Дни летели слишком быстро, но они старались не считать коротких мгновений счастья, дарованных им судьбой. Они жили, повинуясь мимолетным порывам страсти, жили в мире со своими, желаниями… Мэдисону пришла в голову забавная мысль попользоваться всеми спальнями в доме. Слоун отказалась, не забывая о том, что стирать и гладить белье придется ей. Но Картер был горазд на выдумки, и девушка с готовностью выполняла все его прихоти, дивясь изобретательности любимого.

Вот и сейчас Слоун сидела верхом на молодом человеке, лежавшем на ковре в одной из спален, и с восторгом поглядывала, как он реагирует на ее ласки.

– Если я когда-нибудь прочту описание этой сцены в твоей книге, то буду считать, что это я вдохновила тебя.

Картер пригнул к себе ее голову:

– А разве ты не знала, что с некоторых пор ты и есть мое вдохновение?

Дождь, так раздражающий всех, кроме Картера и Слоун, понемногу прекращался. Солнце, столько дней скрывавшееся за тучами, слабо пригрело нерешительными лучами вымокший насквозь Сан-Франциско.

Слоун приготовила три комнаты для гостей, ожидаемых к следующей неделе. От желающих зарезервировать комнату в «Фэйрчайлд-Хаусе» на ближайшие месяцы, к счастью, отбоя не было, и его хозяйка надеялась, что сумеет залатать дыры в своем бюджете, вызванные внезапной непогодой…

– Слушай, мы же забыли про книжную лавку! – воскликнул Мэдисон, когда они направились по магазинам пополнить запасы кладовой Слоун и слегка погреться на солнышке.

Схватив девушку под руку, Картер потащил ее к дверям обветшалого двухэтажного дома на Вашингтон-сквер, в котором расположилась книжная лавка.

Когда они вошли, над дверью мелодично зазвенел колокольчик. Владелец магазина, древний старец, глянул на них из-под очков, кивнул в знак приветствия лысой головой и вернулся к своим делам.

– Он не узнал тебя, – шепнула девушка на ухо Картеру, который уверенно направился к полкам с художественной литературой.

– А меня никогда не узнают в магазинах. Да я и не против – лишь бы моими книгами торговали, – заметил писатель.

– Все дело в той ужасной фотографии на обложке, – пробормотала Слоун.

– А как бы ты меня сфотографировала? – поинтересовался Мэдисон.

Хихикнув, девушка наклонила его голову вниз и прошептала что-то ему на ухо. Картер недоверчиво приподнял бровь:

– Ну и ну! Ты распутница! Так ты заметила?

– Только что.

– Что ж, тебе повезло. – Он ущипнул ее за попку. – Но мне нравится иметь дело с распутными женщинами.

Увернувшись, девушка испуганно обернулась на продавца, но тот, к счастью, глаз не отрывал от своей книги.

– Да, знаю, мистер Мэдисон, – тихо проговорила Слоун. – Я ведь читала ваши книги.

– Вот погоди – почитаешь следующую. Я там такую сцену в ванной опишу, что ты и глазам своим не поверишь.

– Картер! – укоризненно вскричала Слоун, одернув свитер и подбоченившись. – Ты же обещал, чти не станешь писать об этом! – Ее щеки запылали.

– Неужели?

– Да!

– Это я обманул, стараясь всеми средствами вовлечь тебя в дело, – нахально заявил Мэдисон. – Но ты просто великолепна, когда принимаешь участие в ролях. И не дуйся – мне не меньше твоего понравились наши развлечения. А теперь давай-ка посмотрим, – повернувшись к полкам и не обращая внимания на ее негодование, предложил Картер. – Та-ак… «Джей», «Кей», «Эл», «Л-а», «Л-о», «Л-у»… Та-ак… Лудлум. Господи, просто мечтаю, чтобы он поменял фамилию. Вечно его книги стоят на полках рядом с моими. Ага! Вот и Картер Мэдисон.

– И сколько же здесь романов Картера Мэдисона? – игриво спросила Слоун, тут же забыв об обиде.

– Двенадцать! И в этом замечательном магазине, хозяин которого обладает отменным вкусом, собраны все книги этого автора, – хвастливо сообщил Мэдисон. – А «Спящая возлюбленная» станет тринадцатым романом. Надеюсь, число «тринадцать» на сей раз будет счастливым.

– И что, все двенадцать романов – бестселлеры?

– Кроме первых двух. Все остальные пользовались огромным успехом.

– А сколько фильмов по ним снято? – продолжала девушка свое интервью.

– Два. И телесериал. Титры гласили:

"Сценарий написан по роману Картера Мэдисона».

Слоун погладила его лоб:

– Слава и удача изменили тебя, не так ли? – Ее голос был полон любви. Картер взглянул ей прямо в глаза.

– Да. Немного, – согласился он.

– Но почему, Картер?

Прислонившись к полке и взяв ее за руку, писатель тяжело вздохнул и медленно произнес:

– Не знаю. Временами я чувствую себя дорогой шлюхой.

– Но это же смешно!

– Да? – переспросил он. – Я пишу неплохо, у меня недурной стиль, я не занимаюсь плагиатом, да и от работы получаю удовольствие. Но! Иногда мне кажется: все, что я делаю, – бессмысленно. Пародия на реальную жизнь. Когда я начинал, все мои устремления были направлены на литературу. На чистую литературу! Я думать не думал о деньгах!

– Деньги – барометр, по которому окружающие определяют степень твоего успеха, – философски заметила Слоун. – И если у тебя много денег и тебе много платят, то это вовсе не уменьшает литературную ценность твоей работы.

– Может, так оно и есть, – с грустью согласился Мэдисон. – Но мне все же хотелось бы написать по-настоящему стоящую вещь, которая бы не зависела от коммерческого успеха.

– Так за чем же дело стало?

Картер взглянул в глаза Слоун с таким видом, словно ему в жизни никто не бросал такого вызова.

– Ты считаешь, я бы мог это сделать?

– Уверена, что смог бы. У тебя есть талант. Ты отлично пишешь. Конечно, напиши то, о чем мечтаешь. Наверное, ты уже и обдумал содержание.

– Да, – взволнованно кивнул Мэдисон.

– Вот и отлично. Напиши книгу для души, а потом вернешься к этим коммерческим произведениям. Зато получишь удовлетворение от интересной работы. Кстати, не могу себе представить, чтобы читатели плохо отнеслись к любой работе Картера Мэдисона, а в особенности к такой замечательной, какую ты задумал.

Молодой человек внимательно смотрел на Слоун, поглаживая пальцем ее щеку. Она так и чувствовала любовь, исходящую от него, ощущала, как эта любовь проникает в нее…

– Ты – нечто необыкновенное, – прошептал Картер.

– Нет, это про тебя надо сказать.

– Я так тебя люблю.

– А я – тебя.

Мэдисон шагнул ближе к ней:

– Я так и представляю себе твое обнаженное тело под свитером. Как ты думаешь, наш любознательный лавочник заметит, если мы проскользнем на склад и там.

– Ну и ну! Да сюда забрела настоящая знаменитость! – раздался внезапно громкий – отвратительный и гнусавый – голос.

Человек, нарушавший их уединение, был невысокого роста – на несколько дюймов ниже Картера – и щуплый. Прилизанные волосы открывали его, неестественно низкий лоб. Острая бородка придавала его внешности зловещий вид, а маленькие бегающие глазки напоминали глаза хорька. Его одежда была неопрятной. На груди, поверх свитера с высоким воротником, сверкали толстые золотые цепи.

– Ты чересчур скромен, Сидней, – медленно проговорил Картер, привлекая к себе девушку. Ей показалось, что этим жестом он хотел защитить ее. – Ты ничуть не меньшая знаменитость, чем я.

– Может, и знаменитость, не спорю. Но вот скромен ли я? Ничуть, мистер Мэдисон. Я – как, впрочем, и мои читатели – считаю, что к моим высказываниям стоит прислушиваться.

Слоун почувствовала, как напряглись мышцы Картера.

– Мисс Слоун Фэйрчайлд – мистер Сидней Глэдстон, – вынужденно представил он их друг другу.

– Здравствуйте, мистер Глэдстон, – пробормотала Слоун, не решившись протянуть ему руку, опасаясь, что Картер воспротивится этому, оберегая ее, как наседка оберегает цыплят.

– Мисс Фэйрчайлд! – произнес Глэдстон, слегка поклонившись.

Она знала этого человека. Его колонка дважды в неделю появлялась в «Кроникл», а эта газета считается одной из самых крупных. Его статьи всегда казались ей мелкими и полными злости. Казалось, он пишет их лишь из желания кому-то напакостить или отомстить за что-то.