- Ммммм,- широко улыбнулся медведь, подтягивая ногой еще один табурет и присаживаясь напротив брата. - Неужели..?

- Та где там? Даже не смотрит на меня,- вздохнул кузнец. - Вот думал хоть на кролика купится.

Ролас лишь разочарованно хмыкнул.

- И на кой тебе бета, еще и с такими амбициями? Он ведь бесплодный.

- Сердцу не прикажешь,- буркнул мужчина, поднимаясь и отходя к бочке с водой, чтобы умыться. Слышать это от Одиса, такого огромного, неповоротливого и обычно устрашающего, особенно когда берет молот в руки, было довольно смешно. Не менее смешно, чем видеть в его огромных волосатых руках букет полевых цветов, которые предназначались для главной неприкосновенной беты, известной на весь город из-за обязанностей свахи.

- Да я и сам с подарком вернулся. Уши не меньше, чем у твоего, еще и задаром. С твоим на печи сидит.

- Да ну? Тоалисийский? Они тоже разводят?

- Можно и так сказать,- хохотнул альфа, поднимаясь и приглашая брата на свою половину.

- Только руками не трогать,- угрожающе указал он на него пальцем, смотря в глаза, и лишь затем одергивая штору и давая пройти.

Кузнец лишь хмыкнул, выходя на кухню и замирая на пороге. Он с минуту ошарашено смотрел на пригревшегося на печи Нильса и лишь затем обернулся к брату:

- Не понял...

- Знакомься, это Нильс. С сегодняшнего дня он будет жить с нами.

Увидев застывшего в недоумении Одиса, Нильс попытался сдержать нервную улыбку, невольно растягивающую губы. До того нелепым выглядело ошарашенное выражение на лице этого медведя. Впрочем, внешний вид брата Роласа внушал скорее опасение, чем веселье, так что Нил смог довольно быстро взять себя в руки.

- Здрасте, - вежливо произнес заяц, стараясь принять на печи как можно более приличную позу, а это было довольно-таки непросто сделать, учитывая, что у него на руках свернулся кролик.

Одис лишь кивнул в ответ, вновь взглянув на брата.

- Когда это ты успел найти себе омегу? Я надеюсь, ты не украл его.

- Такого украдешь, он сам забрался ко мне в корзину,- засмеялся альфа, подходя к печи и подбрасывая еще немного дров.

- Ролас прав, я сам просил его взять меня с собой, - заяц кивнул, подтверждая слова медведя, а после вспомнил про кролика, который грел ему живот. - Кстати, не хотите забрать своего?.. - Нил поднял зверька на вытянутых руках и встретился взглядом с черными бусинками глаз: - А как его зовут? А то как-то странно, мы ещё не успели познакомиться, а он меня всего уже обслюнявил.

На минуту в комнате повисла тишина. Альфы лишь мельком переглянулись, но не успел Ролас отреагировать, как брат схватил его и начал мять в медвежьих, по-другому их не назовешь, объятьях. Растрепав ему волосы, Одис наконец отпустил слабо отбрыкивающегося мужчину и обнял за плечо:

- Вот и сходил за травами. Что ж, Нильс, добро пожаловать, мы будем очень рады омеге в этом доме.

Часть 9

Не потребовалось и двух месяцев, чтобы жизнь Нильса устаканилась. К середине зимы в новом городе все стало почти родным. Приветливые соседи, дела по дому, холод и морозы – ко всему этому несложно было привыкнуть, и теперь Нил уже слабо представлял себе свою жизнь иначе.

Иногда он вспоминал о родителях. И спустя какое-то время, по здравому размышлению, пожалел о своем побеге. Точнее, не о самом побеге, а о том, что ушел молча, ничего не сказав. Родители, наверняка, извелись. Несколько раз Нил даже порывался написать им, но было слишком страшно, что родные, несмотря на его собственные желания, просто приедут и увезут домой. А ему не хотелось назад, в серые стены, скучные будни, наполненные упреками и семейными скандалами.

Ему нравилось быть тут, частью этой семьи. И ему нравился Ролас, Нильс все более отчетливо понимал это. С ним рядом было тепло и уютно, медведь не упрекал Нила за то, что тот чего-то не знает или не умеет, не смеялся над его промахами. И заботился о нем, как умел.

Чего стоят только его попытки засунуть зайца в десять одежек, когда наступили самые холодные дни зимы. Нильс чувствовал себя настоящим снеговиком, не в силах даже согнуть руки в локтях и постоянно недовольно ворчал по этому поводу, то и дело порываясь незаметно стянуть с себя шарф или один из свитеров прежде, чем выйти по делам. Но медведь всегда был настороже и перед тем, как выпустить омегу на улицу, всегда проверял, тепло ли тот одет.

Нильс иногда задумывался о том, что если бы он мог выбрать себе альфу прямо сейчас, он бы хотел, чтобы тот был похожим на Роласа. Таким же внимательным и неловко заботливым. А ещё сильным и красивым.

На самом деле, Нил иногда признавался самому себе в том, что больше всего хотел бы, чтобы его альфой стал сам Ролас. Но тот, видимо, не смотрел на зайца под таким углом, даже после того, как Нильс однажды попытался неловко намекнуть на свою симпатию.

Салфетка с криво и неумело вышитыми на ней полевыми цветами, которую Нильс вручил, смущенно улыбаясь, была принята медведем с искренней благодарностью. Но…. Но. То ли Ролас намека не понял, то ли сознательно проигнорировал, но в его отношении к омеге ничего не поменялось. Оно все так же и осталось по-родственному покровительственным. И Нильс, тяжело вздыхая, все же признал, что насильно мил не будешь, хотя очень хотелось бы.

Тем более что куда уж ему тягаться со здешними омегами. У него и течки-то ещё не было, не говоря о том, что омеги у медведей были по большей части красивые и статные. На фоне них сам Нильс казался себе каким-то невзрачным недоразумением.

С одним из омег Нильс даже умудрился познакомиться довольно близко – это был Май, младший брат Роласа, который не так давно вышел замуж и гордо щеголял с округлившимся животиком.

Вопреки ожиданиям зайца, тот принял его присутствие в доме брата, как само собой разумеющееся. Более того, именно Май стал тем, кто научил Нильса присматривать за домом и готовить. Да так, что теперь даже сам заяц, кидая на свое хозяйство оценивающий взгляд, чувствовал некоторую гордость за себя. В доме теперь всегда было убрано и можно было найти что-нибудь поесть. А уж про выпечку и говорить было нечего. Она зайцу особенно хорошо удавалась, несмотря на то, что способным к кулинарии Нил никогда себя не считал.

С Одисом у Нильса тоже были весьма неплохие отношения. Тот изредка заваливался, когда до его половины дома доходил запах свежеиспеченной сдобы. И в обмен на любимые пирожки и ватрушки рассказывал забавные истории из детства Роласа.

В общем-то, жизнь потихоньку налаживалась, пока однажды Нильс не проснулся с ощущением слабости и тянущей боли внизу живота. И омега рад был бы убедить себя, что все это лишь симптомы простуды, которую он умудрился где-то подхватить, но слишком уж крепко в него с детства вдолбили настоящее значение подобных звоночков от организма. А потому Нил только негромко застонал от разочарования, накрыв ладонью глаза. Ну, только этого ему не хватало, право слово! Ведь все же было так хорошо.