- А может, я ему расскажу о том, как вы не обращаете внимания на мои слова? – предложил я свою версию. Вот блин. Грустные лица и абсолютная покорность неизбежному. Знаю же, что нельзя этого делать, но… - Сколько у вас там до конца серии осталось?

- Там вот столечко совсем! – радостно выпалил Мэт, раздвигая пальцы на пару сантиметров. – Его сейчас только убьют, и всё…

- Даже знать об этом не хочу. Но чтобы после «вот столечка» сразу сидели за столом, ясно?

- Да! Ты лучший!

- Я знаю, - проворчал я, возвращаясь на кухню.

Включив чайник и сыпанув растворимого кофе в кружку, я оторвал от блокнота, лежащего на холодильнике, листок и, черкнув на нем напоминание позвонить родителям Тома, приклеил на дверку. У них юбилей через неделю, и по этому поводу намечается довольно серьезное мероприятие, так что приходится помогать. Я, кстати, совершенно не против. С мамой Тома мы очень сдружились. Тогда, в самом начале, если бы не она, я, наверное, справился бы и сам, но было бы намного тяжелее.

Возилась она со мной долго и терпеливо, с искренней материнской заботой помогая адаптироваться в новой, непривычной для меня жизни. Дома у нас разные, минутах в пятнадцати друг от друга, но первое время, она ежедневно приходила к нам с Томом, помогая по хозяйству, как-то очень эффективно и совершенно ненавязчиво. Разъясняла тонкости и нюансы беременности – с этим мне было особенно сложно. Еще и волков наших усмиряла, если расходились со своей опекой и заботой сверх меры. Всегда буду ей за это благодарен.

В гостиной что-то грохнуло, пискнуло и осточертевший мультяшный гул наконец заткнулся. Налив вскипевшей воды в кружку, я предусмотрительно отодвинул стулья от стола и принялся раскладывать еду по тарелкам.

- Убили? – поинтересовался я, стоило мелким ворваться на кухню.

- Нет! Но как у него рука отлетела, и провода такие, искрами во все стороны!.. – голос Мэта звучал возбужденно, а руки описывали странные, непонятные фигуры.

- Лучше бы у него голова отлетела, чтобы уже восстановиться не смог, - Сара же, как всегда, само спокойствие.

- Добрая девочка, - похвалил я дочь, получив в ответ очаровательнейшую улыбку. – Кстати, предупреждаю сразу – на сегодня это была последняя серия.

- Ну, па-а-ап! – ох, какая синхронность, а трагедии-то во взглядах сколько.

- Нет, я сказал. Вы уже часа четыре эту муть смотрите, скоро мозг мягким станет. Вот кому вы будете нужны с мягким мозгом?

Сара хихикнула, не удержавшись, но тут же снова изобразила вселенское горе, поймав суровый взгляд Мэта.

- И что нам тогда делать целый вечер?

- Как насчет того, чтобы порисовать, или еще что-нибудь в этом роде?

- Фу-у-у…

- Никаких «фу». В этот раз вам меня не одолеть, даже не надейтесь.

Поставив перед ними тарелки, я взял кружку с кофе и, привалившись спиной к холодильнику, сделал большой, почти обжигающе-горячий глоток. Вкусно. А вот Том растворимый кофе терпеть не может, он вообще больше чай любит или молоко.

- А дядя Тао сегодня приедет? – набив полный рот еды, с трудом выдавил Мэт. Вот что за привычка дурацкая?

- С набитым ртом не говори. Нет, он сейчас несколько занят, - о том, что Тао охотится за очередным донором, пятым за последние годы, я благоразумно упоминать не стал. – На выходные быть обещал.

Тао к нам приезжает достаточно часто, не реже раза в месяц точно, став полноценным членом семьи. Пожалуй, более верного и надежного друга, чем он, у меня никогда не было. Да и дети его обожают. Том, правда, великой любовью не воспылал и при звуке его машины до сих пор каждый раз морщится, как от зубной боли, но с присутствием орка в нашем доме смириться ему пришлось. И мне почему-то кажется, что все его недовольство – это сплошная показуха. Тао отличный мужик, обстоятельный, хозяйственный и с отличным чувством юмора, правда, с поиском своего донора ему не везет катастрофически…

- Мэтью Натаниэль Трюмпер, если ты сию же секунду не прекратишь свои попытки сложить ужин сестры ей в карман, твой окажется у тебя на голове!

Услышав злорадное хихиканье Сары, Мэт надулся, как набивший щеки хомяк и, взяв кусок хлеба, принялся крошить его на маленькие кусочки, складывая их за тарелкой, так, чтобы видно не было, аккуратной горкой. Всё как обычно. Привычно, знакомо. Нормально?

Даже представить не могу, как раньше жил без всего этого. Мечтал о чем-то пустом и сейчас совершенно не важном. Карьера, работа… всё это у меня есть и в этой, новой и, как оказалось, правильной для меня жизни. Пусть не настолько крупномасштабное, как представлялось раньше, но есть.

Университет я все-таки закончил, с отличием сдав все экзамены – годы усердной учебы даром не прошли, и наверстать пропущенное удалось даже легче, чем я представлял. Том тогда категорически отказался возвращаться домой без меня и всё время, что я подчищал хвосты, готовясь к новой жизни, мы провели вместе в моей квартире. Хорошо, живота очень долго почти не было видно, так что о беременности так никто и не узнал.

С родителями всё прошло не совсем так, как я предполагал. Больше всего боялся, как им про монстров, плотно вошедших в мою жизнь, рассказывать буду, но до этого так и не дошло. Почему-то, когда представлял наш разговор, опасался маминой реакции, а камнем преткновения совершенно неожиданно стал отец. И не понадобились ни орки с оборотнями, ни беременный я, одного присутствия Тома в моей жизни ему хватило. Правда мама с сестрой тогда встали на мою сторону, сказав, что поддержат, что бы я ни решил, и кого бы ни выбрал. Но хотя мне они об этом никогда не говорили, но я видел, что и отцу они тоже перечить не хотят, разрываясь между нами.

Я просто сказал, что уезжаю, и останавливать меня никто не стал. Не было тогда никаких скандалов или долгого выяснения отношений – отец просто замолчал, так и не заговорив со мной ни разу за эти годы. А с мамой связь мы не потеряли, перезваниваясь пару раз в месяц, но видится от силы раз в год оказалось до обидного просто. Когда рассказал о браке и усыновлении – официальная версия появления близнецов в нашей с Томом жизни – она даже поплакала немного, просила прощения, за то, что всё получилось именно так, и желала нам счастья. Я думаю, искренне.