- Скорее не тюрьма, а тюремная больница, - поделился я своими впечатлениями с Витей, выбросив контейнер из под еды в бак. - Медосмотр, пижамы эти дурацкие, еда никакая совершенно. А еще есть нехорошее слово "заготовки" и тот печальный факт, что больных вокруг не наблюдается... Все это наводит меня на плохие мысли, Вить. Знаешь, мне страшно. Фантазия, наверное, слишком богатая. Ты кто по жизни?

- Эникейщик из Москвы. Еще немного ролевик. Был.

- А я вроде как научный сотрудник, химик. Из Питера. Но, похоже, тут это уже никого не заинтересует.

- Подождем паниковать, Леша, - Виктор немного побледнел, но старался держаться твердо. - Народ вокруг вроде не дергается, все спокойны. Разберемся, не стоит думать сразу о плохом. Надо просто расспросить людей, нам все и расскажут.

- Ты прав, согласился с ним я. - Поговорим со старожилами. И попробуем найти тех двоих, когда выйдем в общую камеру. Вдруг они иностранцы и меня не поняли.

- Апостольский дар всем четверым дан, как ты говорил. Должны были понять.

После завтрака, когда все "заготовки" снова собрались в общем зале, я попробовал поговорить с первым попавшимся парнем, выглядевшим достаточно дружелюбно. Основная проблема была как всегда в языке. Понимать-то объявления по громкой связи я понимал. Но говорить самому? Как это говорить на языке, который ты понимаешь, но на котором в своей жизни еще не произнес и слова?

Я попытался отключить логику и просто обратиться к собеседнику, не контролируя каждое слово. Просто...сказать что хочу.

- Слушайте, я перитд нерди то и где вудлаа? - Парень посмотрел на меня как на идиота.

- Где валипри нессс тао летод объясните пожалуйста кролл? - Блин, не получается.

- Я тебя не понимаю, - серьезно сказал мой собеседник. Не по-русски, конечно. Но мысль я уловил и зацепившись за нее тут же начал говорить так же как он. На этот раз чужие слова полились ручьем.

- Где мы находимся и куда нас везут? - попытался выяснить я.

- Мы на небесной ладье богов, летим чтобы стать бессмертными, - ответил парень.

Дальнейший диалог на чужом языке оказался путанным и малоосмысленным. Я и присоединившийся к разговору чуть попозже Витя пытали аборигена так и этак, стараясь получить целостную картинку происходящего. Но не сложилось. Тайрон, как звали аборигена, оказался юношей из города Корпа, сыном местного каменотеса, которому повезло. Не желая всю жизнь дышать каменной пылью, таскать долото и молоток и прожить обычную скучную жизнь, он очень следил за своим здоровьем, чтобы стать бессмертным. Ел умеренно, не пил кайоля, не знался с женщинами, очень старался не простужаться и не болеть и соблюдал все рекомендации богов для того чтобы его тело было в полном порядке. За это он был признан достойным и награжден богами вместе со всей своей семьей. В срок испытания его признали годным к бессмертию и взяли на небесную ладью. А семье заплатили волшебными механизмами, небесной прочности и легкости тканью, и еще какими-то ништяками. И вот теперь у него все хорошо. И у нас с Витей тоже все будет хорошо раз уж мы здесь, только непонятно почему мы корчим из себя ничего не понимающих дураков. Надо только слушаться приказов и делать все как велят боги своим чудесным голосом без говорящего.

Неожиданно Тайрон прервал свой рассказ на половине предложения и устало закрыл глаза. Открыл их снова, договорил фразу заплетающимся языком, сладко зевнул и вновь сомкнул веки.

- Потом, - устало махнул рукой он. - Еще поговорим. Спать очень хочется.

- Ты же только проснулся? - Удивился я. Оглянулся по сторонам и обнаружил странную картину: почти половина заключенных в помещении людей лежала на полу, а остальные явно собирались баиньки, укладываясь прямо на теплое покрытие.

- Леша, что за ерунда? - обеспокоился Витя. Никаких признаков внезапного засыпания он не проявлял.

- Не знаю. Но мне это очень не нравиться. Нас что, накормили снотворным?

Похоже так оно и было. Тайрон уютно свернулся калачиком на полу, подложив руку под щечку, и сладко засопел. Немногие оставшиеся на ногах люди не спеша ложились на пол. Еще пара минут и зал оказался устлан спящими телами. Стоять остались лишь мы с Витей...нет не только. У противоположной стены продолжала недоуменно оглядываться какая-то молодая девчонка с темными волосами до плеч. А еще одна бодрствующая, только с длинной светлой прической сидела на полу с широко открытыми глазами метрах в десяти от нас.

- Ты кто? - крикнул по-русски я темноволосой. - С Земли из России?

- Нет, - сказала она. В голосе ее явно чувствовался натужный акцент, как будто язык и горло с трудом выговаривали чужие слова и звуки. - Я из кон фед ерации Ил ин рит, - медленно сказала она. - Вы зна ете где мы?

- Апостольский дар, - неожиданно сказал Витя. - А если съедите что ядовитое, то вам не повредит. И как раз все четверо.

Продолжить свою мысль он не успел, потому что часть стены в зале неожиданно ушла вверх, открывая широкий освещенный коридор, а в помещение вошли пятеро...не человека уж точно.

Кандидат первой ступени, капитан большого медицинского сборщика-заготовителя "Жулан" империи Тройс, господин Пеор сидел в задумчивости за рабочим столом в своей каюте, сложа руки на груди и слегка покачиваясь в удобном кожаном кресле. Дорогая форменная пижама из нейского шелка удобно облегала стройное тело капитана, гелевый наполнитель подушки кресла придавал ощущение приятной мягкости его пятой точке. В каюте стояла полная тишина. В таком состоянии Пеору лучше думалось еще с тех пор, когда он перестал быть аскетом и стал кандидатом. Телу должно быть удобно до такой степени, чтобы оно не отвлекало от работы мозг. Нет, если жизнь заставит, то Пеор мог эффективно работать в любой обстановке. Но лучше так...

Перед его глазами на вызванном несколько минут назад прозрачном голографическом экране чуть повыше рабочей поверхности стола все еще виднелись строчки отчета. Случилась какая-то накладка пополам с проблемой. Ничего страшного на первый взгляд, но дело загадочное. На второй палубе почему-то оказалось лишнее число заготовок - двести восемь вместо двухсот четырех. На четыре заготовки больше. Откуда бы они могли взяться? Число заготовок на всех семи рабочих палубах известно - ровно тысяча двести, все они учтены при погрузке на борт с вернувшихся планетарных челноков аскетов, накладок не было. Посчитаны поголовно, распределены по палубам, на них заведены учетные файлы. Сегодня пятый день полета, заготовки с первой палубы уже превращены хирургами в полуфабрикаты для кандидатов. На ядра для будущих кандидатов отобраны заготовки с третьей по седьмую палубы. Настала пора отправиться в операционные грузу со второй палубы, а тут такой казус...лишние головы.

В принципе такое бывает. Ошибки хоть и редко, но все же случаются. Но как объяснить тот факт, что четыре неучтенных заготовки не только не имеют личных файлов, но и оказалась имунны к действию альнизола? В воду и пищу была добавлена достаточная доза препарата, чтобы любая заготовка благополучно проспала до самого операционного стола, где ей бы вкатили еще обезболивающего и противошокового, чтобы процесс прошел гладко и без проблем. Но эти четверо не уснули. Более того, когда надзирающие аскеты ввели внутривенно по десять кубиков двухпроцентного альнизола каждому, ожидаемого эффекта не последовало. И что теперь с ними делать?

Пеор прикрыл глаза и, отогнав не вовремя возникшее желание выпить стаканчик ворлля, начал обкатывать в голове возможные варианты решения проблемы.

Вариант первый - впихнуть неучтенке кляпы поглубже в рот, связать покрепче и отправить как и предполагалось их на стол к хирургам. Будет неэстетично и не совсем гуманно, но зато проблема решиться сама собой. Пеор отчитается об успешной миссии, доложит об отсутствии проблем, не будет никого напрягать из начальства. Только вот...а вдруг потом начнутся реакции отторжения тканей у кандидатов, получивших органы от этих нестандартных заготовок или еще какие-нибудь проблемы? Или получившиеся новые аскеты проболтаются? Кто их послушает, конечно, но все же... Будут копать, выяснится, что Пеор использовал сомнительный материал. Не надо ему такого...