- Послушай, же, Йоланда! Ты думаешь, я преисполнена лишь жалостью к себе? Мне и самой все эти игры надоели!
- Умница, Мая, продолжай! - улыбнулся мне Сережа. Такой же теплой улыбкой как и всегда. Такой же теплой улыбкой, какой он улыбался той девушке тем вечером. Сердце кольнуло, а к горлу начала подступать вырывающаяся наружу злоба, перемешанная с отчаянием.
- Проваливай быстрей отсюда, подруга милая моя. Ведь от речей твоих паскудных уж тянет поблевать.
я не могла похвастаться, что такие выходки совершаю часто, но иногда злоба затмевает мой разум. Грешна, что уж там.
Все мигом замолкли и уставились на меня. Лишь заливистый смех Андрея через несколько секунд прервал эту тишину.
- Мая, что-то случилось? Или, может, мои занятия стали тебе настолько противны? Я тебя не узнаю! - произнес учитель, обеспокоенно глядя на меня.
- Ну что вы, Сергей Владимирович! Это больше похоже на острое отравление, вы тут совершенно не при чем, - унимая смех, сказал Андрей, - правда ведь, Рыжая?
- Чистейшая, - буркнула я.
- Ладно. Раз так, занятие окончено. Мая, останься пожалуйста, - объявил Сергей Владимирович.
Все присутствующие неспешно взяли свои сумки и направились к выходу.
- Жду тебя на заднем дворе. Даю тебе десять минут, - шепнул мне Андрей, перед тем как покинуть зал.
Учитель присел на краешек сцены, а я приземлилась на одно из кресел в первом ряду, ожидая длинной лекции о морали. И с каких это пор, меня стала так раздражать его манера общения и преподавания? Ах, ну да. С тех самых.
Но Сергей Владимирович молчал. Молчал и выжидающе на меня смотрел. Наконец, я не выдержала.
- Ну, так что? - раздраженно спросила я.
- Я думал, ты мне объяснишь.
- Что именно?
- Все.
Тяжело было смотреть на него. Каждый взгляд, каждое слово, каждое его случайное движение просто рвало на части, напоминая тот день. Напоминая, что именно я к нему чувствую, и как именно я за это расплачиваюсь.
- Не знаю, заметила ли ты, но ты меняешься, - выдохнув продолжил он, - я не понимаю, куда делась моя яркая и вечно улыбающаяся Мая. Да, иногда агрессивная, но все-таки лучшая. Мы ведь с тобой всегда были кем-то вроде хороших друзей, а не просто учителем и учеником. И мне это нравилось, пойми. Но сейчас я понимаю, что теряю свою лучшую актрису. И это, знаешь ли, непросто.
Все эмоции, которые были внутри, пытались вырваться наружу. Хотелось закричать, заплакать, рассказать ему все, что я чувствую. Но это бы уже не влезло ни в какие рамки. Лишь представило бы меня в его глазах как психически нездорового ребенка.
- Кажется, Сергей Владимирович, вы забываетесь, - произнесла я стальным голосом, - Вы не психоаналитик, и я не нуждаюсь в вашей помощи. Вы - учитель театра, так вот и преподавайте мне актерское мастерство, а в своей жизни я разберусь как-нибудь сама, хорошо?
Эти слова было говорить тяжело. Ведь он был моим духовным наставником, который всегда пытался мне помочь. Ну а я всегда его любила, как сумасшедшая. И теперь между нами не может быть прежних отношений. Я просто не выдержу. Поэтому, лучше нам быть никем.
- В таком случае, покинь, пожалуйста, помещение, я тебя больше не держу. И не пропускай репетиции, выступление не за горами, - ответил учитель ничего не выражающим голосом и отправился к себе в каморку.
Больно было просто до ужаса, но я все еще старалась держаться. Пряча все эмоции куда-то глубоко внутрь, я вышла из зала и, попетляв немного по школе в поисках запасного выхода, покинула здание.
- Отлично, - протянула я, когда никакого Андрея, ни в том числе машины, я не увидела.
Только этого, блин, еще не хватало.
Я еще несколько минут просто искала парня глазами, а потом решила ему позвонить. Достав мобильник я начала искать его номер в списке контактов, но мое занятие прервала рука, которая грубо зажала мне рот.
Укол страха был коротким, но болезненным. Настолько болезненным, что все внутренние органы чуть не поменялись местами.
- И какого, спрашивается, хрена, ты теперь таскаешься за Ярославцевым? - услышала я тихий, но знакомый женский голос над ухом, который ни с кем невозможно было перепутать, настолько он был специфическим.
От души немного отлегло, но все равно ситуация была не из приятных.
Девушка отпустила мне рот, но все еще держала меня, обхватывая руками горло.
- Ответишь мне? Или, может, тебе стоит сразу прописать пару ударов?
- Какая же ты, все-таки, грубая! Разве девушка может себя так вести? - сдавленно спросила я.
- Может и еще грубее, - яростно произнесла Наташа, и я почувствовала на своем горле тонкую и холодную сталь.
А вот теперь это не смешно. Девушки - на самом деле очень жестоки. А повернутые на ревности девушки, которым в руки каким-то образом попал нож, страшны вдвойне.
- Что молчишь? Теперь стало страшно? - все тот же голос над ухом.
- Не хочу с тобой разговаривать. Вежливо не получится, а если нагрублю ты, как бы случайно, заденешь мне ножом сонную артерию.
- Совсем идиотка, что ли? Убивать я тебя не собираюсь, но пара болезненных порезов тебе не повредит, - ее рука сильнее сомкнулась на моем горле и мне стало труднее дышать, - Ты его девушка?
- Не дай Бог. Не завидую я его девушкам, если брать в счет таких его разъяренных бывших, - хрипло ответила я. Говорить было все сложнее. Но одновременно мне совсем было плевать на нее. Внутри все просто разрывалось. Я была на грани срыва. Истерики. А Наташа лишь добавляла масла в огонь.
