— Так где, ты говоришь, подобрал конверт?

— В нескольких ярдах от ресторана «Максим».

— Прямо на тротуаре?

Конверт был мокрым, но не настолько, чтобы промокнуть насквозь. Значит, под дождем он пролежал недолго.

— Да, он валялся прямо на тротуаре. Месье Жан видел, как я его поднимал. Он даже хотел вместе со мной посмотреть, что там внутри. Но в этот момент к ресторану подъехало такси с очередными посетителями, и он отвлекся на них.

Логно молча пометил в блокноте новую деталь. Итак, на террасе кафе Лия, на входе ресторана — швейцар. Не много ли удачных совпадений?

— Что же мне со всем этим делать? — уставился сержант на инспектора.

— Вы должны дать мне расписку, — с готовностью подсказал ему старик. — Если в течение одного года плюс один день никто не обратится в полицию за пропажей, деньги по закону принадлежат мне. Вернусь к себе на родину и прикуплю в родной деревушке приличный домик.

Старик ловко крутанулся в сторону двери, словно артист, раскланивающийся перед публикой в последний раз, перед тем как уйти за кулисы. Впрочем, он прекрасно понимал, что сейчас ему не позволят покинуть участок просто так, за здорово живешь.

— Куда? — моментально пресек его мнимую попытку Логно. — Задержись-ка на минутку!

— Готов уделить вам хоть сто минуток, инспектор! Вы же сами знаете, ваше желание — для меня закон.

— Подойди ближе!

Инспектор быстро обшарил его карманы и ощупал одежду.

— Снимай обувь!

Мышь продолжал дурачиться, стыдливо поджимая под себя босые ноги, ибо, конечно же, был, как всегда, без носков. Потом он стал расстегивать ремень, всем своим видом демонстрируя готовность снять и брюки тоже, не забыв при этом сделать извиняющийся жест в сторону цветочницы.

— Прошу прощения, мадам. Но эти господа… вы же понимаете…

— Кончай придуриваться! — оборвал его на полуслове инспектор. — И марш спать!

— А можно мне выйти на улицу и пропустить пару глотков в соседнем баре? Нервы у меня взвинчены до предела. Сами же понимаете, когда тебе на голову ни с того ни с сего сваливаются сто пятьдесят тысяч франков, то…

Логно молча толкнул старика в сторону одной из трех камер, оборудованных при участке. Одна — для женщин, вторая для мужчин, а третья — для всяких бродяг, не представляющих никакой угрозы для общественного порядка. Туда-то и впихнули старика. В камере уже был один постоялец. Какой-то бродяга лежал ничком на деревянном топчане. Он даже не пошевелился, когда открыли дверь.

— Осторожнее, инспектор! При всем моем уважении к вам скажу, что вы обращаетесь со мной гораздо хуже, чем сержант. Но тем не менее, спокойной вам ночи.

В восемь часов утра дверь в камеру снова распахнулась. Мышь легко соскочил с лежака и, подхватив свою шляпу-котелок облезло-зеленого цвета, направился в сопровождении полицейского к выходу.

Как ни странно, в дежурке он столкнулся с Логно. Теоретически, после ночного дежурства инспектор должен был уже отсыпаться дома, но он все еще торчал в участке и явно поджидал старика.

— Ну, и что она вам сообщила? — не отказал себе Мышь в удовольствии немного покуражиться. Его вопрос, конечно же, касался проститутки Лии.

Инспектор угрюмо промолчал.

— Между прочим, инспектор, тротуар перед «Максимом» — это уже не ваша территория. Там делами заправляет Восьмой округ. А потому вам нет никакого дела до…

Инспектор окинул бродягу свинцовым взглядом из-под полуопущенных век и закурил сигарету. Дежурный молча толкнул старика к выходу. Дверь распахнулась, и в помещение ворвался поток солнечного света. Прекрасное утро, особенно после такой ненастной ночи. Донесся лязг открываемых ставней на витринах соседних лавок, запахло круассанами и кофе.

— Готов побиться об заклад, — пробормотал Мышь, направляясь в сторону Монмартра, — Зануда точно сейчас потащится за мной.

Бродяга медленно поковылял по тротуару, спиной чувствуя присутствие Логно где-то рядом. Он еще не решил, куда податься. На одном из перекрестков старик остановился в раздумье, в какую сторону свернуть. Наконец он определился и побрел по направлению к бульвару Пуасо- ньер. Некоторое время он шел бесцельно, но заметив стенд с утренними газетами, сразу же приклеился к застекленным витринам. Вот пусть теперь этот противный Зануда поломает себе голову, что он ищет в газетах. Несмотря на ранний час, возле стенда толпились люди, жаждущие узнать свежие новости.

Мышь быстро пробежал глазами первые полосы утренних газет. Ничего! Вторая полоса: тоже ничего. Третья полоса, где обычно публикуют сообщения из раздела криминальной хроники. Мелкое ограбление, перестрелка в одном из баров в районе Монруж.

Мышь поймал отражение инспектора в витрине. Тот с суровым выражением лица пристроился рядом и тоже принялся внимательно изучать газетные полосы, угрюмо поглядывая на старика. Что ж, ничего удивительного! Всем мало-мальски знакомым со столичными правоохранительными органами известно, что в Девятом округе муниципальной полиции трудятся два антипода: добродушный толстяк лет сорока пяти с вечной улыбкой на устах. Его так и зовут — инспектор Улыбка. А второй, Логно, всегда мрачный, насупленный, вечно всем недовольный. И кличка у него соответствующая — инспектор Зануда.

Четвертая полоса, тоже ничего. Мышь озадаченно уставился на газетный стенд, потом снова погрузился в изучение первых полос и, наконец, не выдержал.

— Может, хоть кофе угостите, инспектор? Раз нам по пути…

Логно вздрогнул от неожиданности, но лишь поглубже засунул руки в карманы и, не говоря ни слова, направился в сторону автобусной остановки. Вскоре подошел автобус, и инспектор поехал домой, в свой Восемнадцатый округ, на площадь Константин-Пекер.

Мышь, между тем, облюбовал себе местечко на скамейке прямо напротив Театра дю Гимназ и присел передохнуть.

То, что газеты обошли случившееся молчанием, немного настораживало. Хотя пока вроде бы все шло гладко. Ни единого прокола! Пусть этот Логно копается в своих изысканиях сколько его душеньке угодно. В конце концов, у него профессия такая — вести расследования. А если надо, он с готовностью подсобит Зануде.

На всякий случай старик мысленно вспомнил в мельчайших подробностях, чем и когда занимался всю среду. Днем он получил бесплатную пайку супа в столовой при Армии спасения, потом, где-то часов в шесть, его видели на барже, стоявшей на приколе возле станции метро «Тюильри». Две дамы в плащах с капюшонами могут подтвердить, что он околачивался на борту этой баржи до семи вечера. Позднее шатался по Елисейским Полям, добрел до самого отеля «Амбассадор» и театра варьете.

Люди толпились возле театральных касс, а он пристроился на тротуаре открывать дверцы подъезжающим такси в надежде получить свою порцию чаевых. За этим занятием он промаячил у всех на виду до двадцати минут десятого. Ведь, как известно, завсегдатаи варьете подтягиваются ближе к полуночи. Не то что в обычном театре! Там к половине девятого вечера все зрители уже сидят на своих законных местах.

Итак, варьете. В случае чего кассир может подтвердить, что он отирался поблизости.

Вот дальше сочинять будет уже труднее. Скажем так: он зашел в метро возле отеля «Дю Рон-Пойнт». На станции он проторчал около часа, а потом направился к оперному театру встречать публику, выходящую на улицу после окончания спектакля. Но передумал и пошел в сторону площади Согласия, потом свернул на улицу Рояль, а тут и ресторан «Максим» в двух шагах.

Пока все стыкуется. Впрочем, хорошее алиби никогда не должно быть слишком безупречным. Напрасно он приплел к своему рассказу Лию и этого швейцара из ресторана. У Зануды мгновенно возникло подозрение. И газеты молчат. Нигде ни строчки! Неужели…

Старик поднялся со скамейки и пошел в сторону ближайшего бара. Там он выгреб из кармана последний франк и сорок сантимов и заказал себе стакан белого вина, после чего снова направился на Елисейские Поля.