Annotation
Цыбулина Наталья Васильевна
Цыбулина Наталья Васильевна
Бедные овцы
БЕДНЫЕ ОВЦЫ
1
Ищу киллера! Прошу всех неравнодушных скинуться кто сколько может, хоть по рублю. Убит будет Савельев Вадим, 27 лет, женат, бездетен, убийца. В январе он, пьяный, задавил моего брата, 33 лет, прямо на детской площадке, где тот гулял с младшей дочерью. Суд оправдал убийцу. Никакие адвокаты, жалобы, письма президенту не помогли. Савельев Вадим - сын крупного областного чиновника...
За один день двадцать девятого марта объявление в интернете Марины Ивановны Юдиной собрало больше полумиллиона лайков, несколько сот перепостов, вышло вверх рейтингов, но, главное, в первый же этот мартовский день на Яндекс- кошелёк Юдиной накапало восемьсот восемьдесят семь тысяч четыреста двадцать два рубля и, почему-то, четырнадцать копеек.
Правда, сама Марина Ивановна ничего этого ещё не знала. Разместив объявление где только могла, она отключила мобильник и легла спать в два часа дня, и проспала бы до следующего утра, набираясь сил, будто готовясь к неведомой битве, если б ей не помешали.
Ниже самого объявления шли четыре ссылки по громкому делу, и правда шумевшему в январе недели две, ровно до тех пор, пока не было перекрыто следующим безнаказанным убийством где-то под Казанью, и не похоронилось в общем стоне несправедливостей и бесплодной мольбы обиженных и неудовлетворённых по всем закоулкам огромной страны, сошедшей с ума. Ещё были номер Яндекс-кошелька, номер мобильного Юдиной, сканы паспорта её погибшего брата, свидетельства о смерти, скан приговора и даже паспортные данные самой Марины Ивановны в ворде.
Где-то в половине одиннадцатого вечера в квартире Юдиной раздался звонок. Он и разбудил её.
Марина Ивановна, не глянув в глазок, открыла.
- Ты ебанулась что ли?- из темноты гаркнул на неё грубый голос сестры Веры,- Скажи, ебанулась?
Она не входила, чёрной глыбой зияя на проходе. Марина Ивановна развернулась и спокойно ушла в спальню, оставив дверь раскрытой. Зачем Вера припёрлась? Зачем разбудила? Во сне происходило что-то важное и счастливое, и всё порушено, и ничего не осталось, кроме действительности, от которой хотелось или удавиться, или кого-нибудь убить. Зачем же "кого-нибудь"? Кого-нибудь не надо. Надо убить конкретно одного.
Эта мысль принесла утешение женщине, как будто в душной комнате кто-то дунул на неё ледяной прохладой. Она тяжело встала с кровати и вышла к двери.
- Заходи. Не ори, пожалуйста, Вера.
Сухопарая длинная женщина вошла внутрь и тщательно заперла два замка. Грубый голос так не шёл к её худобе.
- Марина, ты что творишь?- уже спокойней спросила она, почти упершись в лоб сестры. Изо рта её пахло кислым. Марине Ивановне стало жаль свою худосочную сестру.
- Что я творю?- ей захотелось приласкать дылду, но вместо этого она пошла в кухню и поставила на плиту чайник.
- Какой киллер? Какой киллер, дура? Ты ноутбук то открой, открой...Глянь, что ты там натворила.
Марине Ивановне стало скучно. Вера до своих сорока пяти лет верила, что в двадцать первом веке кого-то ещё можно чем-то удивить, что-то натворить, перевернуть вселенную...
- Сядь,- сказала Марина Ивановна, и показала рядом с собой на кухонном диванчике.
- Я вот думаю,- продолжала она, когда сестра привалилась близко к ней,- помнишь, Лев Толстой писал письма то царю, то Столыпину, то попам, то Америке, то китайцам, то ещё кому-то - и их читали и перечитывали десятилетиями. Понимаешь, десятилетиями...Ведь сейчас это невозможно никак. Кто кого слышит? Ты слышишь кого-нибудь? А, слышишь? Если я напишу письмо президенту - он услышит меня? Правильно, нет. Сколько мы с тобой написали ему писем? Семь, восемь?
- Нет, шесть писем было. Шесть.
- Не в этом же дело. Никто никого не слышит, понимаешь? Страшно...
- Марусь, верь-не верь, но там, в интернете, такое началось! С твоим объявлением. Ты хоть посмотри, что ли...Заварила кашу и сидит - Лев Толстой, Америка, "кто слышит"? Да никто никого не слышит! Никто! Никого! И что? Повеситься пойти?
- Я не могу сама убить. А убить надо. Почему он должен жить, а Серёжа нет?
- Потому что он - зять прокурора области. Да и сам не пролетариат. А мы - пролетариат. Время такое. Марусь, сколько можно травить душу? Сколько можно?
- Они же в наглую всё фальсифицировали? В открытую. Как так? Он убил человека! Ни за что! Просто пьяный был...
- Сестрёнка, не мучай ни себя, ни меня...У меня вся брюшина и так болит, а тут ещё ты...
Сказав это, Вера дыхнула едко-кислым смрадом, и Марине Ивановне вновь до слёз стало жалко худую некрасивую сестру.
- Я завтра посмотрю. Оставайся. Мне кажется, что у меня станок чугунный на плечах, такая тяжесть, обессилела. Плохая примета, кстати.
- Ой, да ладно. Иди дрыхни. Я посижу чуть-чуть.
2
Утром Вера уехала на работу, а Марина Ивановна, как и обещала, открыла ноутбук и включила мобильник.
Сумма в кошельке ошеломила её. Сердце запрыгало, ноги чуть-чуть задрожали. Работает, о Господи, работает. Она посмотрела внимательней. Переводили суммы в основном от маленьких до крохотных, как бы отщипывая копейки от жирного пирога достатка. Так бросают нищим, брезгливо отводя взгляд и от самого нищего, и от стоящей перед ним тарелки. Глаза отводят, но деньги бросают. И бегут, бегут дальше. На мобильном отметилось двести девяносто четыре пропущенных звонка.
Так, нужно по порядку, решила Марина Ивановна. Она просмотрела соц. сети на предмет отклика киллера, но увидела там лишь помойку, где брызгали друг на друга ядовитой слюной полтора миллиона бездельников.
Откуда у них деньги? На что они живут, подумала она. Почему они не на работе? А, дошло до неё, это же и есть их работа - сидеть в интернете. Боже мой, как они должны ненавидеть самих себя, если так ненавидят других? Бедные, бедные овцы. Бедные овцы.
Зазвонил мобильный. Номер незнакомый.
- Да,- сказала она спокойно в трубку.
В трубке что-то шуршало, как будто мобильник в это время вытирали плашмя о шерстяную юбку.
- Да. Слушаю.
- А вы...это...здрасьте...
- Здравствуйте,- репетитор по английскому языку с двадцатилетним стажем знает, как надо говорить с незнакомыми людьми.
