Когда на примате, где базировался ранний АКВАРИУМ, однажды случилась в мае 1974 года совместная запись с группой ZA, то Леонид Тихомиров (лидер ZA) беззлобно назвал в кулуарах Вадима «сукой». За не слишком совершенную игру на пианино в эпохальной джемовой композиции «Electric Птица». К счастью, Вадим об этом не узнал, да и по жизни он «сукой» вовсе не был. Даже совсем наоборот. Во время обучения в медицинском институте, в перерывах между лекциями, он садился к пианино – ежели оно было где-то поблизости – и играл «Битлз». Вся прогрессивная часть лечебного курса собиралась в это время где-нибудь поблизости. Слушали, мечтали, шутили, смеялись. Но Джордж помнит, что Вадим, в джем-сессии на примате, и в самом деле сыграл хило, не очень ритмично и вообще «не туда». Он всё-таки не был профессионалом. Как, кстати, и все остальные музыканты из тогдашнего АКВАРИУМА. Который только-только начинался

В то время в Первом меде учился Александр Розенбаум. Популярность в студенческом кругу у него была немалая. Джорджу нравились песни Баума, однако многие другие песни были интересны гораздо больше. В конце семидесятых. Джордж пересёкся с Баумом в ДК «Невский», где несколько лет работал админстратором. Работа у Джорджа была не очень сложная. Платили мало. Но кому, где и за что тогда платили много?

Джордж учился на театроведческом факультете, на заочном отделении. В «Невском» часто показывали свои спектакли различные ленинградские театры – Малый драматический, Ленсовета, БДТ, ТЮЗ. Джордж перезнакомился с театральными администраторами и имел возможность посмотреть многие спектакли не только на выезде. Для студента-театроведа это было существенно и особенно пригодилось во время написания диплома, посвящённого театральным работам Олега Басилашвили. Некоторые постановки – «История Лошади», «Пиквикский клуб», «Дядя Ваня» и другие – Джордж запросто смотрел по три-четыре раза, тогда, в годы расцвета БДТ, это не каждый театрал мог себе позволить.

С Бобом Джордж общался мало и редко. Иногда встречались и пересекались спонтанно и бессистемно. Контакты с остальными «аквариумистами» – с Дюшей, с Фаном, с Севой, также стали случайными. АКВАРИУМ тогда выступал не очень часто. Преобладали квартирники. Во время квартирников возникала совершенно особенная атмосфера, уникальная и неповторимая, напоминающая о словах из стихотворения Пола Оуэна: «Счастлив тот, кто в царство сна принесёт восход».

В те безвременные времена в ДК «Невский» репетировали АРГОНАВТЫ. Джордж заходил на их репетиции, хотя золотые годы, бурная эпоха Военмеха и прочие весёлые сейшена прошлых лет были у группы позади. На репетиции нередко приезжал Розенбаум, на «Скорой», в белом халате. Но сотрудничество Розенбаума с АРГОНАВТАМИ не дало особенно качественных результатов. Вскоре он ушёл на профессиональную сцену. Правда, когда в 1981 открылся рок-клуб, то АРГОНАВТЫ в него вступили и дали несколько концертов. Только они уже доживали свой век.

Боб рано стал ходить на рок-концерты. Немного раньше, чем Джордж. Самые значительные рок-н-ролльные сессии проходили в Военмехе, в Тряпке (текстильный институт), в «Молотке», в «Серой Лошади» и в Университете. Джордж первый раз попал на живой настоящий концерт вместе с Бобом, на университетском химфаке, где тогда выступал САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.

Этот концерт запомнился Джорджу навсегда.

Реальный выход в другое измерение! В другую жизнь! свободную от всей этой каждодневной безликости, весь прожорливый масштаб которой ещё не был понятен в полной мере. Очень значимым элементом любого порядочного рок-концерта являлась проходка. Тогда, на химфаке, Джордж и Боб сначала некоторое время растерянно торчали во дворе и не знали, как же попасть внутрь. К счастью, вскоре появились ушлые, всё знающие знакомые, они повели Боба и Джорджа куда-то вглубь, в тёмные закоулки питерских дворов. Потом подошли к большой двери, к чёрному входу, навалились – и треснула дверь, не выдержала. Ворвались внутрь.. Коридоры, переходы, лестницы, – музыка звучала всё ближе, ближе, а они – пробивались, приближались, втягивались в новое, в незнакомое, в удивительное! На небольшой сцене заканчивала саундчек группа САНКТ-ПЕТЕРБУРГ – Рекшан, Корзинин, Лызлов, Ковалёв и Зайцев. Золотой состав!

Джордж работал в ДК, выдавал контрамарки на спектакли и на концерты. Учился в театральном. Не очень много тогда всего вокруг происходило – вялый, тусклый расцвет эпохи стабильного, тупого брежневского застоя. В Ленконцерте появилась рок-группа «Форвард» и стала репетировать в ДК «Невский». «Форвард» готовил к сдаче худсовету первую программу и подбирал репертуар. Джордж иногда заходил в большой зал ДК, где репетировал «Форвард». Лидер группы Алексей Фадеев искал новых авторов и новые песни. Джордж рассказал ему про Боба. Боб приехал, спел несколько песен, некоторые из них в дальнейшем стали очень известными. Фадеева они не заинтересовали, все остались при своих: Боб с песнями и с «Аквариумом» и «Форвард» с отшлифованным и добротным репертуаром. Вскоре «Форвард» стал гастролировать по стране. Ничего особенно выдающегося, хотя для тех лет это было уже что-то, к тому же группа Фадеева оказалась одним из первых составов в СССР, который стал профессионально исполнять рок-музыку. Рок-н-рольная жизнь в стране только начинала сдвигаться с мертвой точки.

АКВАРИУМ около десяти лет находился между небом и землёй.

Мне говорил Джордж, что когда он немного поднялся вверх по пескам, то снова оглянулся. Немецкая пара оставалась на прежнем месте. Из-за ветвей и деревьев немцев было не очень отчетливо видно, однако Джордж успел заметить, что они глубже зашли в кусты, и повернулись, и нагнулись, и потом упали, и…

Да и Бог с ними! Быть может, если бы Джордж не стал подниматься по пескам и оказался неподалёку от этой немецкой пары, то услышал какое-нибудь «warum» или «was», или что-то ещё на немецком языке. Но нет, ему было сейчас уже совсем не до немцев с их песчаным и «кустарным» сексом. Еще, ещё наверх!

Тропинок и дорожек уже не было, он шёл по песку, стараясь ступать так, чтобы не провалиться. Джордж обходил сосны, поднимался всё выше и выше. Поднялся. Снова оглянулся. Вдруг из-за плотной череды cосен прорезалась, блеснула вода. Он посмотрел вокруг. Потом назад, потом вниз. Сосны медленно уходили вниз, они оставались на месте, а Джордж поднимался, с каждым новым шагом пространство вокруг него расширялось – раздвигалось – распахивалось – раскрывалось.

Когда Джордж вышел из мелких лабиринтов кустов и обнимающих друг друга деревьев, то увидел вершину большого песочного холма.

Так был открыт Остров.

Джордж рассказал про ещё одну милейшую игру, в которую они в отрочестве любили играть с Бобом.

Само собой, АКВАРИУМ тогда даже не начинался.

Им – Боре и Толе – было лет примерно по тринадцать, они уже прочитали романы Ильфа и Петрова.

А происходило вот что: двор дома на Алтайской, 22. Во дворе гуляют два приличных, интеллигентных мальчика. – Боря и Толя. Бакатя неподалёку общается с соседками-пенсионерками. Всё тихо, мирно, спокойно и невинно. Боря и Толя – около дома. Навстречу им идет незнакомая, пожилая женщина. Они проходят мимо неё и, поравнявшись, вежливо, любезно, совершенно невинными голосами говорят: «А мы – параноики».

Или: «А у нас шизофренический бред, осложненный маниакально-депрессивным психозом».

Или: «А у нас сумеречное состояние души».

Или что-нибудь ещё в эдаком роде.

Реакция дам, которым самым доверительным образом это сообщалось, сначала была растерянной и неожиданной, а затем наступало нечто вроде лёгкого шока. После чего некоторые даже шли жаловаться Бакате. Скверно, ох как скверно, когда люди не знают классику. Однако кроме мелких разборок, ничего не случалось.