Том отпускает меня, пялится на Кляйна до тех пор, пока тот не скрывается за шторой.
- Том, знаешь...
- Молчи.- В его взгляде вновь холод.- Пожалуйста, заткнись...
Я вновь сникаю и как-то сжимаюсь. Такое ощущение, что я сжался, словно изюминка, под его взглядом... Как же Трюмпер умеет смотреть. От одного его взгляда может стать больно или страшно. Хотя раньше, целых три года, его глаза делали меня самым счастливым человеком на свете. Его ресницы так приятно щекотали мою кожу, когда он прислонялся лицом к моему лицу. А потом он отстранялся и так красиво и открыто улыбался, что я таял... я смотрел на него и думал, что нежнее этого взгляда нет ничего на свете. За исключением губ, и может быть, рук Трюмпера. Но вот сейчас Том вновь режет своим взглядом. Смотрит так пристально , изучает, думает как бы побольнее задеть...
- О, очнулся наконец...- Георг прерывает наше однообразное молчание.- Так, а теперь вы оба мыться...
- Мы по отдельности.- Том поднимается с кровати, замечаю, что он прижимает ладонь к низу живота. Он медленно одевает халат, я как-то странно себя чувствую, потому что Том, впервые за долгое время, одевается спиной ко мне. Это немного неприятно. Нет-нет, это ничего, что кому-то такой поступок кажется глупостью... Кто-то даже может решить, что раз не боится поворачиваться спиной, значит доверяет. Но это не про нас с Томом.
Обычно он одевался прямо передо мной... Я всегда перед ним раздевался, а этот извращенец смотрел и подрачивал. А вот в плане обратного процесса, у нас была привычка, что он одевается лицом ко мне и принимает такие позы, в которых я хотел его видеть. Было очень смешно, когда Том застегивал рубашку, стоя ко мне задницей, широко расставив ноги... Нет, словами этого не передать... Как бы объяснить... В этом было некое доверие что ли...
А сейчас Том отвернулся...
Tom ©
Да, я рад тому, что мы с Биллом живы, но я не стану менять своих решений. Я не прощу ему измену только потому, что он чуть не умер. Надо разобраться во всем. И я так же хочу выслушать его признание и увидеть в его глазах раскаяние. Если простить вот так легко, то он не перестанет мне изменять. А мне думается, что второго такого предательства я просто не переживу...
Можно назвать меня жестоким и эгоистичным. Да, я такой. Я понимаю, что не учусь на собственных ошибках, понимаю, что делаю Биллу больно... Но мне от этого легче становится. Моя боль снижается, когда я вижу в его карих глазах боль. Я будто питаюсь его отчаянием и его страданием... И в каком-то смысле меня это заводит и возбуждает. Причинять ему боль...
Я помню, как мы играли с ним. Мы настолько доверяем друг другу, что смогли сыграть в ту игру, от которой у меня до сих пор мурашки по телу. Да, ролевые игры у таких пар, как наша, довольно распространены. Да и сама идея – насиловать своего партнера, не нова. Но я помню сколько раз нам не удавалось... Мы с Биллом универсалы, но роль мучителя всегда ложилась на мои плечи. И вообще все это было моей идеей... именно потому, что мне хотелось причинить ему боль. Но при этом, такую боль, от которой он будет кайфовать так же, как и я. Не знаю, сколько мы пытались... но получилось лишь однажды, когда мы сильно поругались и... все случилось почти естественно. Как потом признался Билл, он специально доводил меня весь день, дабы потом я устроил ему «веселую» ночь. Наверно я был настолько объят этой идеей об изнасиловании, что когда у меня сдали нервы я не стал уходить, как делал это обычно при скандалах, я накинулся на Билла, наоборот сокращая между нами расстояние. И потом я несколько дней считал себя каким-то полным извращенцем... Я делал с моим нежным мальчишкой такие вещи, которые с любимыми людьми навряд ли кто-то делает. Но потом Билл сказал, что это была наша самая лучшая ночь, ведь мы доверились друг другу настолько, что смогли сыграть в эту игру...
Это трудно понять, если ты никогда не был в отношениях и не любил никого-то вот так, некой животной любовью. Секс в наших отношениях занимает много места, он был между нами часто и всегда разный. Билли не стеснялся меня и мы могли говорить друг другу о своих самых заветных желаниях... Мы доводили друг друга до одурения... Так у меня ни с кем не было. Быть может, такое происходит только с теми людьми, которые действительно предназначены нам природой...
И мне страшно потерять это все. Билл единственный человек, который принимает меня со всеми моими тараканами. Он не просто терпит мой дурной характер, он его любит...
И... да, я наслаждаюсь его болью. Я не садист какой-нибудь... И не мазохист. Просто... то доверие, которое возникло между нами, мне кажется, что оно уже давно трансформировалось в некую связь, благодаря которой мы делим все на двоих. И даже боль.
Я полный урод, знаю. Но плевать. Билл будет моим.
- Том, залезай быстро в воду и не бухти...- Георг стаскивает с меня халат, когда мы спускаемся к источнику. Надо же, а я думал, что уже никогда не увижу этой каменной ванны...
- Я тебя прошу, не надо подсылать Билла ко мне. Этим ты делу не поможешь.- Залезаю в воду, кажется, что она стала еще горячее, чем в прошлые разы.
- А мне впервые хочется тебя избить, Трюмпер.- Оглядываюсь на друга, тот вроде серьезно говорит.- Ты такой засранец, так беспощадно доводишь мальчишку, видел бы ты, КАК он тебя ждал... даже после всех твоих слов... Словно преданный пес, выл по тебе и ни в какую не хотел даже таблетки пить... И сейчас у него явно не могла так быстро спасть температура, он держится ради тебя, делает вид, что у него все хорошо, лишь бы тебе своими проблемами не докучать. Да он без тебя тупо мыться не хотел, потому что БЕЗ ТЕБЯ ему, видите ли, и вода в источнике вдруг остыла, и воздух без кислорода, и еда не является обязательной для жизни. А ты, Трюмпер, полное дерьмо! И это тебе говорю Я – твой лучший друг!
Прежде чем уйти он награждает меня презрительным взглядом. Через мгновение я вижу, как он взбирается по лестнице, громко топая ногами. Ну, что ж... Я и без него знал, что я полный говнюк. И знал, что Билл страдает.
Не проходит и двух минут, как по лестнице кто-то спускается. Спорим, я знаю кто это?
Билл скидывает с себя футболку и спортивки вместе с боксерками. Не смотрит на меня, просто залезает в воду и отодвигается к другому краю источника. Но мы все равно касаемся друг друга.
Я помню, как впервые оказался с ним в этой воде. Помню, что я был виноват в очередном скандале и новой порции боли. Тогда мне казалось, что ванна огромна, потому что Билл был слишком далеко... Но сейчас я понял простую суть. Тогда я хотел быть как можно ближе к нему, вот и ванна казалась безразмерной, но сейчас все наоборот. Я боюсь почувствовать тепло его кожи... его запах... Ох, нет-нет-нет!
