ресниц не останется.

- Том, ты что? У тебя вообще всё хорошо?

Сейчас он вспомнит все приставания людей по поводу его внешнего вида и проклянёт меня. А я не хочу, чтобы меня проклинал близнец. Чёрт. Надо что-то немедленно сделать, так больше не могло продолжаться, а я переходил к стадии «истерика». Чёрт, главный истерик у нас – Билл. Это заразно. За двадцать лет совместной жизни я заразился-таки этим злобным вирусом.

- Ну, а зачем тебе краситься? – увидев выражение лица брата, я поспешил сменить тактику. – Ну, в смысле, при мне. На людях-то – пожалуйста, при мне не надо.

Билл смотрел на меня непонимающим взглядом. Выход в люди ему, определённо, нанёс непоправимый вред. Надо заполучить его расположение.

- А у нас мороженое есть, - оповестил я.

- Я в курсе. Том, у тебя бзик какой-то по поводу меня накрашенного?

У меня нет бзиков. У меня даже видимых причин на это нет. Я никогда не страдал интуитивными приступами, видимо, пришло время испытать на себе этот ужас. Догадываться о том, чем всё закончится, открыт магазин или нет, чувствовать в воздухе приближение ссоры. Мне не нравилась такая перспектива.