– Потерпите ещё, служивые! Вот силёнок наберёт Сибирская армия, тогда и посмотрим, кто здесь хозяин! – ответил генерал и открыл дверь в кабинет начальника станции. Тут же находился и военный комендант города Томска. Они встали.

Генерал-майор поздоровался с начальником станции и комендантом.

– Какие проблемы у вас, господа? – спросил Иванов-Ринов.

– Проблем не уменьшается, а прибавляется. Не хватает подвижного состава для погрузки войск. Чехословаки всё тянут на себя. Лучшие локомотивы, лучшие теплушки, лучшие спальные вагоны забирают. Сладу с ними нет! Поскорее бы выпихнуть их из Томска!

– Этим вы не решите проблему! Чехи растянулись по всей железной дороге на семь тысяч вёрст. Но нужды нашей армии вы должны удовлетворять в первую очередь! Иначе – военный трибунал! Особенно вас касается, господин комендант! Я сегодня же обменяюсь телеграммами с Гайдой. Попробуем чехословаков потеснить на нашем участке. Только не допускайте с ними вооружённых конфликтов. У нас сейчас общий враг – красные! – сказал генерал-майор. – Дайте мне сводки об отправке воинских эшелонов по каждому дню и график их движения до самого Верхне-Удинска. Там начинаются горячие денёчки.

– Слушаюсь, господин генерал-майор! – ответил комендант, взяв под козырёк.

– Пойдёмте, посмотрим, как идёт погрузка в эшелоны артвооружений, кавалерии, солдат!

Вышли на перрон. Дежурный по станции ударил в колокол. Прибывал поезд с чехословаками из Новониколаевска.

– Зачем его здесь принимаете? Вы же видите, и так несколько тысяч военнослужащих скопилось на станции! – бросил генерал-майор начальнику станции. – Пусть бы шли по прямой на Ачинск! Здесь хитрить надо, господин начальник! А то образовали в Томске отстойник для чехословаков. Вот они и правят здесь бал. Предупреждаю, до тех пор, пока все войска не вывезете на Восточный фронт, не принимайте ни одного чехословацкого эшелона.

– Вы плохо знаете Гайду, господин командующий! Он даст команду – меня к расстрелу! Этот капитан до того беспардонный и шулер, что мнит себя выше русского генерала. А в начале германской был лишь унтер-офицером. В одном из эшелонов вёз восемь вагонов награбленного по дороге добра. Это был его личный скарб. Хотя бы красные где-то их подорвали, – излил душу железнодорожник. – Это же не воинский корпус, а мародёры.

– Вы не боитесь гнева этих мародёров? – спросил генерал.

– Боюсь, но Россией не поступлюсь! Не могу позволить пивным бочкам хозяйничать у меня на дороге. Поддержите меня чуть-чуть, господин командующий, и я быстро очищу Томск от их эшелонов. Я знаю, как это сделать. Если вы уломаете Гайду, остальных чехословаков я не боюсь. Без моего ведома ни один эшелон не уйдёт. А выпихнуть их отсюда я имею несколько возможностей. Например, у локомотивов выгорают топки – нужен ремонт, отказала тормозная система паровоза, накол колёсных осей и так далее. Думаю, смогу их убедить возвратиться до Юрги, а дальше на Мариинск и Ачинск.

– Ну что ж, дерзайте! Военное командование готово вас поддержать и защитить от нападок освободителей в кавычках! – заверил генерал, доставая из портсигара папиросу.

Адъютант мигом поднёс огня.

– Благодарю! – генерал-майор выдохнул табачный дым.

Александр Сотников с ординарцем Иваном Перепрыгиным подходили к перрону, ведя под узды лошадей. Генерал-майор Иванов-Ринов отправил адъютанта остановить Сотникова:

– Пригласите хорунжего ко мне!

Александр передал поводья ординарцу и быстрым шагом направился к генерал-майору. Сотников знал, что Иванов-Ринов, сменил А.И. Гришина-Алмазова на посту командующего Сибирской армией.

– Здравия желаю, господин командующий! – отдал честь. – Поздравляю с новым назначением!

– Благодарю, Александр Александрович! Но на таких должностях долго не задерживаются! Армия только становится на ноги, проигрывая сражения даже неопытным красногвардейцам! А в итоге – виновен командующий! – ответил генерал-майор.

– Сказать, что красногвардейцы – новобранцы, нельзя! Среди них много бывших солдат царской армии. А командирами нередко являются и подпоручики, и поручики, и даже полковники, перешедшие на сторону красных. Так что противник достойный! Особенно опасен революционным духом, – сказал хорунжий. – Я лично занимаюсь погрузкой лошадей, боеприпасов и другой амуниции, а кавалеристов размещают в вагоны командиры эскадронов.

– А настрой как? – поинтересовался генерал-майор.

– Чувствуется, кавалеристы рвутся в бой. Каждому хочется себя испытать в настоящем деле! – ответил Сотников. – В Красноярске к нам присоединится Первый Енисейский казачий полк. Я сам его комплектовал, а теперь поведу в бой.

– Жаль, конечно! В жизни есть много других испытаний более необходимых и важных, чем сражение. Ими и испытывается крепость духа человеческого. А пуля страшна своим предназначением. Она забирает жизнь человека. Иногда ранит, выпущенная наугад. Поэтому я, хотя и боевой генерал, но войны не люблю. Слишком много она пожирает жизней. А в Верхне-Удинске не только сложный плацдарм! Там командует войсками Даурского фронта Сергей Лазо. Он вытеснил атамана Семёнова в Маньчжурию. Теперь Даурия под властью большевиков. Лазо – крепкий орешек, хотя лишь прапорщик. А зимой кавалерия – не войско!

– Может, управимся до зимы. А Сергея Лазо я знаю! В одном Совдепе заседали в Красноярске. Это он предложил палить из пушек шрапнелью по моему дивизиону. Правда, мы ушли из города раньше. Теперь мы снова встретимся, но в бою. Хотя я уважаю его за аналитический ум и военную смекалку. Не воинские звания красят голову, а умная голова красит звания! – ответил Сотников.

Они пожали руки и разошлись, как хорошо знакомые люди.

На Восточном фронте почти год длилось противостояние красногвардейских отрядов Сергея Лазо и войск генерала Григория Семёнова. В одна тысяча девятьсот семнадцатом году Григорий Михайлович прибыл в Забайкалье как комиссар Временного правительства для формирования воинских частей из казаков и бурятов в действующую армию. Второго декабря того же года он предпринял попытку захвата власти в Верхне-Удинске. Попытка закончилась неудачей, пришлось отступить в Маньчжурию.

В Маньчжурии он организовал «Особый маньчжурский отряд» численностью в пятьсот человек. В январе одна тысяча девятьсот восемнадцатого года его отряд занял Даурию. Поддержанный зажиточным казачеством, промышленниками и другими слоями населения отряд численно вырос и имел несколько полков. Однако красногвардейцы Сергея Лазо, несмотря на нехватку боеприпасов, нелояльность местного населения по отношению к ним, к первому марта освободили Даурию, заставив Семёнова снова отступить в Маньчжурию.

Председатель Временного Сибирского правительства Пётр Вологодский, сменивший сбежавшего во Владивосток П.Я. Дербера, назначил отступившего генерала командиром отдельного корпуса со штабом в городе Чите. С благословения Сибирского правительства он во главе с собой, кадетом Таскиным и начальником Верхне-Удинского юнкерского училища генералом И.Ф. Шильниковым создаёт «Временное Забайкальское правительство».

Томские и красноярские эшелоны с войсками прибыли под Верхне-Удинск и при поддержке белочехов сразу вступили в бой. Кавалерийский дивизион Александра Сотникова и Енисейский казачий полк развернули боевые порядки на подступах к городу. Лава за лавой, после длительного артиллерийского обстрела, шли конники на окопы красногвардейцев. Землю усеяли сотни воронок от снарядов, тысячи смердящих от жары трупов. Редели ряды кавалеристов и в дивизионе Александра Сотникова. Изрытые воронками подходы к городу мешали кавалерии на скорости подходить к красным окопам. С флангов в тыл красным заходили пулемётные тачанки и поливали свинцом отстреливающихся из окопов красногвардейцев. Затем атаковала конница. Словно молнии сверкали на солнце шашки, опускаясь на бегущих в панике лазовцев. Упоённые кровью кавалеристы, как на тренировочном плацу, налево и направо рубили безоружных. Внезапными кавалерийскими наскоками влетали в деревни, занятые большевистскими частями, сея панику в стане противника и захватывая пленных. Для устрашения населения пленных гнали длинными вереницами вдоль деревень, стегая плётками, толкая крупами лошадей, нанося удары прикладами винтовок. А разъярённый станичный атаман Шошин за гибель троих каратузцев снёс шашкой головы трём пленным.