Итак, профсоюз — единственная на сегодняшний момент реально существующая форма самоорганизации рабочих. Именно боевые профсоюзы сегодня могут продемонстрировать устойчивость, количественный и качественный рост, эффективную защиту не только своих активистов, но и трудовых коллективов в целом. Однако настоящая ценность профсоюза не только в этом — только в нём и вокруг него сегодня рождается классовое сознание, основанное на солидарности, активизме, понимании собственных интересов и ответственности за класс в целом. Конечно, нельзя поставить знак равенства между решимостью в борьбе за трудовые права и сознательным желанием покончить с капиталистической системой. «Профсоюзное» сознание противоречиво, наполнено иллюзиями и заблуждениями, но только через его развитие и преодоление лежит путь к созданию настоящей рабочей партии, способной изменить общество.

Разумеется, у профсоюза не может быть политической программы как охватывающего все области жизни плана социальных изменений. Зато у каждой значимой профсоюзной организации есть необходимость определять свою политическую линию, своё отношение к власти, к различным политическим партиям и т. п. С одной стороны, это вопрос ежедневной практики, с другой — важнейший выбор перспективы. Именно поэтому не стоит повторять по каждому удобному случаю абстрактно правильный лозунг создания рабочей партии.

Для создания партии у нынешних профсоюзов нет возможности, да и потребность в этом, если честно, они не слишком ощущают. Однако в сегодняшних условиях в России такая инициатива может быть успешной, только если возникнет в среде лидеров и активистов профсоюзов на предприятии, органично связанных с рабочим движением, с рядовыми членами. И для этого им необходимо совершить переход от безразличия к политике, от восприятия её как внешнего и абстрактного к осознанию, что политика — это лишь последовательная реализация тех классовых интересов, которые начинаются с вопросов безопасности труда и достойного заработка.

Основанное на привычных «аксиомах», а не на анализе реально существующих тенденций, сознание многих российских левых в отношении профсоюзов остаётся догматическим и мифологическим, что неизбежно ведёт к отсутствию последовательной стратегии и непродуманности действий.

Наша текущая цель — развитие классового сознания работников, понимания ими необходимости политической борьбы в целях справедливого переустройства общества. И началом этой работы должно стать разрушение представлений самих профсоюзных активистов об узко экономическом характере их организаций и борьбы. А это возможно только через непосредственное активное участие в этой борьбе, в координации действий и кампаниях. Кстати, здесь опыт политических активистов (конечно, при условии, что они готовы уважать и перенимать профсоюзный опыт) может сделать их востребованными не только в качестве «помощников» и «исполнителей», но и как организаторов.

Другие задачи, к решению которых необходимо активно подключаться, — это распространение информации, преодоление двойного отторжения «инородного тела», то есть создание «профсоюзного пространства» в обществе и одновременно «левого», марксистского пространства внутри профсоюзного движения.

Преодоление восприятия марксистов и их идей как чуждого рабочему движению, внешнего по отношению к нему элемента может быть связано только с развитием классового и политического сознания профсоюзных активистов и всех масс трудящихся, то есть будет происходить через органичное соединение их непосредственного частного опыта борьбы за свои права с обобщённым, универсальным опытом всего класса.

Анна Очкина

В Советском Союзе феминизм был возведён в статус официальной государственной политики и в конечном итоге был уничтожен как идеология и социальное движение. Господствовала концепция всеобщего, глобального равенства, поэтому отдельного движения за права женщин просто не могло существовать. Феминистские ориентиры государственной социальной политики проявляли себя в виде набора прав для женщин: профессиональной занятости наравне с мужчинами, политических прав, равенства перед законом и т. д. Однако торжество формального права обернулось ущемлением особых, специфических прав женщин, которые просто не признавались.

Репродуктивные права женщин получили признание в реальной социальной политике только в 70-е годы, когда были введены длительные декретные отпуска и позднее, когда были введены отпуска по уходу за ребёнком до полутора и неоплаченный — до трёх лет. Однако детально в законодательстве равные обязанности и права родителей по уходу за детьми были закреплены совсем недавно. Формально эти права были признаны много лет назад, однако было почти невозможно реализовать их на практике: отцу не удавалось взять оплачиваемый отпуск по уходу за больным или новорождённым ребёнком так же просто, как матери. Не защищались права ни женщин, ни мужчин при разводе, законодательство о разводах не давало супругам возможности в полной мере реализовать свои права общения и воспитания детей или защитить своё имущество, добиться справедливости в этом отношении.

Вопреки официальной идеологии в СССР сохранялась дискриминация женщин в профессиональной и политической сферах. В постсоветской России в результате всеобщего нарушения трудовых и социальных прав эта дискриминация усилилась. Диктатура работодателя в современной России позволяет ему ставить условия при приёме на работу: не рожать детей в течение определённого периода, не брать оплачиваемый отпуск по уходу из-за болезни ребёнка. В новом Трудовом кодексе все нормы, призванные помогать женщине сочетать карьеру и материнство, отданы на усмотрение работодателя и не являются более обязательными. Дискриминация в трудовой сфере проявляется и в том, что женщины неизменно выдавливаются в наименее оплачиваемые сферы деятельности.

Иными словами, социалистические преобразования дали женщинам весь набор формальных политических и социальных прав, но в то же время реальная социальная политика не обеспечила их специфические права, связанные прежде всего с особой ролью женщин в репродуктивном процессе. Дискуссии о проблемах женщин были вытеснены на обочину, в специфические женские движения, которые полностью контролировались официальной идеологией. Не было широкого обсуждения таких вопросов, как распределение внутрисемейных гендерных ролей, равная ответственность родителей перед детьми, последствия сексуальной свободы для женщин, необходимость формирования новой культуры сексуальных отношений и т. д. Более того, в этих вопросах постепенно утверждались традиционные, даже патриархальные подходы. В СССР противоречивость социальной политики и экономические трудности стали препятствием для реализации женщинами своих прав во всех сферах социальной жизни. Официальная идеология также постепенно эволюционировала в сторону традиционного понимания «женственности» и «мужественности». Так или иначе, эти стереотипы поддерживались и развивались системой воспитания и образования. Сохранялось отдельное трудовое обучение в школе — девочек учили домоводству, мальчиков обучали рабочим профессиям. К уборке в школе, хозяйственным делам дома привлекали также в основном девочек.

Но социально-экономические преобразования, которые привели к эмансипации женщин, их участию в общественном производстве, оказались необратимыми. Женщины получали образование, профессию, приобретали карьерные амбиции, пользовались сексуальной свободой. Тем не менее, общество было готово использовать профессиональные знания и навыки женщин, но не было полностью готово признать их равные права с мужчинами во всех сферах. Не принимало общество женщин-руководителей, статус женщины связывался не только с её профессиональным и интеллектуальным, но и её семейным статусом. Существовала гендерная дискриминация на уровне стереотипов в трудовой и профессиональной сферах. В сфере семейных и интимных отношений также сложилось крайне невыгодное для женщин сочетание весьма раскованных, современных форм и правил поведения и традиционных стереотипов разделения ролей и ответственности. Иначе говоря, мужчины были готовы признать материально независимых и сексуально раскованных женщин, но оказались не готовы к изменению собственного поведения в семье и интимных отношениях.