Его не станем мы, конечно, осуждать

Пускай резвится и глотает влагу

Пока еще шипит на дне флакона

Змея с глазами, полными любви

Потом, в других краях, под кепкой неба

Воскреснут фантастические песни

О пешеходах из каменоломни

Поющих дружно, под одним зонтом.

24. 04. 2004

Жизнь в новом формате

Идентична магнолии

Случайно упавшей в воду

С низкого старого берега

Или – наоборот

Магнолия идентична

Жизни в старом формате

Взлетевшей с высокого берега

Жизнь всему идентична

Магнолия как бы тоже

Осталось только понять

Когда прилетит дирижабль

Наверное, он не успеет

Опередить магнолию

Взлетающую проворнее

Чем разноформатная жизнь

24. 04. 2004

И вот, в тишину старой стройки,

Ввинтился пронзительный звук

Он чем-то напоминал

Искаженную песню АББА,

Раздавленную джаз-басом

Или свингом новой формации.

Кузнечно стучал хай-хед,

Извиваясь, лязгали струны,

Но музыку нового времени

Невозможно было прощупать,

Почтенный профессор в блок-джинсах

Ползущий по трубам дней

Совсем никуда не спешил.

Он слушал дыхание крыш,

Растворялся в настойке времени

И сняв деревянные гетры,

Ложился спать за холмом.

Там тихо. Дородные черви

Умело играют блюз,

С ними джемуют жуки

И мелкокрылые мухи,

Насекомая музыка

Профессору напоминает

О сладкой эпохе мейнстрима…

29. 04. 2004.

Светлана Ивановна

В белых ботинках была

Или в желтых

Собственно говоря

Это вообще не имеет значения

Потому что тридцатого мая

Что ни надень

Все равно не увидишь

Пижаму Столовой горы

По которой когда-то

В тысячу третьем году

Спешил на пожар Д’Артаньян

Коня без ушей погоняя платком

Украденным у десятой рябины

Согнувшейся над нетрезвой рекой

И танцующей черный hot dance

30. 04. 2004

Глазами мокрого неба

Ты смотришь на землю

И с восхищением видишь

Как бриллиантовые жуки

Ползут с ожерельем

Вырезанным из звенящего меда

В давно забытую сторону

Горького горного дома

Они не слишком торопятся

Видимо, им безразлично

Когда замелькают на горизонте

Раструбы бронзовых стен

Когда желтоглазый трамвай

Сыграет сигнал на посадку в нижний вагон.

Где плачет брат-коммерсант

Из бедных балтийских пещер

Жуки никогда не спешат

Они знают, что ты все равно

Будешь смотреть на них с восхищеньем

Глазами мокрого неба

30. 04. 2004

Инсталляция в городе Солнца

Деструктивнее, чем лоботомия паштетов

Происходящая каждый четверг

Возле заводи мутной реки

Когда прилетают из тьмы

Взбудораженные голоса

В квартале скверных жильцов

Опять начинается паника

Все боятся песен грозы

И чечетки нового марша

Это верный признак начала

Деструктивнейшей инсталляции

В заводи города Солнца

30. 04. 2004

Замученные горы Контетабля

Возвысились на майскою долиной

Рыдал январь вдали

Февраль визжал не ближе

Предчувствуя, что ласковый июнь

Его и братьев зимних обезглавит

Лишит иллюзий, силы и надежд

Зеленым топором листвы своей

Которая повсюду расползется

С прожорливым бесстыдством куртизанки

Ну а потом, в осенний марафон

Все поползет в обратную сторонку

Заплачет август, запищит июль

И май заухает как голая сова

Деревья замороженно застынут

И горы Контетабля вновь как прежде

Покроются холодной коростой

Все повторяется – без видимой причины.

3. 05. 2004

Мы вновь застряли около дороги

Ландкары, пешеходы. Грязь кипит

Опять вокруг. Остался ненакрытым

Огромный опустевший грязный стол.

Порою мы находим карту века

Вчера минувшего. Находим и потом

Глядим вокруг – и тотчас понимаем

Что не закончился и ныне прошлый век

Он – продолжается

Он – за окном шумит

И во дворе играет в подкидного

И слышим мы по-прежнему нон-стоп

Его надсадное, тяжелое дыханье

В автобус сесть никак. Он доверху забит

Любителями острых ощущений

Которые они не выбирали

Которые раскрылись как пасьянс

Разложенный каким-то…

Что ж, пожалуй

Теперь уже совсем недолго

Осталось ждать нам третьего звонка

2. 05. 2004

По седьмое включительно – или немного попозже

Аквилон всемогущий наполнится черной каймой

Стародержавные гномы натянут волнистые вожжи

Малоформатное бренди разлив по карманам друзей

В небо взлетят кривоносые зябкие птицы

Над эвкалиптом развалится крыши кусок

Ассоциация гнева закроет проезд чужестранцам

Левосторонним машинам придется уйти на покой

Эта история вряд ли имеет значенье

Мир так устал от сюжетов… Но все-таки кажется мне,

Возле реки Самарканд, на горе пониженья

Эквилибрист многорукий отыщет лазейку в окне.

5. 05. 2004

Не прикасаясь к тишине

Горячий берег – остывает

Не видит он глаза огня

Не доверяет никому

И закрывает на замок