И этот густой, плотный, как кисель, дым резко улучшал акустику. Егор будто бы прослушивал в наушниках фонограмму «крутого» военного фильма: стоны, ругательства, плач неслись со всех сторон. Кто-то блевал у входной двери, кто-то полз туда же, шепча фразы о помощи... Возня сбивала с толку, но и помогала избегать ненужных контактов. Егор наткнулся на дверь в ванную, подергал ручку — заперто, приник ухом к щели, ощущая, что внутри находятся люди и громко разговаривают между собой.
И тут же загрохотал на входе в квартиру автомат. Пули веером метались по коридору, хрустя штукатуркой и бетоном стен, звоном отдавались кромсаемые зеркала, люстры, лампочки. Какой-то мужик с пола заорал надрывно: Своих бьешь, падла!... Егор вовремя свалился на пол у двери в ванную, лицом в лужу крови и в мертвую волосатую руку, отмокающую в этой луже: все в этом дыму внезапно выныривало прямо перед глазами, пугая и превращаясь то ли в сновидение, то ли в наваждение... А в ванной комнате точно звучал женский голос, и Егор снова вскочил, лишь отгрохотал «калашников», и сперва подергал дверь за ручку на себя, затем стал выбивать ее телом, ударяясь с наскока.
Дверь, сляпанная из опилочных плит, не вылетела, а согнулась вдвое; Егор пинком умял ее в гармошку, заглянул внутрь. Там, в узком закутке между трубами и самой ванной, дыма было меньше, и он успел различить две сцепившиеся фигуры — мужскую и женскую, которые спаялись в большой ком и возлежали так под сломанным, хлеставшим водой умывальником.
— Отцепи ее, мужик, отцепи... — попросил кто-то Егора.
Воды тут было по щиколотку. Егор нагнулся над парочкой: рослая девка лежала на пожилом военном, сомкнув на его шее пальцы. Спина девки была в крови, лицо и волосы тоже. Егор понял, что перед ним старшая сестра, Ханна. Но она была еще жива. Едва колдун склонился над ними, пытаясь понять, что делать, как одна из ее рук молниеносно оторвалась от горла мужика и точно копье, с прямыми пальцами, метнулась к лицу Егора, целясь в глаза. Но то ли сноровки не хватило умирающей Ханне, то ли Егор был наготове, — он успел поставить собственную ладонь под удар, схватил и смял ее твердые пальцы с длинными острыми ногтями. И, испытывая глубокое наслаждение, вывернул ей пальцы на руке, ломая их суставы, злобно ощерясь от раздавшегося треска. Затем двумя руками ухватил ее мокрую голову и резко свернул, ломая ей шею. Тело ведьмы тут же вскинулось и обмякло. Она отвалилась от мужика, свалилась в лужу, лицом вверх. И на лице твердела злобная гримаса...
— Какая тварь, стерва, — бормотал сиплым хрипом мужик. — Я в нее обойму, семь пуль выпустил, а ей хоть бы что...
— Это ведьма, — заметил Егор, словно это все объясняло мужику.
— Точно, ведьма, — прохрипел тот. — Я, наверно, тебя собирался ловить. Ты Егор... А я следователь, Шацило фамилия... Тут еще вторая есть девка, надо и ее прикончить, иначе она нас.
— Мне нужно брата спасти, — сказал Егор.
Ванная уже заполнилась едким черным дымом, и лица спасенного им мужика он больше не видел.
— Сам выберешься? — спросил у того.
Мужик закашлялся, но пробурчал что-то в знак согласия.
Егор встал, прислушался и вновь отправился в путь сквозь дымный ад.
— Я его нашла! — вдруг разобрал он далекий вопль Малгожаты. — Уходи, слышишь! Я его вытащу!...
Значит, надо было топать к кухне, а там на черный ход.
Спустя час все было кончено.
Молчанка выбралась из квартиры первой. Когда вломились милиционеры и начали палить из огнестрельного оружия, она поняла, что засада провалилась, ползком пробралась на кухню и втиснулась в люк мусоропровода. Ловкостью ведьмочка превосходила любую кошку. Она упала в подвальный мусорный бак, через окно вылезла во двор. Когда из того же подвала появились Малгожата, а следом колдун с пацаном на руках, она прыгнула на колдуна, стараясь ослепить его, выколов ногтями глаза. И тогда произошло невероятное: сперва вовремя крикнула сестра, и колдун увернулся от ее рук. Но Молчанка успела вцепиться руками ему в горло и, наподобие пса-боксера, безучастная к любым ударам, приготовилась переломать ему шейные позвонки. (Ни о какой магии в такой внезапной ситуации мечтать ей не приходилось — магия требует подготовки; и она плохо представляла, с чем из ее арсенала знаком колдун, а с чем нет). Самое удивительное заключалось в том, что колдун оказался проворнее ее, могущественнее, если так можно выразиться... Егор второй раз в жизни (впервые он проделал это с Малгожатой) сумел разъяриться и выплеснуть из груди какой-то мощный сгусток энергии. Его сила ударила по ведьме, отбросив ее метров на десять. Еще в полете Молчанка обрела координацию, приземлилась на четыре конечности. Но она не могла дышать, скорчилась, хватая ртом воздух. У нее горело, как ошпаренное, лицо, жгло в груди, и возникло ощущение, что все тело измочалено крепкими палками... Взрывная волна разбросала милицию, перевернула две машины, припаркованные во дворе, подбросила мусорный бачок и выбила стекла в нижних этажах. А троица тем временем выбежала из двора, пробежала несколько кварталов, пока не добралась до набережной. Там они посидели на лавке и отдышались. Из одежды на Димке была лишь куртка Малгожаты (в плаще Егора он имел слишком курьезный вид). Димка был бос, измучен, дрожал и хныкал.
Неизвестно откуда вынырнул Петухов-Птица, боком подскакал к Егору и заклекотал: Что, получил? Да-да, я на тебя ментов натравил... Потому что нафиг птицей сделал, а летать не научил, сволочь?
— Хочешь, обратно человеком сделаю? — пытаясь отдышаться, с трудом произнес Егор. — Будешь снова спектакли ставить.
— Не хочу, — испугался Птица, — лучше уж я как страус бегать буду.
И, заподозрив, что колдун все равно захочет сделать по-своему, Птица опрометью побежал прочь по набережной.
— Молчанка! — закричала в этот момент Малгожата, указывая Егору рукой.
Увидев ее, Димка затрясся и вцепился обеими руками в Егора. Ведьма находилась через дорогу; она вышла из переулка и замерла под накренившимся кленом, тоже не зная, что ей делать.
— Отведи пацана на остров, до моей квартиры, — шепотом попросил Малгожату Егор, внимательно следя за Молчанкой. — Я с ней останусь, чтобы вас не выследила. Потом приду.
Малгожата встала, с помощью Егора подняла Димку и за руку потащила его прочь, к мосту на Петроградскую сторону, чтобы не идти мимо неподвижной сестры. Когда девушка и подросток отошли метров на сто, Молчанка сделала несколько шагов, перешла дорогу и снова остановилась, метрах в пяти от скамьи с сидящим Егором. Егор пошарил в плаще, вытащил пачку «Беломора», закурил.
— Ты сеструху прикончил... — ровным голосом произнесла Молчанка.
Егор пожал плечами, констатируя этот факт.
— Чушь получается. Сперва думали, что ты супер. Хитрый, ужасный, всесильный. А ты, как тот Гудвин, пшиком был. И все твои идиотские штучки были не ловушками, а именно идиотскими штучками, — говорила с непривычной для себя горячностью юная ведьма. — Когда мы тебя раскусили, догадались, что ты не колдун, а дерьмо на палочке, ты опять переменился, ты обрел силу. Что это значит? Ты не один, или ты действительно тронутый, и то могешь, то не могешь?..
— Все меняется, — кивнул Егор. — Я быстро меняюсь. Смог вылечить твою сестру, смог уничтожить утопленника, смог освободить брата. Вы опоздали, и я стал сильнее вас.
— Мы не можем опоздать. За нами Перун, Даждьбог и Велес, а ты даже не знаешь, с кем и против кого ты. Для нас нет времени. И все, что случается, все во благо нам, — говоря это, Молчанка сделала еще несколько шагов, почти вплотную подойдя к нему.
— Еще шаг, и я тебя убью, — предупредил Егор.
— Да, я не должна теперь вмешиваться, — вдруг согласилась она и отступила назад. — Ты сам заготовил себе смерть. Ты уже попахиваешь мертвечиной, и мне нравится этот запах...
Молчанка визгливо расхохоталась, повернулась и пошла прочь. Егор немного проследовал за ней, следя, чтобы она не попыталась догнать Малгожату и Димку. Но Молчанка шла в другую сторону, вверх по набережной.
