- Договорились, - ответил брат, высокомерно изогнув одну бровь. – Мое дело – колдуны и маги. Твое – Кекри.
На этом и договорились. И все же… Льекио не мог просто так уйти, поэтому он обернулся и громко спросил:
- Эй, Ильмаринен. И все же… почему?
- Почему? – задумчиво протянул брат, словно пробуя это слово на вкус. Внезапно он улыбнулся и с грустью посмотрел на Льекио. - Потому что ты не прав. Я не потерял интерес, и у меня есть смысл существования.
Он просто сидел на кровати и наблюдал за спящим Роганом.
Не мог перестать этого делать…
Ночь выдалась на удивление тихой. Словно все вокруг застыло, чтобы набраться сил перед грядущим боем. Даже ветер прекратил яростно биться о стены замка, словно опасаясь потревожить спящих людей. Может, поэтому вокруг было так нестерпимо тихо? Настолько, что Орланд отчетливо слышал мерное дыхание Рогана, каждый его вдох и выдох… После их ненасытной близости, омега почти сразу заснул, прижавшись к нему всем телом, а Орланд еще долго нашептывал ему слова любви, хоть и знал, что его уже давно никто не слушал. Кто бы мог подумать, они хоть когда-нибудь посмеют прикоснуться к друг другу и преодолеть ту негласную черту, которую они вдвоем так боялись перешагнуть? Им потребовалось непростительно много времени для этого.
Казалось, Орланд мог вечность наблюдать за тем, как мирно спал омега. Его темные волосы разметались по подушке, а веки периодически подрагивали. Ему явно что-то снилось… Интересно, было ли это нечто приятное, или же омегу вновь мучили призраки прошлого, кровавый и пропитанный болью образ Арнена… Орланд поджал губы, подмечая, каким Роган выглядел изможденным. Пусть с момента освобождения омега успел набрать в весе, но все еще выглядел совсем невесомым, болезненно хрупким и беззащитным. Тонкая шея, худенькие, выглядывающее из-под одеяла острые плечи, четкие линии ключиц. Длинные пальцы Рогана тревожно сжимали подушку, и Орланд теперь был уверен, что сон его омеги все же был тревожным. Как же ему хотелось забрать себе все те муки, которые испытал на себе Роган, успокоить его и сказать, что все будет хорошо. Что больше никто и никогда не посмеет его обидеть, ведь совсем скоро Арнена не станет. Орланд горько усмехнулся и, не удержавшись, провел рукой по жестким локонам. Каким же он все-таки был красивым…
Орланд никак не мог наглядеться на него, старался запомнить каждую мельчайшую подробность, чтобы сохранить образ омеги в своем сердце. Он с нежность смотрел на его открытый лоб, слегка нахмуренные от напряжения брови, длинные подрагивающие во сне ресницы и мягкие губы, которые ему так нравилось целовать. Его милый слегка вздернутый носик, порозовевшие от усталости щеки и нежная шея с сеточкой вен, просвечивающихся через бледную кожу. Роган трепетал, когда альфа покрывал его шею поцелуями, почти задыхался от удовольствия. Руки омеги, в сравнение с руками Орланда, были намного меньше, нежнее, чувственнее. И как такие руки могли нести смерть? Они должны заниматься мирными вещами, дарить тепло, ласку, но никак не смерть. Как бы ему хотелось, чтобы Роган еще раз, еще совсем немного зарылся своими пальчиками в его волосы или же рисовал причудливые узоры на его груди. Хотелось вновь прижаться, ощутить тепло, мягкость его кожи, аромат его волос, но Орланд уже не мог себе позволить такую роскошь. Уже никогда не сможет.
Несмотря на внешнюю безмятежность, грусть беспощадно рвала душу альфы на части. На протяжении всего дня и большую часть ночи у Орланда просто не было времени на то, чтобы обдумать свою ситуацию, осознать ее в полной мере. Но теперь, когда тишина, казалось, проникала в самую глубь сознания, Орланду было некуда деться от самого себя. Ему было страшно, действительно страшно. Страшно уйти и оставить Рогана одного, исчезнуть, больше никогда не увидеть его больших карих глаз, смотрящих немного иронично и так проницательно. Никогда не дотронуться до этих рук, не обнять, не услышать его голос… Исчезнуть из этого мира и не иметь возможность узнать, чем все закончится, как сложится судьба Империи, друзей, Рогана. Было страшно уйти, но Орланд знал, что должен был это сделать. Он уйдет, зная, что теперь Роган точно будет отмщен и получит долгожданный и заслуженный покой. Пускай Орланд не смог уберечь его от отца с братом, не отстоял его право на мир перед Советом, вынудил вновь сражаться и убивать, при этом зная, как Роган все это ненавидел и презирал. Пускай, но теперь Орланд заплатит за все ошибки прошлого и вернет долг.
Наверняка Рогану будет больно. Сердце Орланда невольно кольнуло, когда он представил лицо омеги, когда Эйрик сообщит ему о жертве Орланда. Наверняка омега будет плакать, ненавидеть альфу, ругать его за эгоизм и ему будет так же больно, как и Орланду сейчас, или даже больнее. Альфу успокаивало лишь то, что, по крайней мере, омега больше никогда не попадет в лапы Арнена, никогда не станет рабом, и никогда не будет знать ни в чем нужды. Эйрик обещал, что Роган получит все деньги и владения Мейлентон и сможет начать новую жизнь с чистого листа. К тому же, Орланд не мог игнорировать одну важную вещь: шанс, что теперь Роган будет носить под сердцем его ребенка. Льекио обещал, что с омегой ничего не случится, а значит и с ребенком тоже все будет хорошо и, менее чем через год, родится наследник семьи Мейлентон.
Интересно, а каким он будет?
Унаследует спокойный характер папы или боевой отца? Будет он альфой или омегой? Каким папой станет для него Роган? Каким ему опишут Орланда? Будет ли он чувствовать себя брошенным или будет считать своего отца героем? Почему-то воображение рисовало темноволосого серьезного малыша. Непослушные локоны, вздернутый носик и маленькие пухлые ручки, сжимающие игрушку. Наверняка их ребенок подружится с малышом Кальна. Будет часто ходить друг к другу в гости и Рогану не будет так тяжело и одиноко. Здоровяк Дэнар будет играть с детьми, опекать их и никогда не даст ни одного из них в обиду. Орланд был в этом уверен. Как и в том, что их дети будут жить и расти на мирной земле, гулять по засеянным пахотным полям, а не по кровавым полям сражений. Они не будут бояться грядущего дня, смогут обзавестись своими семьями, подарить прекрасных внуков, продолжить свой род и радоваться жизни.
Орланд и не заметил, как начал улыбаться, с нежностью глядя на омегу. Ему было искренне жаль, что ответы на свои вопросы ему узнать не суждено.
Ему пора идти. Он должен идти, но, черт, как же это сложно.
Орланд закрыл глаза, наклонился ниже и почти зарылся носом в растрепанные волосы Рогана. Ночь неумолимо шла к своему логическому завершению, а он все вдыхал аромат своего омеги и никак не мог им надышаться. Слишком мало времени, слишком.
- Я никогда тебя не забуду, - еле слышно прошептал он, не касаясь, проведя рукой поверх головы Рогана. – Спасибо тебе за все, и прости.
