— Уильям, – ответил Билл.

— Вы англичанин? – изумился маэстро.

— Скорее, американец, – ответил юноша, подумав, что вскоре это станет правдой.

— Никогда бы не подумал. Ваш французский превосходен. Но, хватит болтовни, пора браться за дело!

Глава 9.

Бертран Лестроан заслуженно носил титул одного из самых талантливых парикмахеров Города Моды, но только сейчас в его руки попал поистине прекрасный объект для творчества. Маэстро смотрел на дело своих рук и сам себе аплодировал – Уильям был прекрасен. Тонкие, немного женственные черты лица, огромные ореховые глаза, чувственные бледные губы – все это нуждалось в достойном оформлении. Бертран не мог понять, как у кого-то поднялась рука взять и изуродовать такие прекрасные волосы, да и вообще предположить, что к такому совершенному лицу подойдет такая, с позволения сказать, стрижка. Юноша сидел, закрыв глаза, а одна из визажисток заканчивала наносить мягкой кисточкой черные тени на его веки, аккуратно создавая притягательный «дымчатый» взгляд.

Бертран с первых секунд понял, что нестандартная внешность американца просто создана для образа аристократичного богемного юноши, настоящего «рокового» красавца. Французу даже было обидно, что такая красота вынуждена жить в американских городах, где нет подходящих атрибутов для столь яркого образа. Уильям создан, чтобы жить в старинном особняке, участвовать в скачках и проводить время в самых знаменитых закрытых клубах. И еще… маэстро не мог представить рядом с Уильямом девушку, сколь красивой бы она не была. Бертран сам никогда не обращал внимания на пол человека, предпочитая спать не с мужчиной или женщиной, а с личностью, и сейчас, глядя на невероятно прекрасного юношу, он видел рядом с ним сильного властного мужчину, который смог бы защитить такое сокровище от посягательств и окружить его роскошью.

— Почти все готово, Бертран, – Франсуаза обмахнула лицо юноши огромной мягкой кистью с капелькой рассыпчатой мерцающей пудры и отстранилась, любуясь своей работой.

— Ты, как всегда, великолепна, – парикмахер поцеловал чуть улыбающуюся молодую женщину в нарумяненную щеку. – Спасибо.

— Я могу посмотреть? – Билл открыл глаза, с легкой улыбкой глядя на маэстро.

— Одну секунду, – Бертран прищелкнул пальцами и торопливо убрал с зеркала несколько прикрепленных фотографий. – Итак, Уильям, взгляните на результат.

Билл ошарашено смотрел в зеркало – отражение оказалось столь непохожим на него прежнего, что юноша с трудом узнавал себя. Да, он и раньше делал агрессивный макияж, но в сочетании с такой стрижкой, делающей его похожим на светского денди, лицо казалось повзрослевшим, не осталось и следа наивности, присущей Биллу до этого.

— Просто великолепно! Уильям, ну скажите хоть что-нибудь! – Бертран не переставал беспокойно переступать с ноги на ногу.

— Я никогда не думал, что могу быть… таким, – тихо ответил юноша.

Билл привык к своей довольно женственной внешности и никогда ее не стеснялся, к тому же, едва он встретил Тома, мысли стать более… похожим на обычного парня, его уже не посещали, поскольку восхищенный взгляд любимых глаз был лучшим подтверждением того, что и без изменений Билл выглядит прекрасно. Том любил расчесывать его длинные волосы, любил запутываться в них пальцами в минуты страсти – и едва Билл вспомнил об этом, как на его лице расцвела улыбка – мысль о том, что он изменил в себе то, что нравилось человеку, сделавшему ему так больно, приносила удовлетворение.

— Мне все очень нравится, Бертран, – уже уверенно ответил юноша, поймав в отражении облегченную улыбку маэстро, который нервно заламывал украшенные перстнями пальцы.

— Я счастлив! – Бертран едва не подпрыгнул от восторга.

Еще несколько минут Билл был вынужден выслушивать нескончаемый поток комплиментов от экспрессивного парикмахера, но потом все же сумел вырваться и быстро расплатиться за услуги салона, оставив в прекрасном здании не меньше тысячи евро.

На Париж уже опускался вечер, и Билл брел по улочкам, пытаясь привести мысли в порядок, но те упорно вертелись вокруг уже, как надеялся юноша, закончившегося этапа его жизни. «Том… Интересно, я когда-нибудь смогу вспоминать твое имя без боли? Смогу ли я простить тебе все, что ты сделал? Я чувствую, как моя ненависть к тебе разрушает меня самого».

Юноша сам не заметил, как оказался возле церкви Марии Магдалены, губы Билла тронула грустная улыбка – его отец очень любил бывать здесь с семьей. Когда Билл был еще подростком, каждый их визит в Париж не обходился без прогулки по знакомому маршруту, от которого они не отступали ни разу. Вот и сейчас ноги сами понесли юношу по знакомой дороге – от церкви вниз по бульвару Royale к площади Concorde, в центре которой возвышается нежно любимый всеми французами обелиск с могилы Рамзеса III, которому 3000 лет. Его вывезли из Египта в 1836 году, и с тех пор он украшает столицу Франции, и является местом встречи для влюбленных молодых пар, что всегда несколько удивляло Билла, ведь у площади довольно кровавая история. Именно на ней был казнен Людовик XVI, расставшийся с головой на гильотине.

Билл облокотился о парапет набережной, наблюдая за спокойной Сеной, уже несчетное количество времени текущей по одному и тому же руслу. Билл всегда хотел, чтобы его жизнь была похожа вот на такое течение реки – спокойное, уверенное, чтобы его невозмутимость могли поколебать только маленькие камушки, брошенные дерзкой рукой незнакомцев, но уже через пару мгновений это волнение растворялось бы в мерном неукротимом движении воды. Вечерний воздух был прохладен и влажен, температура значительно опустилась, и юноша порадовался, что догадался взять кожаную куртку, которая укрыла его тело от пронизывающих дуновений ветра. Идеально уложенные волосы слегка растрепались, но даже западный ветер не смог побороть прочность содержимого флакончика, который маэстро буквально вылил на голову Билла. Обернув вокруг шеи теплый шарф, брюнет огляделся, решая, куда отправиться дальше. Возвращаться в чужую пустую квартиру не хотелось.

Слева от юноши располагался знаменитый сад Tuileries, ведущий к Лувру, но Билл сразу же отмел идею посетить его этим вечером – к сожалению, столица Франции, как и любой большой город, была отнюдь не оазисом безопасности. Билл повернул направо, неторопливо шагая по Avenu des Champs Elysees, которая выведет его к грандиозной Триумфальной арке. Еще каких-то сто лет назад на этой улице не могли разъехаться два экипажа, а сейчас именно здесь, на широком проспекте располагаются самые шикарные магазины города, элитные рестораны и роскошные частные дома важных персон.

Билл всегда любил эту часть города, она казалась ему куда романтичней разрекламированной до зубовного скрежета Эйфелевой башни. Юноша поднялся по винтовой лестнице на вершину Триумфальной арки, ему хотелось почувствовать себя над городом, немного отвлечься от терзающих его дум. Билл рассматривал панораму – раскинувшиеся практически у его ног Елисейские поля, широкие проспекты со спешащими людьми и быстрыми автомобилями, которые обрывались темным массивом Булонского леса на западе.