Здесь на сцену вновь выступает дневник. На этот раз дневник будущего великого писателя. 23 ноября Лев Николаевич сделал следующую запись:

«Грустное положение — и войска и государства — Я часа два провёл, болтая с ранеными французами и англичанами. Каждый солдат горд своим положением и ценит себя; ибо чувствует себя действительной пружиной в войске. Хорошее оружие, искусство действовать им, молодость, общие понятия о политике и искусствах дают ему сознание своего достоинства. У нас бессмысленные ученья о носках и хватках, бесполезное оружие, забитость, старость, необразование, дурное содержание и пища убивают внимание, последнюю искру гордости и даже дают им слишком высокое понятие о враге».

Солдаты российской армии, ещё недавно — крепостные крестьяне, являлись, в сущности, людьми обречёнными. Двадцать пять лет, четверть века военной службы, муштры, побоев; немногие выдерживали...

А молодому Толстому нравилось на войне. Его дневниковые записи парадоксально сходны с записями в дневниках королевы Виктории. Оба они, королева Англии и будущий повелитель всемирной литературы, отличались искренностью в своих писаниях. Эта самая искренность и до сих пор вынуждает многих читателей дневников великой королевы и великого писателя выдвигать нелепые обвинения в чёрствости, бездушности, антигуманности и проч.

Толстой записывал:

«...Постоянная прелесть опасности, наблюдения над солдатами, с которыми живу, моряками и самим образом войны так приятны, что мне не хочется уходить отсюда, тем более, что хотелось бы быть при штурме, ежели он будет...»

В самый разгар Крымской войны умер Николай I. Он также был на свой лад искренним до чрезвычайности человеком. Вероятно, Крымская война раскрыла ему глаза на многое. Возможно, он был в состоянии многое понять, но принять, нет, не мог!

27 августа 1855 года английские и французские войска захватили Малахов курган, служивший как бы ключом к Севастополю.

На престол вступил тридцатисемилетний Великий князь Александр Николаевич, некогда, уже в незапамятные времена, танцевавший с Викторией в залах английских дворцов, Александр II... Теперь королева Англии не завидовала российским монархам. Теперь она чувствовала себя в сравнении с тем же Николаем Павловичем справедливой радетельницей о благе подданных. Она теперь полагала русского императора эгоистом, который ради своих прихотливых симпатий и антипатий погубил множество людей. Конечно, она была не вполне права. Разве Николай I был, в свою очередь, виновен в том, что родился принцем из дома Романовых и волею судьбы сделался императором? По сути, он и не следовал своим желаниям, он следовал воле судьбы; а судьба в России редко бывает счастливой!

Виктория посещала госпитали, говорила раненым солдатам приветственные и благодарственные слова. Победа Англии и Франции, равно как и поражение России, оплачены были кровью множества людей. Но разве все эти люди, которых возможно называть тем самым «пушечным мясом», разве они говорили, что не хотят воевать, не хотят участвовать в войне? Вовсе нет, они этого не говорили. И для них, так же, как и для их правителей и полководцев, война была жизнью, и даже более истинной, более наполненной жизнью, нежели мир. Парадокс: эта жизнь в условиях войны была, в сущности, всего лишь... смертью; но они более охотно принимали эту жизнь-смерть, нежели жизнь-жизнь!..

Между тем в Англии появилась ещё одна, нет, не королева, но скромная властительница дум, мыслей многих женщин, и не только английских женщин. Флоренс Найтингейл[78]. Тридцатилетняя женщина. Но не та, не такая, какую описал Бальзак в своём романе[79]. Великий француз полагал (как все мужчины!), что единственное, о чём женщины могут помышлять, это брак или сожительство с мужчинами же, и материнство. Но оказалось, женщины думают и о деятельной жизни вне соитий и родов. В дыму Крымской войны явилась новая ипостась женщины. Эта ипостась давно уже сделалась привычной нам. Мы привыкаем с детства к этому понятию, к этому белому облику — медицинская сестра... Флоренс Найтингейл первой ввела в медицину женщин, верных помощниц врачей. Королева Виктория прислала благодарственное письмо скромной деловой женщине. Ведь королева и сама была такой, скромной и деловой, но и властной, и серьёзной. Она умела приказывать и работать. И Флоренс Найтингейл умела приказывать и работать. Виктория строила и укрепляла государство. Флоренс Найтингейл выстроила в этом государстве целую систему подготовки женщин — медицинских сестёр, помощниц врачей; систему, которая пригодилась во всём мире. Королева Виктория — символ власти и силы. Флоренс Найтингейл — символ деятельного милосердия. Но не будем забывать и о том, что Флоренс Найтингейл — дитя той самой, викторианской Англии!

Ещё один любитель не только вести дневник, но публиковать этот дневник за определённую плату. Фёдор Михайлович Достоевский. Ещё один будущий (уже в двадцатом веке!) властитель европейских дум. Надо, впрочем, отдать ему должное. Он не ханжит, он честно и прямо высказывает свои страшноватенькие убеждения. Он объявляет войны замечательными и полезными для человечества деяниями. Он открыто призывает Россию к новому крестовому походу. По его мнению, по мнению человека, никогда не бывавшего на войне, не нюхавшего, что называется, пороху, русское православие должно напасть на балканский ислам!

«Весь православный Восток должен принадлежать православному царю, и мы не должны делить его (в дальнейшем на славян и греков).

В славянском вопросе не славянство, не славизм сущность, а православие».

Это Достоевский — «Дневник писателя».

Крымская война окончилась подписанием Парижского трактата. В марте 1856 года мирный договор в Париже был подписан. 30 марта. Договор подписали Англия, Франция, Россия, а также Австрия и Пруссия. Османской империи гарантировались целостность и независимость. Османская империя также вновь получала Карс, но России был возвращён Севастополь. Захваченные османские территории в устье Дуная и Южной Бессарабии Россия обязывалась возвратить османам. Чёрное море объявлялось нейтральным. России и Османской империи запрещалось иметь на Черном море военные флоты и военно-морские арсеналы. Россия обязана была срыть все свои укрепления на берегах Чёрного моря. Проливы Босфор и Дарданеллы закрывались для военных судов всех стран, но султану предоставлялось право пропускать при необходимости лёгкие военные суда дружественных Османской империи держав.

От имени России переговоры в Париже вели граф Орлов и барон Бруннов. От имени Англии — лорд Кларендон.

Почему Россия проиграла войну? Собственно, потому что Николай I так и не успел заметить, что феодальная Европа уже довольно-таки давно уступила место совсем иной Европе, Европе заводов и фабрик, Европе, где подданные королей уже не являются безгласным стадом! Россия оказалась не готова к войне. Три ужасных бедствия — дурные дороги, всеобщее воровство, наличие в царской администрации слишком большого числа людей умных для себя и глупых в делах государства, — всё это терзало Россию, как всегда. Российская армия вооружена была устарелым гладкоствольным оружием, английские и французские войска — дальнобойным нарезным, самым для того времени современным. Россия имела парусный флот, Англия — паровой броненосный.

Извлекла ли Россия некие уроки из Крымской войны? Пожалуй, что да. Железные дороги и освобождение крестьян несомненно явились в результате усвоенных Александром II уроков Крыма. Но и спустя почти сто лет Россия будет вести войну (уже вторую мировую!) не посредством техники, но посредством неисчислимых людских ресурсов. Фашистов одолеет всё же не танк Т-34, но неисчислимый Андрей Иванович, тот самый простой русский солдат...