Гарри сделала вид, что припоминает, затем облегченно кивнула. Вспомнила!

— Да, хотела попросить разрешения взять доверенных мне студентов — мистера Снейпа и мисс Эванс — на рождественскую театральную постановку в Косой аллее. У нас с друзьями есть такая традиция, мы встречаемся перед праздником и вместе ходим в театр, не хотелось бы ее нарушать.

— С вами будет, наверное, семейство Блэк? Или Малфой?

И вроде бы добродушный тон, но ответь она сейчас утвердительно, и директор откажет. Поэтому Гарри не стала скрывать правду.

— Нет, со мной будет только Гиппократ Сметвик, он главный целитель отделения недугов от проклятий в Мунго. Обычно мы ходим в театр, затем на каток. Все в пределах волшебного квартала, разумеется. Уверена, детям будет интересно посмотреть на магический мир изнутри.

— Думаю, вы правы. Хорошо, профессор Певерелл, можете взять студентов на один день.

Он явно хочет подойти к какому-то вопросу, но никак не может. Что-то беспокоит старого волшебника. Гарри на всякий случай укрепила ментальные щиты, активировала артефакт на полную мощность. Сохранность собственных секретов — первое, о чем беспокоится каждый волшебник.

— Кстати, к вопросу о мистере Поттере и мистере Блэке, — неожиданно вспомнил директор. Гарри нахмурилась. С чего бы он снова вернулся к ребятам? — Я слышал, вы отняли некий артефакт у мистера Поттера.

— Не отняла, директор, — мягко поправила волшебница, поморщившись от формулировки. — Это обычная Мантия-невидимка. С ее помощью мистер Поттер хотел прогуляться ночью по школе. Какой мальчишка откажется от возможности разведать все секреты древнего замка великих волшебников? Я забрала ее, так как считаю, что ночью дети должны спать. Уже написала его отцу, Карлус Поттер разрешил мне оставить Мантию у себя до конца года. Я передам ее с Джеймсом перед самым отъездом. Мистер Поттер-старший признал мои действия логичными и правильными.

— Все-таки, думаю, не стоит хранить ценную вещь в своем кабинете, профессор. Могу предложить сейф в директорских покоях, он намного прочнее. Я лично его зачаровывал.

— Ну что вы, какая ценность! — засмеялась Гарри. — Согласна, Мантии-невидимки не продаются на каждом углу, и тем не менее, это обычная Мантия, каких сотни по всей Англии. А теперь, если не возражаете, директор Дамблдор, я уже пойду. Проверю, чем там занимаются мои студенты. Мисс Эванс и мистер Снейп хотели посетить библиотеку, но кто знает….

— Конечно-конечно, идите, не стану вас задерживать. И, профессор, — мужчина сделал паузу, привлекая внимание. Гарри стояла уже у двери, взялась за ручку. — Оповестите о дне, когда планируете забрать студентов на целый день, чтобы я мог предупредить остальных преподавателей.

— Разумеется, директор, — кивнула Гарри и вышла.

Надо обновить защиту на покоях декана, добавив чего-нибудь откровенно мерзопакостного. Что-то у нее плохое предчувствие. Слишком уж откровенно пытался заполучить в свои руки Мантию-невидимку директор. Конечно, для непосвященного, предложение Дамблдора выглядело логичным, даже очень. Сейфы декана и директора, величайшего волшебника столетия, не сравнятся по безопасности.

Первым слоем легли стандартные Запирающие чары, во втором уже оказались личные модификации Певерелл. Было бы странно и подозрительно, если бы Мастер Артефакторики не имел никаких наработок в заклинаниях и не пользовался ими в повседневной жизни. А уже в третий слой, почти в саму дверь, Гарри вплела парочку проклятий. Незаметных, но темных, очень темных. Конечно, до крестражей Тома они не дотянут, повредить здоровью сильно не сумеют, но постоянную головную боль, резь в желудке и страшные ночные кошмары обеспечат. Толстые стены подземелий погасили темномагическую вспышку. Еще и поэтому Салазар в качестве дома для факультета выбрал нижние этажи — засечь темные заклинания здесь крайне тяжело. Если только не призывать демонов и не поднимать армию мертвых, чем профессор Певерелл не планировала заниматься в ближайшее время. Саму Мантию Гарри переправила в особняк, защита защитой, но Дамблдор директор, хозяин в Хогвартсе. Дома, как говорится, и стены помогают.

В какой момент она стала опасаться директора, Гарри не могла сказать наверняка. Лишь помнила собственное бессилие перед Омутом памяти с воспоминаниями Северуса Снейпа, того самого Северуса Снейпа, маленького мальчишки с первого курса, с трогательно торчащей на макушке прядкой волос. Бессилие и злость. К Дамблдору, к проклятому Министерству, к миру, ко всем, кто так легко сдался. И кто расписал ее жизнь по строчкам. Бессилие, потому что ничего нельзя изменить и переиграть, а нужно идти до конца. В тот момент она ненавидела Дамблдора, и эта ненависть яркой вспышкой кометы, промчавшейся по ночному небу, осветила ее разум. Но на вокзале она перегорела, опустила руки и даже не смогла ударить. Потому что всю жизнь сражалась против Тома, привыкла сражаться. И собственная жизнь уже не казалась большой ценой за то, чтобы эта тварь навсегда покинула мир.

Все так, как и хотел Дамблдор. Она пошла по собственной воле на смерть, легко и непринужденно, не задумываясь даже о том, что ей всего семнадцать лет.

Когда она все же выжила, похоронила и помянула всех, кто погиб, не стала разбираться, задавать вопросы о прошлом. Копаться в грязном белье? Да ни за что! У нее на руках был Тедди и почти сломленная Андромеда, заболевшая от нервных переживаний. Два рода, которым требовалась твердая рука. Аттестат об окончании Хогвартса, приглашение в Министерство. И пустая голова, свободная от каких-либо знаний.

Она не стала задавать вопросов и копаться в прошлом. Слишком велик риск ошибиться, сделать неправильные выводы из-за недостатка информации. Дамблдор великий политик и манипулятор, для маленькой Гарри он был добрым дедушкой, но того же Снейпа легко поставил на колени.

Нет черного и белого, есть оттенки и полутона. Гарри с этим справилась.

Женщина вздохнула, потерла лоб. Надо договориться с Гиппократом о встрече. Ей не хватает возможности просто посмеяться.

Гарри застегивала под горлом зимнюю мантию, огладила жемчужно-серую ткань, поправила пышный мех на широком капюшоне и удовлетворенно кивнула своему внешнему виду в большом зеркале.

Лили Эванс за спиной хихикнула, глядя на прихорашивающегося декана. Гарри погрозила ей пальцем.

— Не стоит смеяться, мисс Эванс! Когда-нибудь и вы будете так же заботиться о своей внешности, разве что причина у вас будет иная.

— Какая? — живо поинтересовалась девочка.

— Чтобы понравиться своему молодому человеку, разумеется, — весело ответила Гарри, поворачиваясь к детям.

Лили в темно-коричневом теплом пальто, яркой шапочке, с распущенными по плечам огненно-рыжими, пышными волосами выглядела настоящей куколкой. Глаза ее сияли, щеки горели румянцем предвкушения с того самого момента, как декан Слизерина сказала, что у нее есть сюрприз, и они поедут вместе с ней в магический квартал.

А вот стоящий рядом Северус Снейп снова мрачнел, постоянно одергивал полы старенького, дешевого пальто, пряча пальцы в коротковатые рукава. То и дело нервно заправлял прядь волос за ухо. Брюки сидели отлично, еще бы, та самая форма, подаренная Гарри, якобы от племянника. А вот ботинки скоро запросят каши, хотя и выглядят прилично. Гарри в очередной раз задалась вопросом, почему в школе упразднили волшебное домоводство. Оно бы пригодилось не только девочкам, но и мальчикам.

— Хм, чего-то не хватает, — задумчиво протянула она, присаживаясь на корточки перед Снейпом. Тот дернулся, но остался стоять на месте, преданно смотря на декана.

После "победы" над Мародерами, Северус стал гораздо, гораздо лучше относиться к главе факультета, Гарри замечала на уроках, как он старательно конспектирует каждое ее слово. Ошибается, не успевает, прикусывает губу, но продолжает писать. Подобное рвение объяснялось лишь одним: ребенку хотелось любви, простого человеческого внимания, хотя бы одного ласкового слова. Как тот же щенок, поначалу он смотрел недоверчиво, готовясь в случае чего укусить или удрать. Но поверив, шел за человеком до самого конца. И сладко, и страшно. Сладко стать объектом такого чувства. Лили еще не понимает, как ей повезло оказаться единственным другом Снейпа. А страшно… страшно не оправдать, предать такое доверие.