Билл от слов супруга впал в натуральный ступор – такого от всегда властного, даже жесткого супруга он не ожидал услышать никогда.

— Хватит тут рассуждать! – рявкнул сталкер. – Ты его хочешь?

— Я хочу, чтобы он хотел меня, – ответил Том, кидая на супруга взгляд, от которого вспыхнули щеки.

Билл поразился, что реакция его тела на Тома совершенно не изменилась за прошедшие годы – его все так же смущало и неимоверно волновало, что этот мужчина хочет его. Перед глазами сразу же всплыли воспоминания трехлетней давности – шорох постельного белья, прерывистое дыхание, влажная гладкая кожа под пальцами, громкие стоны и ощущение принадлежности. Сколько раз за годы разлуки он вспоминал все это, и было невероятно больно от осознания, что это время больше никогда не повторится. Билл был благодарен Йосту за то, что тот всегда чутко улавливал наступление вот такой меланхолии у своего подопечного, и тотчас же заваливал работой так, что думать становилось совершенно некогда.

Билл был уверен, что время, проведенное в шоу-бизнесе, навсегда отучило его краснеть и смущаться. Прикосновения, взгляды и недвусмысленные предложения он привык пропускать мимо ушей, не акцентируя внимание на этом, слишком уж часто такое происходило в его жизни. Мужчины, которых красота Билла притягивала, как мощный магнит, ни разу не смогли вогнать юношу в краску, хотя порой их замечания выходили за все рамки приличия и здравого смысла. Даже Тим, с которым Билл все же решился на отношения, никогда не мог заставить сердце певца биться чаще. А Том… Он не видел его три года, прожил за это время целую жизнь, а все так же краснел под его взглядом, будто остался все тем же робким мальчиком.

— А развода ты хочешь? – сталкер пристально смотрел на Тома. Билл понял, что теперь его мужу точно не освободиться – из разряда бывших любовников тот в его глазах поднялся в ранг «соперник».

Том на секунду отвел взгляд, словно решаясь на что-то, а потом ореховые глаза попали в плен таких любимых темно-карих.

— Нет.

Глава 8.

Том смотрел в ореховые глаза своего мальчика, блестящие от накативших под влиянием эмоций слез, и чуть улыбнулся. Он знал, что подвергает себя опасности, но то, что теперь Билл знает о его желании не разрывать с ним брак, казалось ему куда более важным, чем собственное благополучие. Юноша смотрел на него, словно не веря, и бизнесмен едва заметно кивнул, пользуясь замешательством сталкера, переводящего взгляд с одного своего пленника на другого. И в сумасшедших голубых глазах разгоралось какое-то новое понимание.

Губы Билла дрожали, а дыхание сбилось, он смотрел на своего мужа и не верил, что эти слова все же были произнесены. Три года он гнал от себя мысли о том, что, возможно, когда-нибудь его суровый супруг все же поймет, что так беззаветно любящий его мальчик что-то значил в его жизни. Билл знал, что это всего лишь его мечты, которые всегда имели чуть горьковатый привкус, поскольку юноша знал – они несбыточны. Но, как оказалось, его желание было вполне реальным – вот он, его любимый жестокий мужчина, все же признал, что юноша ему нужен, и, глядя в кофейные глаза, брюнет видел, что муж руководствуется чем-то более глубоким, чем выгода. С их последней встречи в аэропорту одной из африканских стран, Биллу покоя не давали последние слова супруга. «Ты мне дорог» — сказал тогда Том, а Билл уехал, ответив, что этого слишком мало. И только небо знало, сколько раз его душу терзали сомнения, правильно ли он поступил, оставив на другом континенте единственного, как он был уверен, кому смог отдать свое сердце и тело.

Да, в Америке он не жил, как монах, хотя по сравнению с остальными звездами шоу-бизнеса вполне мог таковым считаться. Сталкер упомянул про его роман с гитаристом довольно известной в Штатах кантри-группы, Тимом Моргеном, и Билл не собирался даже перед Томом делать вид, что этого в его жизни не случалось.

Тим был милым компанейским парнем, с ним было легко и просто, и, в конечном итоге, это и подвело. Билл расслабился, и однажды ночью в пылу страсти назвал своего парня хоть и похожим, но все же чужим именем. Гитарист ничего не сказал тогда, предпочитая дать Биллу время подумать, но потом все же не выдержал и сказал, что не готов стать всего лишь тенью того, кому на самом деле принадлежит сердце певца. Юноша не смог тогда отрицать правду и просто попросил у своего уже бывшего любовника прощения. Тим только поцеловал его легонько в губы и пожелал все же обрети счастье.

— Билл, я… многое понял, – Том решил все же попытаться сказать самые нужные слова.

— Замолчи! – в голосе сталкера появились отчетливые истерические нотки, а толстые пальцы, судорожно дергающие неаккуратные пряди сальных волос, тряслись, словно у больного тремором.

Билл смотрел на своего мужа, пытаясь понять, что же хочет сказать ему взгляд кофейных глаз, но тревога, что вот сейчас маньяк может одним движением отнять жизнь у кого-то из них, заставляла спускаться с небес на землю.

Когда оплывшее лицо с водянистыми глазами склонилось над ним, юноша подумал, что настал последний момент его жизни. Но грубые клешни лишь сильно сжали предплечья связанных за спиной рук, и потянули вверх, ставя его на ноги. Впрочем, долго в таком положении юноша не оставался. Сталкер посадил его на стул в том углу комнаты, который хорошо просматривался из кухни. Но Билл был даже рад своему новому месту – маньяку пришлось посадить его почти рядом с Томом, чтобы беспрепятственно наблюдать за обоими сразу.

— Мне надо подумать, – прохрипел сталкер и ушел в кухню, прихватывая со столика бутылку с каким-то спиртным напитком и свадебную фотографию, взятую из спальни Каулитца.

Оба пленника наблюдали за тем, как мужчина, едва не промахнувшись, опустился на высокий барный стул, поставил перед собой фигурную бутылку с коньяком и, уперевшись локтями в столешницу, запустил пальцы в растрепанную прическу. Потом он неудачно схватил со стола стакан из тонкого стекла, которое незамедлительно лопнуло в его лапище, словно было эфемерным, и только со второго раза смог открыть спиртное, ободрав себе все пальцы.

С внутренним содроганием певец наблюдал, как маньяк переливает содержимое бутылки в собственный желудок. Билл опасался, что алкоголь окончательно сорвет тормоза у этого типа, и тогда им с Томом уже никто не поможет.

— Билл, он тебе ничего не повредил? Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил Том, а юноша перевел на него пораженный взгляд. Карие глаза изучали украшенное синяками лицо, потеки крови на виске, стянутые за спиной руки – мужчина довольно ощутимо пострадал от встречи с маньяком.

— Со мной все хорошо, – едва слышно ответил Каттерман. – А ты как?

— Жить буду… может быть, – невесело усмехнулся бизнесмен.

— Том, как он оказался у тебя дома? – юноша, наконец, смог достаточно сосредоточиться, чтобы задать действительно важный вопрос. Хотя сейчас ему больше всего хотелось спросить совсем о другом…

— Тогда в баре я забыл ключи от квартиры на столике, поэтому и вернулся, – мужчина чуть улыбнулся. – И встретил тебя. Видимо, этот тип следил за тобой, увидел, что мы разговаривали, и прикарманил ключи. А сегодня я проснулся от шороха, ну и потом получил по голове.