Парень присел на стул, тут же поймав на себе обеспокоенный взгляд Кляйна, который проснулся примерно на середине разговора бывших друзей.

– Че смотришь? – Том отметил про себя, что все-таки он перестарался... Лицо парня было на самом деле очень изуродовано...

– Ты идиот, Трюмпер.

– Кляйн, а че это мы к тебе все по фамилии и по фамилии? – Внутри бушевала ненависть, хотелось сделать больно хоть кому-нибудь, хотелось унизить и оскорбить.

– Отвали... – недовольно проговаривает парень, отворачиваясь...

– А я знаю, почему ты предпочитаешь, что бы тебя называли только по фамилии...

– Вообще плевать.

– Кляйн Пикель. Или... Маленький Прыщ. Родители твои явно тебя сильно любили.

– Да, пошел ты!!! Пикель – имя египетского бога ума и силы!

– Ты явно антиПикель! Ни ума, ни силы!!!

– Заткнись, Трюмпер! Заткнись!!!

– Не сердись, Пикель, не всем же носить красивые имена... Да и чего уж тут... Быть может мы все скоро сдохнем... Какая разница...

- Ушлепок!

- Зато не Мелкий Прыщик!!!

Георг сунул парню градусник, померил пульс.

– Плохо дела, Билл. Температура спадает, но медленно. Организм на пределе. Тебя нужно в больницу. Тем более, я так подозреваю, что это не простая простуда...

– А что это? – тихо спрашивает брюнет.

– Это скорее психосоматическое...

– Что это значит?

– Ну, человек может болеть телесно, а может болеть душой, или психикой. Твоя болезнь теряет силу, когда Трюмпер находит свой мозг и перестает вести себя как полная свинья. Конечно, это всего лишь догадки, но... Странно, что когда Том мирился с тобой, тебе становилось лучше. Но как только он позволяет себе хоть малейший дурной поступок в твою сторону, ты вновь киснешь...

Билл накрыл ладонью глаза, начиная часто дышать, Георг говорил правду. Это и сам Каулитц заметил. И сердце болело, и в душе было плохо. А тело, словно побочный эффект.

– Я не могу больше так... – тихо шепчет Билл.

– Ты должен взять себя в руки. Том он...

– ...он чудовище. – не выдержал Билл, – Георг, я не узнаю его. Я знаю, что у него не простой характер. Но мне казалось, что я его приручил, что я смог сломать его, но как же сильно я ошибался...

– Все наладится...

– Нет... – убрал ладонь от глаз, тут же стирая слезы. – Я чувствую, как с каждой минутой мне все сложнее любить его. Мне страшно, Георг. Страшно, что однажды я пойму, что не испытываю к нему ничего, кроме ненависти. Я так не хочу... А сделать ничего не могу.

– Послушай... Тебе нельзя нервничать. Вы с ним сошлись в снегах, может, тут ваши отношения выйдут на новый уровень. У вашей любви откроется второе дыхание...

– Сегодня он сказал, что любит меня, – смотрит прямо в глаза Георга, – а я не почувствовал ничего... Совсем. Я сказал, что я тоже... а на «люблю» не было желания. Это конец... – почти скулит. – Он убивает мою к нему любовь, Георг... Сколько я могу терпеть его такое отношение?

-Билл...

-Это конец, Георг...

Том стоял за шторой и тихо ненавидел себя. Каждое слово любимого человека, отдавалось болью в сердце. Почему Билл перестает любить? Разве он не клялся в вечной любви? Разве он не говорил, что любит Тома любым, что ему не страшен его, Трюмпера, характер... Говорил. Тогда почему сейчас начинает отказываться от него?

Георг дал парню таблетки, молясь о том, чтобы они начали действовать, и Биллу стало легче. Он вышел из зашторенной спальни, тут же встречаясь с Томом, который стоял недалеко и явно слышал весь их разговор. Листинг сочувственно вздохнул и пошел на кухню.

Tom ©

Самое тупое, что тут даже одному не побыть. Желанное чувство одиночество никак не наступает. Я ушел в купальню, тут более-менее нормально.

Я не знаю, что со мной происходит. Помню, как три года назад, мой Билл по-новому открывал для меня этот мир. Он показал, что словам окружающих не всегда можно верить, доказал, что смелость, это не только умение защитить себя и физическая сила. И я уже не говорю о том, что он показал мне, что нежность и чувства могут быть настоящими и ценными...

А сейчас? Сейчас я собственными руками ломаю то, что далось мне с таким трудом. И говорят – не сошлись характерами. Тихо посмеиваюсь. Я всегда считал, что это лишь отмазка... Но вот сюрприз... Если мы с Биллом разойдемся, то да... эта отмазка станет настоящей причиной. Я должен все наладить. Иначе я не знаю, что будет со мной без него...

Почему я не могу просто быть с ним нежным и ласковым, как прежде? Меня мучает ревность. И пусть я почти уверен, что между ним и Кляйном ничего не было... Но с другой стороны... Я видел поцелуй. И эта картинка на самом деле не дает мне дышать. И я психую, потому что чувствую, что от меня что-то скрывают. Если этот Прыщ на самом деле любит Билла, то какого хрена он его изнасиловал? А если не любит, то зачем был тот поцелуй?

Никто не хочет понять меня. Мне сложно. А сказать об этом не могу. Трус я. С Георгом рассорился... Я понимаю его, знаю, что он во многом прав, но меня бесит, что он защищает Кляйна... Хотя, конечно, я не хочу быть убийцей. И на самом ли деле, я делаю Биллу в разы больнее, чем, то сделал Пикель?

А Биллу становится только хуже. Нужно немедленно что-то делать. Иначе проблема отношений отойдет на второй план, когда он будет умирать, а я ничего и сделать не смогу...