Когда мне приносят мой заказ, компания девушек начинает хихикать, косясь в мою сторону. Сомневаюсь, что они узнали кто я, однако мне немного приятно. Я бросаю им обворожительную улыбку и принимаюсь за еду.

Сейчас должно произойти два варианта развития событий. Либо кто-то из них подходит ко мне и знакомится. Либо я сам встаю и иду к незнакомкам, чего они, наверное, очень ждут. Однако я выбираю третий вариант. Я быстро доедаю десерт, выпиваю кофе, кладу на стол деньги и ухожу. Ухожу, даже не взглянув на них, потому что они сильно разочаруются, когда узнают, что я гей.

На улице всё так же прохладно. Я останавливаюсь на тротуаре и осматриваюсь, решая, куда бы мне пойти. Меня опять накрывает давление города, и я понимаю, что в это кафе я ещё вернусь. Обязательно вернусь.

Мимо проходят люди, занимая большую часть пространства. Мне приходится подождать, пока они освободят путь. Я резко оборачиваюсь, собираясь пойти в ту же сторону, что и они, но налетаю на кого-то. На моей куртке и штанах расплывается большое пятно горячего кофе, я понимаю, что несколько капель попало мне на руки и обожгло их. Куртка испорчена. Мне придётся вернуться в отель и переодеться.

Я поднимаю взгляд и смотрю на парня, стоявшего передо мной. Он одет в чёрное длинное пальто, прямые волосы спадают на плечи и сливаются с ним, глаза подкрашены карандашом, узкие джинсы белоснежно выделяются среди серого цвета города, кроссовки с завышенным язычком. Если бы я так хорошо не разбирался в парнях, я бы подумал, что это девушка.

Он держал кончиками пальцев перед собой большой картонный стаканчик, где, очевидно, было кофе, которым пропиталась моя куртка, а по его коже стекали мелкие капли, падая вниз и разбиваясь об асфальт. На этом парне не было ни единого пятна.

Незнакомец спокойно смотрел на меня каким-то детским пристальным взглядом карих глаз. Я даже растерялся. Наверное, этот мальчишка остановился позади меня, чтобы пропустить толпу людей, а я на него налетел.

- Тебя не учили, не подкрадываться сзади? – немного раздражённо спросил я. – Ты испортил мою куртку!

Я знал, что он не виноват, но у меня было плохое настроение, и мне катастрофически надо было его куда-то деть.

Парень промолчал. Я нетерпеливо ждал хоть какой-то реакции, но тот просто спокойно смотрел в мои глаза, словно изучая содержание души.

- Может, тебе автограф нужен? – предположил я, ведь только фанаты всегда теряли дар речи передо мной, но парень даже бровью не повёл.

Когда ему надоело на меня смотреть, он медленно отвёл взгляд и плавно подошёл к мусорному ведру, выкидывая стаканчик в урну – тот со стуком исчез внутри.

- Ты меня вообще слышишь или нет? – не понял я. – Какого чёрта ты вообще за мной встал?

Мальчишка не смотрел на меня, он равнодушно достал из сумки влажные салфетки и начал вытирать руки, после чего выкинул использованную вещь вслед за стаканчиком. Я наблюдал за каждым его движением. Может быть, я плохо говорю по-французски, и он меня не понимает?

Он достал ещё одну салфетку, подошёл ко мне и начал вытирать мою куртку. Я рассеянно отступил, а когда парень понял, что это бесполезная трата времени, отстранился и выбросил мусор, убирая пачку обратно в сумку.

- Ты меня понимаешь? Я вообще-то как бы на вашем языке разговариваю, подумаешь, немецкий акцент немного. Кивни хоть что ли! – раздражённо продолжаю я.

Мальчишка не взглянул на меня, отошёл в сторону и спокойно достал из кармана пачку сигарет, прикуривая. Он стоял ко мне боком в нескольких метрах, я видел, как фильтр прикасается к его ровным губам, дым вскоре вылетает наружу и растворяется. Меня начинает бесить это молчание. Я всегда ненавидел, когда на меня не обращают внимания и делают вид, что меня вообще нет.

Я подошёл к нему.

- Извинись уже, мать твою, и я уйду! – я от него не отстану, пока он не попросит прощения. – Слышишь? Скажи хоть что-нибудь уже, или вы, французы, все такие тупые?

Парень затянулся, зажал губами сигарету и посмотрел на меня таким уставшим, увидевшим уже всё в этой жизни, взглядом, что мне стало стыдно. Он засунул руку в карман и достал телефон. Его пальцы быстро постучали по сенсорному экрану и замерли. Мальчишка, наверное, думал, стоит ли вообще показывать мне это, но потом повернул сотовый в мою сторону.

Я прочитал:

«Я немой».

Я сначала не понял смысла, но потом до меня дошло. Этот парень просто не может говорить, поэтому молчал.

- Оу. Прости… - я виновато повёл плечами, облизывая губы.

Он продолжал смотреть на меня. Затем написал ещё, показывая мне:

«Я Билл».

- Том.

Мне стало неловко, и всё моё раздражение сошло на нет. Я придурок.

«Я заплачу за куртку».

- Нет, не стоит. Ты не виноват, это я на тебя налетел.

Билл усмехнулся, хотя на его губах не появилось даже намёка на улыбку.

- Может, я тогда угощу тебя кофе, раз ты его пролил на меня? – предложил я, не зная больше, что сказать.

Парень пожал плечом и выбросил окурок под ноги, помяв его кроссовком.

Больше он ничего не говорил, то есть, не писал. Он кивнул в сторону кафе, откуда я только что вышел, показывая, что согласен на кофе. Я повёл его обратно в тепло, в то место, которому понравился я и которое запало мне в душу. Мне нужно было туда вернуться.

Мне нужно было туда вернуться с Биллом.

Часть 4

Red, Already Over

Билл пил капучино, которое я ему заказал, изучая своими большими глазами мои руки. Я ничего не стал брать, поэтому занять их было нечем. Я чувствовал себя неловко от его взгляда, пальцы нервно теребили друг друга или же изредка начинали отстукивать по столешнице, отбивая ритм моей новой песни, что пылилась где-то в студии, ожидая, когда я вернусь и выпущу альбом.

Я не знал, что нужно говорить и нужно ли вообще. Я не знал, как с ним общаться, не знал, что ему рассказывать, что спросить, о чём завести разговор. Я лишь пялился на парня, на его глаза, родинку под губой, ровный изгиб губ, белые зубы в те моменты, когда кружка касалась приоткрытого рта и отдавала маленький кусочек своего горячего содержимого.

Билл повесил своё пальто на спинку стула и теперь сидел в тонкой белой кофте с обтягивающим его горло воротником. Его кадык иногда шевелился, когда парень делал глоток, и это меня завораживало. Я не только молчал, но и нагло рассматривал своего нового знакомого, и, если посудить, пока что единственного во всей Франции.