- Кто? – искренне удивился волк, а я почему-то умилился его незнанию и принялся объяснять.
- Это легенда такая… я в школе когда-то читал. Самсон – это израильский богатырь, у него вся сила в волосах была, обрежь их – и он слабым станет. Ну вот, мне кажется, орки ваши похожи.
- Давай, на этом закончим с орками и поговорим о тебе… о нас? – предложил Том.
Маяться дурью мне расхотелось моментально. Глубоко вздохнув и задержав дыхание на несколько долгих секунд, чтобы успокоить снова взбесившееся сердцебиение, я согласился:
- Давай.
- Ты про роды спрашивал, - перешел сразу Том к вопросу тысячелетия. Я кивнул. – Тут ты прав был, сам ты этого сделать не сможешь. Но это не проблема, некоторые женщины ведь тоже не сами рожают… небольшая операция – и всё. Врачи, как ты понимаешь, у нас есть. Я говорил, что раньше уже было несколько мужских беременностей, и ни один отец не пострадал. А у трех из них вообще по два ребенка, - хорошо, с этим вопросом разобрались, осталось еще штук сто…
- Том, а как же дети?
- Живы все, с ними-то чего случиться может? Они ведь наши, а значит, в принципе, сильнее человеческих. И выживаемость у нас выше. Мы практически не болеем, и умираем либо из-за старости, ну или если нас убъют… - это было не совсем то, о чем я спрашивал.
- Я рад, но я не совсем об этом узнать хотел. Я про детей-доноров… Ты же говорил, что обычно про нас еще в детстве узнают, на малышей что, так же как и на меня, охоту открывают?
- Нет! Это же такая травма для детской психики! - замотал головой оборотень. – У нас что-то вроде кодекса действует, и очередность строгая. Сначала все перешедшие пару найти должны. В зависимости от возраста. Чужого ребенка-донора никто никогда не тронет. Но у такой системы свои недостатки есть. Мне, например, как можно скорее нужно, а очереди еще лет двадцать-тридцать ждать, возраст-то позволяет, - у меня голова шла кругом. Это дурдом какой-то. Я понимаю, вопрос выживания, но, блин, чувствовать себя племенным скотом, единственное предназначение которого расплодиться – это стремно. – Но взрослые, неучтенные доноры под категорию очередности не попадают, - продолжал рассказывать Том. – С таким донором пару может создать кто угодно, вне зависимости от возраста. Лишь бы сам донор согласен был. Ты моя единственная надежда.
Не хочу! Я помолчал немного, то ли смиряясь с судьбой, то ли усмиряя расшатанные нервы, и спросил:
- Почему это так важно для тебя? Я не о причине. Про отца помню. Я просто понять хочу, насколько точно это всё тебе нужно.
- Отец совсем пацаном был, когда сюда попал. Наверное, и не выжил бы тут, если бы Натаниель его под свою защиту не взял. Почему вампир это сделал, так до сих пор никто и не понял, даже он сам, - Том улыбнулся. – Нейт говорит, что ему скучно было, но его слушать… он всегда так говорит, что бы ни сделал. Если бы у отца по-прежнему стая была, никакой угрозы бы не возникло. Стая – это сила. Без нее нельзя… отец всегда мечтал о большой семье, но детей, кроме меня, у них с мамой так больше и не получилось. Я должен оправдать его несбывшиеся надежды. Это моя обязанность как сына. Я все сделаю, чтобы он был спокоен за мое будущее. Знал, что его род не погибнет.
Слушая, я как энергетический вампир подпитывался его спокойствием, уверенностью и любовью к своей семье. Меня поражала его убежденность в том, что он всё делает правильно. Что-то такое внутреннее и непоколебимое. Он точно знает, что для него важно. Есть четкая цель, вполне благородная, надо признать, и он будет следовать ей до конца. Я всё еще не хотел быть к этому причастным, но я невольно уважал такую целеустремленность.
- Ты понимаешь, что говоришь только о своем отце? О его желаниях и мечтах… и ни слова о себе. А я ведь спрашивал о том, чего именно ты хочешь. Тебе самому-то всё это нужно? – я почему-то затаил дыхание в ожидании его ответа.
- Ты не прав, - нахмурился оборотень. - Я и сам детей хочу. И семью. Не для него даже, а для себя. Чтобы дом большой был, крыльцо с креслом-качалкой, и качели на цепях, между деревьев, такие, знаешь? На них ребенок качается, а ты скрип слышишь, и точно уверен, что с ним всё в порядке. Хочу своего малыша спать укладывать, подтыкая одеяло и целуя в макушку на ночь. Телевизор по вечерам всем вместе смотреть, а по выходным на пикники выбираться, - на глаза навернулись слезы. Он рассказывал о том, о чем я всегда в тайне мечтал… - А еще, чтобы из кухни печеньем домашним вкусно пахло, - Том улыбнулся чуть заметно и, снова став серьезным, посмотрел на меня. - Я, именно я, а не мой отец, хочу детей, пару и семью. Я не хочу остаться одиноким, - сглотнув образовавшийся в горле ком, я справился с собой и задал очередной вопрос.
- А мама твоя давно умерла? – мой голос прозвучал тихо, и в нем мелькали явные извиняющиеся нотки.
Неудобно о таком спрашивать, Тому, наверное, неприятно об этом вспоминать, с его-то отношением к родителям.
- Почему умерла? – удивился оборотень. – Она жива.
- Как?! Ей сколько лет вообще, если тебе почти пятьдесят? Или она тебя родила рано?
- Как-то у тебя с цифрами не очень… - усмехнулся Том. – Даже если бы она меня в тридцать лет рожать надумала, ей бы сейчас под восемьдесят было, а в этом возрасте люди еще вполне нормально живут, - да. Что-то я перемудрил… но он сам виноват! Совсем меня своим сотнеисчислением запутал! – Но, знаешь, она в любом случае раньше отца не умрет.
- Почему? – не понял я.
- Совместимы во всем, помнишь? Донор живет, пока жива его пара. Подстроиться полностью… в том числе и под возраст тоже. По сути, когда мы станем парой, ты станешь одним из нас и жить будешь около двухсот лет, как я, - такого я точно не ожидал и, растерявшись, даже огрызнуться не смог, что не обещал ему ничего. – С одной стороны, это хорошо. Но с другой, когда отец умрет, я потеряю не только его, но и маму тоже.
О, Господи. Лучше бы я не спрашивал. Так вот чего он боится на самом деле! Для меня все эти вопросы - банальное успокоение и удовлетворение любопытства, а он всей семьи лишится в одно мгновение. А ведь я знаю, что это такое, помню. Раздался тихий стук в дверь, и в комнату заглянула Азуми. Я выдохнул от облегчения, радуясь, что этот мучительный разговор подошел к концу.
- Мальчики, Нейт пришел. Ужинать пойдемте?
