Идею подсказал Гарик, скромно ждавший, пока иссякнут предложения. Забраться в герметичный почтовый контейнер с мелкими посылками, взять с собой запас воздуха, еды, обогреватель и спокойно сидеть, пока очередь на сортировку не дойдёт. Контейнер извлекут, повезут по коридору в жилую зону, тут и выбираться можно. В худшем варианте — дня три очереди ждать придётся.

— Как выпотрошить? — усомнился Здравко, но согласился, услышав конкретный ответ:

— Мы несколько раз так делали, груз пересылали. В Шаар-Машиахе. Я сам ту почту вскрывал, — убедительно заявил Гарик и подробно рассказал, как и зачем это делал.

Признание о принадлежности к сети наркоторговцев, практически легально работавшей на Синайском полуострове и по исламской Африке, не шокировало собеседников. Боб посмотрел на Гарика с уважением и заявил:

— Тогда полетели, чего тянуть. Я проверил, отправка оттуда завтра вечером, — и они бросились к флайеру наперегонки.

Шаар-Машиах пустовал. Едва ли сотня человек валялась на пляже или плескалась в море. Без сомнения, большинство толпились у станций метро, мчались в космопорты. Проходя мимо отеля, подростки заглянули внутрь. В громадном холле работал видом. Передавали новости.

Дикторша подтвердила, что улететь на Гею успеют все. По мнению обозревателя, предстояло вывезти всего десяток миллионов, но приглашённый эксперт-транспортник проговорился о миллиарде. Дальше шли сообщения о перегрузке линий метро, о волнениях на космодромах. Понятно, где вся полиция!

Здравко едва сдержал слёзы, когда в кадре мелькнули врачи, осматривающие тела, затоптанные толпой. Он представил родителей, которых обижал любой, кому не лень:

«Дурак, поссорился с ними и убежал, демонстрируя самостоятельность… Где они теперь?»

Боб тоже шмыгнул носом, но вдруг поднял со стойки увесистый иридосканер и запулил в сторону видома. Объёмное изображение дрогнуло, а подросток оправдался:

— Гады, всё бы им врать! Плановая эвакуация, конечно. Меня из пассажирского птерана выкинули!

В этот момент в холл с грохотом вломилась развесёлая компания, и Гарик крикнул, что надо смываться. Завернув за угол, подростки бежали, пока не поднялись на ступеньки почтового отделения.

— Ты чего? — Лиза не успела отдышаться, вопрос получился скомканный, но глаза смотрели требовательно.

— Лайферы. Они трезвыми не бывают, а нас отлупить — для них подарок судьбы. Я с ними сталкивался. Вот отметина, — Гарик показал рубец на боку, задрав рубаху.

Про хулиганство прожигателей жизни знал каждый, так что вопросов не последовало. Понятно, лайферы сейчас громят всё подряд — резвятся напоследок, да и полиция отсутствует.

Это оказалось на руку и друзьям. Здравко, самый сильный, выбил дверь ногой, совсем как те хулиганы, от которых они убежали. Складское помещение обслуживалось киберами, и почтовая автоматика работала, как часы. Уверенность, с которой Гарик вскрыл контейнерную, подтверждала — дело в руках профессионала! Полупустой контейнер друзья очистили быстро, пища и вода нашлись в соседнем магазине, дело застопорилось из-за воздуха и аккумуляторов к обогревателю.

— Надо на пляж, где акваланги, — сообразил серб, — по паре баллонов на каждого, как раз неделю продышим. За глаза хватит.

Разделились, принялись обыскивать эллинги. Повезло Бобу с Лизой, те увидели стойку с баллонами возле длинного судна. Гарик определил: круизная яхта. Рядом стояла моторная лодка, с которой и сняли источники питания. Заряд, по мнению Боба, мог обеспечить обогрев на месяц, не меньше. Загрузив десяток плоских ёмкостей с жидким воздухом в багажник флайера, подростки оглянулись. Белоснежная яхта манила к себе.

— Может, искупнуться, с аквалангами поплавать… — мечтательно сказал Здравко, а Боб продолжил:

— …всё равно отправка ночью.

— Успеем, — согласился Гарик, обрадовав всех.

Нос яхты резал небольшую волну открытого моря. Друзья подгоняли снаряжение, что делать было легко — яхтенный инк снимал мерку, взвешивал, измерял объём лёгких и выталкивал уже с грузами и маской на лице. В таком виде они и носились повсюду, дожидаясь остановки, рекомендованной стандартным маршрутом.

— Ой! — наткнулся Боб на незнакомую девушку, шагнувшую на палубу.

Высокая, темноволосая, она щурилась на свету:

— Вы кто?

Здравко встречно спросил, тоже на английском:

— Ты откуда взялась? — Присмотрелся, разглядел отпечаток подушки на заспанном лице, добавил: — Где пряталась? И что здесь делаешь вообще?

Красивая, почти одного роста с ним, та ответила:

— Прислуга шейха Абдаллы. Мне велено держать яхту в готовности на случай его прилёта. — И принялась оправдываться: — Но меня не предупредили! Я бы встретила вас, — а полные губы набухли незаслуженной обидой, в голосе послышалась слеза.

Здравко смотрел на неё, отмечая прелестные чёрточки семитского облика — дуги, образованные шелковинками бровинок, густые волосы, подчеркивающие безукоризненный овал лица, влажно блестящие глаза кофейного цвета и губы, очарование которых не поддаётся описанию.

Он что-то объяснял Тали, не понимая, откуда узнал имя, не замечая, что яхта давно стоит на якоре, что друзья спустились в воду. Та слушала тоже как заворожённая, послушно готовилась к погружению. Инк снабдил Тали маской, защёлкнул пояс с грузами, присоединил ёмкость с воздухом, и об руку со Здравко она погрузилась в море.

Прозрачно-зелёная вода сделала разговор ещё интимнее, ведь связь в прогулочных аквалангах работает всего-то на десяток метров…

Две остановки Дану всё-таки сделать пришлось. Он заскочил в гостиницу, когда стало уж вовсе невмоготу — физиология потребовала. Город Исфахан оказался гостеприимным, накормил и освежил душем. Его улицы тоже пустовали, но службы работали нормально, а в метро втягивалась чинная очередь. Агитаторы-«единобожцы» работали и здесь, под транспарантом на английском, фарси и китайском, наверное — в иероглифах Дан не разбирался.

Настойчивость показалась достойной уважения — напомнила о брошюрке. Автопилот управлял лучше человека, а какая муза рискнёт посетить писателя, сломя голову летящего от смерти? Разве что отвратительнейшая из мойр — Атропос, грозно пощёлкивая ножницами… Чтение тоненькой книжки в шесть страниц помогло скоротать время. Идея, заложенная в фундамент Церкви, — понравилась. Бог-Творец вездесущ, космичен, потому и един, это люди придумывают для него разные названия да воплощения. Коль скоро все человеческие боги — суть неполное, но таки отражение божественного начала и конца, то любой верующий — прав. Жаль, что фантазия учредителей Церкви странным образом дала сбой — верующим предлагалось принять столкновение Земли за Апокалипсис и добровольно отправиться на Страшный суд. То есть никуда не улетать.

Дан с таким выводом не согласился, предложение отклонил и брошюру выбросил, когда остановился в центре Африканского континента, чтобы задать координаты космопорта. Сибирский птеран их не знал, но найти сведения в сети и ввести вручную — что тут сложного? Спокойствие наполнило душу, когда подтвердились расчёты Дана — он с запасом успевал на свой рейс.

Однако уверенность испарилась на подлёте к порту. Люди спрессовались у пассажирского входа в километровой длины пробку. Какие билеты, какая очередность, если внутрь посадочных терминалов не пройти? Задача оказывалась сверхтрудной, а то и неосуществимой. Стыковочные катера ежечасно выполняли челночный подскок до лайнеров, но вряд ли забирали больше пятисот или тысячи пассажиров, а беженцы прибывали гораздо более мощным потоком…

Всех не переждёшь, следовательно, действовать надо нестандартно, поперёк правил. Каменев не стал садиться, сделал круг, оценивая ситуацию. Задав автопилоту программу повтора, вынул бинокль, стал рассматривать космопорт детально, ища шанс:

«Прорваться бы на поле, а там — будь что будет! Зайти сверху, бросить машину за ангарами, войти внутрь челнока и спрятаться…»

Итог авантюры представлялся в радужном свете, однако первым опыт поставил более безрассудный экспериментатор. Спортивный флайер пикировал, намереваясь приземлиться у трапа стыковочного катера. Защита периметра сработала, хоть и с опозданием, перехватив нарушителя уже над площадкой. Вспышка взрыва вычеркнула из жизни летуна, а крупные обломки флайера — нескольких беженцев-неудачников. Значит, атака сверху — самоубийственна. А по земле? Дан спустился ниже, присматриваясь к ограждению: