Когда Фирш потребовала заодно спасти и ее рабов, юноша окончательно убедился в своей правоте. Но здесь она просчиталась — полагаться на верность рабов было неразумно. Если бы ведьма могла видеть, с каким азартом те колотили ее сыновей на допросе…

Впрочем, какая разница? Ведь их пути скоро разойдутся.

Вскоре впереди показался их тонущий таракорм. На залитой водой палубе блестели разбросанные сокровища, которые еще не смыло за борт.

При виде ведьминых артефактов у йотля опасно заблестели глаза.

— В принципе мы можем попытаться их спасти. Но если постоянно держать дверь открытой, мы начерпаем воды и утонем, — сказал Слуш и захлопнул дверь. Через некоторое время он снова приоткрыл ее и выглянул наружу.

— Сейчас ты можешь доплыть до таракорма, — сказал он йотлю, — но имей в виду, потом тебе придется нас догонять. Можешь попытаться, если хочешь. Кроме того, больше одного предмета тебе не унести.

Ухватившись лапой за косяк, Хузисст высунулся наружу и некоторое время глядел на приближающийся таракорм. Затем он закрыл дверь, молча подошел к Фирш и ударил кулаком в живот. Старуха согнулась вдвое и со стонами осела на пол. Джованарр подбежала помочь матери. Сыновья ведьмы с трудом скрывали улыбку.

Теперь всем им оставалось только одно — ждать. Избавиться от скопившейся на полу воды было невозможно; стоило открыть наружную дверь, как внутрь натекало больше, чем они успевали вычерпать ладонями. Фирш со своими детьми сидела в одном углу помещения, рабы — в другом, Дейв и его друзья — в третьем. Время от времени они дремали, а чувство голода заглушали водой.

В качестве туалета они выбрали одну из комнат на верхней палубе. Ходить туда удавалось только поодиночке — все остальные в это время рассаживались вдоль бортов, чтобы труба не перевернулась под весом счастливчика. Когда зловоние становилось невыносимым, они ненадолго открывали дверь, впуская немного свежего воздуха. С каждым разом они набирали все больше воды, и в конце концов было решено больше не открывать дверь до тех пор, пока люди не начнут лишаться чувств от смрада нечистот.

Прошло три ночи, и заботы об опорожнении кишечника перестали их волновать. Туалетная проблема разрешилась сама собой.

На четвертый день поднялся сильный шторм. От качки всех выворачивало наизнанку, но, к счастью, в желудках у путешественников на этот момент не оставалось ничего, кроме чистой воды.

Наконец ветер ослаб. Машина Древних плавно покачивалась на волнах. Как только силы вернулись к йотлю, он озвучил вопрос, который к этому моменту волновал их всех. После долгого обсуждения они решили немного отложить неизбежное. Рабы вздохнули с облегчением — в первую очередь, разумеется, съели бы именно их.

Внезапный удар был столь силен, что сбил всех стоящих с ног. За ним последовал второй, слабее предыдущего. Затем труба начала вращаться, равномерно ударяясь боком обо что-то твердое.

Дейв попытался открыть наружную дверь, но та не поддавалась. Тогда Слуш велел всем, кроме Дейва, перейти в соседнее помещение. Под их весом труба повернулась, дверь приподнялась в воздух, и юноше удалось ее открыть. Он выглянул наружу и увидел прямо перед собой борт цветочного корабля, стремительно приближающийся. Он отшатнулся и захлопнул дверь.

Немного выждав, он снова выглянул наружу и воскликнул:

— Нас прибило к мертвому кораблю!

Корпус корабля, завалившись на бок, лежал в воде у самого берега, на кромке каменистого пляжа, за которым начинался лес.

Дейв спрыгнул на борт мертвого корабля, опустился на четвереньки, подобрался к самому краю и взглянул вниз. Тление не пощадило ни паруса, ни цветы на мачтах. Черная шкура, когда-то покрывавшая палубу, давно сгнила, остался только голый скелет. Из глубины корпуса торчали кости, похожие на железные балки.

На дне трюма виднелись отдельные кучки костей. Вероятно, это были останки слизнеподобных личинок корабля, погибших от голода в утробе умершей матери.

Дейв окинул корабль взглядом. Тот лежал носом к воде, и волны захлестывали его распахнутую пасть с рядами огромных острых зубов. Нижняя челюсть выступала на три шага вперед и крепилась к черепу на шарнирном суставе; верхняя же была неподвижна.

Слуш забрал у Дейва его веревку и привязал одним концом к табурету, который предварительно выдвинул из пола в машине Древних. Второй конец веревки он кинул Дейву.

К юноше присоединились йотль с Ваной. Все вместе они ухватились за веревку и потащили трубу к берегу. Когда дверной проем поравнялся с носом мертвого корабля, все остальные тоже поспешили перебраться на сушу. Общими усилиями они вытащили свое судно на пляж и доволокли до ближайших деревьев.

Пропихнув заостренный нос трубы между двумя соседними стволами, путники отправились на поиски пищи. Те из них, кто поторопился набить желудок ягодами, плодами и орехами, немедленно извергли все съеденное и были вынуждены искать пропитание заново.

Утолив наконец голод, они тщательно вымыли изнутри все помещения машины Древних, после чего Слуш сложил ее, взвалил получившийся куб себе на спину и отправился изучать внутреннее устройство мертвого корабля. Вана с Эджип ушли на охоту. Дейв подозвал Джума и отправился бродить по окрестностям.

Над лесом, тянущимся до горизонта, вдалеке поднималась одинокая гора двухсот ростов высоты. Дейв направился к ней. Окинув взглядом окрестности с высоты кратиклевского полета, он выяснил, что находится на острове. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась водная гладь. Юноша сомневался, что в мире существуют настолько огромные озера. Судя по всему, их занесло на остров посреди океана.

С другой стороны, какое ему до этого дело? Он не испытывал ни малейшего желания продолжать это путешествие.

Дейв приободрился. Вдвоем с Ваной они построят лодку и вернутся на большую землю. Юноша совершенно не представлял, как управляться с парусами, но был уверен, что при необходимости быстро освоит эту науку. В крайнем случае можно понаблюдать с безопасного расстояния за парусными кораблями, идущими против ветра.

Про морских чудовищ и хищные корабли он старался не думать. Либо они с Ваной невредимыми доберутся до суши, либо будут съедены. Если повезет, обитатели морских просторов не обратят внимания на их крохотное суденышко.

Передохнув, Дейв решил подняться на самую вершину горы. Что если оттуда ему удастся разглядеть землю? Тропа петляла по склонам и вела сквозь заросли кустарника с обломанными ветвями. Судя по кучам помета, то и дело попадающимся на пути, эту тропу облюбовали какие-то крупные травоядные, но Дейву пока не встретилось ни одно животное.

Когда до вершины оставались считанные десятки шагов, Джум остановился как вкопанный и тихо зарычал. Шерсть на его загривке поднялась дыбом. Без сомнения, впереди лежала опасность. Дейв шепотом велел псу идти дальше, и тот неохотно подчинился.

У самой вершины тропа оборвалась; дальше им пришлось карабкаться по крутому склону, цепляясь за торчащие из земли камни. Наконец они взобрались на ровную площадку, откуда в небо поднимался остроконечный пик. Вокруг не было видно ничего опасного или угрожающего, только на вершине пика сидела маленькая обезьянка с громадными красными глазами и тихо что-то бормотала себе под нос.

Джум указал взглядом на крохотную рощицу невдалеке. Сжимая в одной руке меч, а в другой — томагавк, Дейв решительно направился к деревьям. Он двигался крадучись, бесшумно раздвигая кустарник и нависшие ветви деревьев даунаш; под его ногой не хрустнул ни один сучок.

Среди листвы впереди мелькнул крутой обрыв. Очевидно, здесь начинался противоположный склон горы. Воздух над краем обрыва дрожал и шел волнами, образуя округлое светящееся пятно, постоянно меняющееся в размерах. Оно то расширялось до десяти шагов в поперечнике, то сужалось до пяти. Из середины круга торчало широкое бревно с грубо стесанной верхушкой. Свободный конец бревна опирался на край обрыва.