— А теперь, панове, отправляйтесь в мой кабинет и подождите там.

Гула и капитан Маришка подчинились. Через десять минут доктор Длоугий появился в своем кабинете и достал пачку сигарет.

— Закурите?

Маришка отрицательно покачал головой. А Гула не удержался!

— Я поражаюсь, доктор. Разве мало вы видели при вскрытии легких курильщика?

Доктор не ответил. Он уселся в кресло, затянулся и стал говорить о деле:

— Будет некоторое расхождение между тем, что я напишу, и тем, что могу высказать как сугубо личное мнение. Без проверки места находки трупа и других частностей о некоторых вещах приходится только гадать. Прежде всего, физические данные. При жизни рост человека составлял 172–173 сантиметра, довольно упитанной комплекции, не очень сильный, скорее астенического типа. Руками не работал, это можно утверждать, хотя мышц сохранилось немного. Зато он много ходил, о чем говорят более развитые мышцы на ногах. Ранений не было, кости целы, следов известных ядовитых веществ не обнаружено. Возраст можно определить довольно точно — около тридцати пяти лет. Сохранившиеся, хорошо ухоженные зубы свидетельствуют о том, что это был человек аккуратный, чистоплотный, по всей видимости, здоровый во всех отношениях. Здесь есть одна примечательная деталь, — доктор показал на нижнюю челюсть трупа, — шестой зуб справа внизу санирован необычным для нас способом. Нечто похожее я видел у одного немца, когда еще начинал здесь свою службу. Тогда я сделал этот снимок. — Доктор достал негатив и поднес его к окну. — Это напоминает лечебную гранулему. Вещь известная, но посмотрите на металл, панове. Зубной врач вычистил канал в корне зуба и оставил там металлическую проволочку. Это сделано чисто по-немецки.

— Можно ли установить причину смерти?

— На насильственную смерть прямых указаний не имеется. Вы говорите, что он был закрыт в погребе без питания? Значит, вполне вероятно, мог простыть и заболеть ангиной, гриппом, воспалением легких… Все это лишь догадки. Осталось очень мало тканей, чтобы можно было их исследовать. Скорее всего, он умер от голода и жажды.

— Значит, смерть от голода и жажды, — отозвался Маришка. — В данном случае это равнозначно убийству.

— Любопытно, — задумчиво произнес доктор. — Кто мог устранять служителей церкви подобным образом? Замурованные неверные — такое бывало, но замуровать священника?

— Как долго, по вашему мнению, доктор, он там пролежал? — поинтересовался Гула.

— Предположительно от пятнадцати до двадцати пяти лет. Но я могу и ошибиться. Врач Краснов описывает случаи находок мумифицированных тел нацистов после двадцати лет. Он описывает три случая, непохожих друг на друга. Они различались главным образом по месту находки: карстовая пещера, бункер в скале, засыпанное укрытие. Общим для них была низкая температура, сухой воздух и сквозняк, точнее говоря, циркуляция воздуха. Вам придется подождать результатов исследования.

— Мы нашли тело под толстым слоем угля, — сказал капитан Маришка. — Он мог ведь и сам в уголь забраться?

— А почему бы и нет? Ему наверняка было холодно. В таком положении и уголь мог сгодиться. Один из солдат, писал Краснов, обложил себя пустыми коробками от боеприпасов. Ваш патер, видно, представлял, что его ожидает.

— Частично это проясняет и прощальное письмо, — сказал в раздумье Гула. — Но доказать его принадлежность патеру будет непросто. Вы нашли у него что-нибудь, что можно сохранить?

— Ничего, кроме этого зуба.

— Сколько времени вы можете держать здесь тело?

— Над этим голову себе не ломайте, — усмехнулся доктор Длоугий. — В таком состоянии можно хранить год и два. Мне хочется как раз об этом вас просить. Подобные находки — большая редкость. Я хочу с ней поработать.

— Теперь я вам скажу, — начал майор, — в списке пропавших без вести никакого патера у нас не значится. Бог знает, что это за человек. Где остатки его вещей?

— Да их немного. Вот! — Длоугий передал Гуле большую картонную коробку. — Лучше всего сохранились ботинки со шнурками. Куски ткани остались только там, где они были намазаны кремом. — Гула осмотрел игелитовый мешочек с шерстяными носками, продолговатый мешок с истлевшими брюками, еще один мешок с остатками рубашки и нательного белья. Краски от времени потемнели, пуговицы, пряжки и крючки лежали вместе с вещами, к которым они относились. На дне коробки был пиджак, почти истлевший. Гула хотел было положить пиджак в коробку, но вдруг нащупал нечто в воротнике.

— Тут что-то есть! — Он взглянул на Маришку, достал пиджак, вытащил воротник из мешка и взял поданный доктором нож. Надрезав довольно плотный материал, Гула вытянул гибкую блестящую полоску, напоминающую прокладку для воротников. — Смотри-ка, — обратился он к Маришке, — полагаю, это твой хлеб.

Доктор Длоугий с любопытством выглядывал из-за спины капитана. Они увидели полоску микрофильма, упрятанного в прозрачную, но герметичную упаковку.

— Документы, удостоверяющие личность агента? — вслух высказал общую догадку доктор.

Видно, довольно старые, не позднее середины пятидесятых годов.

— Вот мирские дела, в которые он не должен был влезать, — медленно произнес Гула.

Капитан Гавран долго и тщательно рассматривал увеличенные снимки микрофильма. На фотографиях был запечатлен стройный плечистый мужчина лет 35, ростом более 180 сантиметров, загорелый, с небольшими залысинами в черных волосах.

— Ты был прав, это середина пятидесятых годов. После пятьдесят шестого года они перешли к другим методам. Но вот вопрос: к чему этот микрофильм, если в нем нет никакого задания?

— Давайте еще раз осмотрим остатки вещей, может быть, найдем что-нибудь, — предложил капитан Маришка.

— Вряд ли. Надо исходить из того, что документ, удостоверяющий личность связного, дан был не случайно. Вопрос в том, зачем они ему это дали? К чему такой риск? Скорее всего, у них прервалась связь, и они приказали восстановить ее с помощью человека, которого здешний резидент или его люди не знали. В таком случае задание передается устно. Мы уже встречались раньше с такими случаями. Помню, мы начали аресты, и заграничный центр срочно выслал связных по резервному каналу, которого мы до того времени не знали. К слову говоря, был еще похожий случай. Не помните?

— Ты имеешь в виду группу Бартака?

— Совершенно верно. Тогда тоже аресты шли один за другим. Сыровы был человеком Бартака.

— Их взяли двадцать три года назад, — уточнил Маришка.

— Но доктор Длоугий в принципе допускает, что мумия могла пролежать двадцать пять лет.

— Думается, этого не может быть, — отрицательно мотнул головой Маришка. — В тот раз мы перерыли всю халупу, никого там не было.

— Об убежище вы же ничего не знали.

— Вероятно, о нем не знал никто и из семьи Сыровы. Они приехали сюда после войны.

— Но кто-то ведь знал! Иначе как бы туда попал патер?

— Да, кто-то спустил его вниз и поставил сундук на люк, — заключил Маришка.

— Это могло произойти и после ареста Сыровы.

— Вряд ли. Тогда мы опечатали дом и взяли его под наблюдение.

— Это ничего не значит. Вы ведь не ставили печать на каждые дверь и окно. Трудно сказать, каким образом этот патер проник в подвал.

— Мы осмотрели его убежище довольно тщательно. Туда можно попасть только через вход в сенях.

— Следовательно, загадка усложняется. Кто закрыл патера внизу и почему его не выпустили оттуда?

На столе у Гаврана зазвонил телефон. Капитан послушал, повесил трубку и повернулся к Маришке.

— Звонили эксперты. Думаю, скоро мы узнаем, как ввали нашу мумию при жизни.

Они спустились на лифте в подвальное помещение, где находилась криминалистическая лаборатория. Гавран вел своего гостя в фотоотделение. Их ожидал худощавый блондин с крупным носом. Он опустил на окне темную штору и включил проектор.

— У меня имеется несколько снимков перебежчиков. Берем по порядку. Это — первый.

На экране появилось негативное изображение полного мужчины. Блондин вложил ленту в другой аппарат, нашел окошечко с соответствующим положением черепа и совместил снимок с изображением.