— Дальше!
— А дальше я вымелся вон и занялся выяснением того, что это за тип — Арчибальд Ландсберри. Залез в справочник «Кто есть кто» и все быстро выяснил. Только меня, конечно, никто не пропустит в Британское посольство, как некоторых! Ну, и что вам этот Арчибальд сообщил?
— Ничего! — выпалил Логно и тут же спохватился, что сболтнул лишнее. — Тебя это не касается!
— Вот вы как! — не на шутку разобиделся старик. — Я к вам со всей душой! Рассказываю все, что знаю. Ничего не скрываю. А вы! Господи, как же у вас душно! — он рукавом отер пот, струившийся по лбу, и поднялся со своего места. — Получается, что нам больше нечего сказать друг другу.
— Мозельбах! — рассвирепел инспектор до такой степени, что впервые назвал бродягу его настоящим именем.
— Слушаю вас!
— Скажи мне правду!
— Какую правду вы хотите знать?
— Я хочу знать, какая связь существует между долларами и фотографией.
— Вы хотите, чтобы я завел пластинку с самого начала? Прекрасно! Слушайте! Была среда, я получил бесплатную похлебку в столовке при Армии спасения. Шел дождь, сильный дождь. Потом…
— Я не о том тебя спрашиваю!
Старикашка лгал. Он откровенно лгал, и это было видно невооруженным глазом. Впрочем, Логно понял, что Мышь что-то недоговаривает, с самого начала, с того момента, когда он перешагнул порог их отделения в тот злополучный вечер. Уже тогда его подозрение вызвало обилие мелких подробностей, протокольная точность времени и места действия, случайно подвернувшаяся Лия, у которой бродяга клянчил четыре франка на такси, и швейцар на входе в ресторан, так удачно оказавшийся рядом в тот самый момент, когда старик поднимал с асфальта конверт, набитый пачками долларов.
— А, вы хотите, чтобы я прямо на ходу сочинил что-то новенькое? Что ж, по части выдумок я мастак. Пожалуйста! Я спер банкноты у одного подгулявшего посетителя бара…
— Все! С меня довольно! Заткнись, или я за себя не ручаюсь.
Пора сматываться, понял Мышь. Иначе инспектор и правда сорвется и наделает глупостей.
Логно решительным шагом направился к входным дверям и широко распахнул их.
— До скорой встречи! — прошипел он угрожающим тоном.
— И вы меня позвали к себе только ради этого? — искренне удивился бродяга. — Тем не менее, спокойной вам ночи. Если я снова понадоблюсь, вы всегда сумеете найти меня в отделении. После полуночи, конечно.
Спускаясь вниз по лестнице, Мышь машинально повторял имя, которое вычитал в газете.
— Лоём… Лоём… Итак, его звали Лоём.
Ну, и что из того? Что это ему дает? Да ровным счетом ничего!
На следующий день, ближе к полудню, Логно направился к старшему инспектору своего округа. Снять, так сказать, груз с души и чистосердечно рассказать о всех своих инициативах. Он покинул кабинет начальства в гораздо более благодушном настроении, чем когда входил в него. Старший инспектор слушал его рассеянно, задумчиво хмыкал, долго смотрел в окно и лишь потом объявил свое решение:
— Подготовьте мне письменный рапорт. Я дам ему ход в случае, если… Хотя, насколько я понимаю, никто еще не затребовал деньги и не заявил об их пропаже.
Логно уселся писать рапорт прямо в отделении, но после четырех или пяти бесплодных попыток внятно изложить на бумаге все то, о чем он рассказал начальству при личной встрече, понял, что на работе ему сосредоточиться не дадут, и взял бумаги домой, чтобы заняться писаниной вечером. Странное дело, когда говоришь, то слова вроде бы звучат убедительно. Но стоит перенести их на бумагу, и получается какой-то детский лепет. Сплетни, слухи, пустые домыслы.
…совершенно очевидно, что поведение бродяги по кличке Мышь, которого я знаю более десяти лет…
…уверен, он совсем не случайно спрятал фотографию в шляпе…
…не сомневаюсь, что если бы кто-нибудь действительно потерял конверт со ста пятьюдесятью тысячами долларов, то он бы уже давно заявил о своей пропаже в полицию…
В конце концов рапорт был написан, и Логно даже зачитал его вслух жене. Но ей нездоровилось, она рассеянно слушала мужа, не вникая в смысл того, о чем он говорит.
— Ну, как? — спросил он, закончив чтение. — Что ты об этом думаешь?
— Думаю, что впредь тебе не стоит приглашать к нам в дом всяких бродяг. Мало ли что!
Отправив злополучный рапорт наверх, инспектор вздохнул с облегчением. Пусть теперь этим делом занимаются те, кому положено. А он во время очередного обхода по вверенным ему территориям добросовестно прошерстит свой контингент — проститутки, сутенеры и прочее, и при этом постарается выбрать такой маршрут, чтобы противный старикан ни разу не попался ему на глаза.
Вечерние газеты выплеснули на свои страницы новую порцию сенсационных материалов. Заголовки, набранные крупным шрифтом, гласили следующее: «Неожиданный поворот в деле об исчезновении швейцарского финансиста», «Молодая венгерка обвиняет Фридриха Мюллера в убийстве шефа».
Далее шли развернутые сообщения.
Сегодня утром старший инспектор Люка из Управления криминальной полиции посетил отель «Кастильоне» для проведения некоторых оперативных мероприятий непосредственно на месте. Как известно, отель, несмотря на то, что расположен в центре Парижа, на Вандомской площади, не входит в число самых шикарных отелей города. Так, на первом этаже здания располагаются магазин меховых изделий и антикварная лавка, принадлежащая известному торговцу произведениями искусства. И прямо по центру, между витринами этих двух магазинов, установлена вращающаяся стеклянная дверь, ведущая в холл гостиницы. Интерьер отеля строгий, но несколько старомодный. Повсюду бронзовые светильники и канделябры, ярко-алые ковровые дорожки. На втором этаже находятся гостиная и служебные помещения. Контингент, проживающий в гостинице, состоит в основном из постоянных клиентов, преимущественно из числа иностранных бизнесменов, предпочитающих не кричащую роскошь, а тишину и покой.
Метрдотель, проработавший в отеле более сорока лет, дал подробное описание месье Эдгара Лоёма, охарактеризовав его как чрезвычайно скромного и простого в общении человека. По его словам, люди, не знающие, кто такой Эдгар Лоём, вполне могут принять его за обычного банковского клерка. Одет он всегда неброско, предпочитает костюмы в серых тонах. Останавливается всегда в одном и том же номере, в убранстве которого тоже преобладают оттенки светло-серого. У Эдгара Лоёма нет в номере кабинета. Зато кабинет имеется в номере господина Мюллера. Кстати, оба номера соединены друг с другом. В принципе, месье Лоём никогда не принимал посетителей у себя в номере; он даже не отвечал на телефонные звонки.
Решением всех деловых вопросов занимается исключительно господин Мюллер. Случалось, что во время очередной деловой встречи он на какое- то время покидал визитера и шел к шефу для консультаций.
На наши расспросы о развлечениях, женщинах и прочее метрдотель замахал руками и воскликнул:
— Женщины? Какие женщины? Невозможно представить себе женщин в номере месье Лоёма. Его никогда не посещали женщины, он никогда не употреблял спиртное и никогда не курил.
На вопрос о том, много ли он работал у себя в номере, метрдотель ответил расплывчато.
— Не похоже на то. Все деловые бумаги хранились в сейфе в номере господина Мюллера. Вечерами месье Лоём любил заниматься своей коллекцией марок.
Между тем, старший инспектор Люка уже встретился и побеседовал с господином Мюллером. Их беседа наедине длилась более часа, но так и не пролила свет на обстоятельства, связанные с таинственным исчезновением финансиста.
Журналисты, собравшиеся в холле отеля, томились в ожидании окончания их беседы, как вдруг из лифта вышла молодая женщина, сразу же привлекшая всеобщее внимание изысканностью и элегантностью своего облика. Но не только красивый шелковый костюм и нарядная шляпа темно-красного цвета стали объектом восхищения и пристального интереса. Женщина была страшно возбуждена и, заметив представителей прессы, направилась прямо к ним.
— Он все еще там? — спросила она у журналистов, указывая на дверь, за которой беседовали старший инспектор Люка и Мюллер. И не дожидаясь ответа, подозвала к себе метрдотеля. — Герман, принеси мне коктейль.
Пока женщина нервно расхаживала по холлу в ожидании коктейля, журналисты принялись гадать, пытаясь определить по ее произношению, откуда она. Венгерка? Румынка? Когда подали коктейль, она залпом осушила бокал до дна. Судя по всему, ее возбужденное состояние вызвало беспокойство у дежурных и у администратора за стойкой. Они стали тихо переговариваться между собою, видно, решая, что им делать дальше.
В этот момент дверь распахнулась, и в холл вышли старший инспектор Люка и господин Мюллер. Молодая женщина пулей подскочила к ним и воскликнула.
— Это он убил Эдгара!
Можно представить себе, какой ажиотаж вызвало подобное заявление. Но мадемуазель Дора (именно так обращался к ней метрдотель) не ограничилась столь категоричным обвинением. Она начала говорить, говорила сбивчиво, пересыпая речь иностранными словечками.
— Я никакая не сумасшедшая! — обратилась она к старшему инспектору Люка. — Знаю, он попытается убедить вас в своей невиновности. Вполне возможно, вы даже поверите ему…
Инспектор жестом пригласил женщину следовать за ним в гостиную на втором этаже, но она продолжала кричать на весь холл:
— Мне нечего скрывать от господ журналистов! Пусть они знают все! Повторяю еще раз! Этот человек убил Эдгара Лоёма! Он будет уверять всех, что не видел шефа с восьми вечера 23 июня, но я заявляю, что сама, своими глазами, видела, как они оба садились в машину… А метрдотель может подтвердить, что утром они долго беседовали, причем на повышенных тонах. Месье Лоём очень редко повышает голос и никогда не выходит из себя. И коль скоро он сорвался, значит, и причина на то имелась веская.
Наконец старшему инспектору удалось увлечь за собой женщину в гостиную и захлопнуть дверь. Через полчаса в отель прибыл следователь в сопровождении оперативной бригады. Все они тоже прошествовали в гостиную и плотно закрыли за собой дверь. Позднее туда пригласили и метрдотеля. Выйдя из гостиной, тот наотрез отказался удовлетворить любопытство собравшихся журналистов и не сделал никакого заявления для прессы. Он не подтвердил, впрочем, как и не опроверг, информацию о том, что утром 23 июня, то есть в день исчезновения финансиста, между ним и его помощником действительно состоялся бурный разговор на повышенных тонах.
Что касается мадемуазель Доры, то эта молодая венгерка принадлежит к семье известных в Будапеште юристов (по этой причине ее имя пока не разглашается для широкого круга читателей). Удалось также выяснить, что она квартирует в отеле уже больше года и все это время тесно общалась с Фридрихом Мюллером. Более того, есть все основания полагать, что она была его любовницей. Из достоверных источников нам стало известно, что этот господин оплачивал все ее счета.
Между тем, полиция продолжает уклоняться от общения с прессой. Старший инспектор Люка и следователь, ведущий дело, покинули отель, отказавшись от каких бы то ни было комментариев.
Мадемуазель Дора тоже поспешила укрыться у себя в номере. Вопреки всем ожиданиям, господин Мюллер не был арестован, хотя, по имеющейся у нас информации, за ним установлена негласная слежка.
