Я корову хоронил, говорил сестре слова. На оплот крапивных крыл упадала голова. Моя старая сестра, скоро свидимся в раю, брось на камешки костра ленту белую свою. «Поднимаясь с тяжкой ношей на престол…» Поднимаясь с тяжкой ношей на престол, разомлевший от дремучего вина, с длинной лестницы сорвется мукомол, мягче войлока, бледнее полотна. Промелькнет, навек теряясь в глубину. И, не ведая, что стало в этот миг, удивленный, я свободнее вздохну, будто горе развязало мне язык. Хельвиг уходит в сон, как в скорлупу яйца, в котором полярная ночь тянется без конца, в котором свод ледяной, облитый синей луной, словно скобой лубяной сжимает овал лица. Он спит в ожиданье восхода с родною страной, чтоб однажды весной увидеть во сне отца. Он теребит рукавицу, как лапу медведь, забывает навеки свистящую в небе плеть, и только шар голубой с печной трубой вращается сам собой и продолжает греметь. Когда закрываешь глаза, ты еще не слепой, но на очи уже легла ловчая сеть. Народ засыпает так же, как государь, он протрубил отбой, погасил фонарь. Отголоски молвы, как шорох сухой травы, рвут вековые швы, режут янтарь. Никак не выходит из горестной головы: каждый тобой казненный есть Божья тварь. Летаргия героев, беспечность голодных псов. За непрочной стеною согласный гул голосов. На меловую ладонь угольная ладонь ложится, зажав огонь, между двух полюсов. И лучший на этой земле многоногий конь выходит из дикой чащи на опушку лесов. Слово любого поэта переполняет лесть. Вслед за весенним солнцем приходит Благая весть. Если кто-то воскрес, то это бескрайний лес. Хельвиг ценит лишь то, что действительно есть. Он выходит из леса, теряя привычный вес. На его устах пробудилась месть. Хельвиг приветствует небо как своего отца. Он смеется над небом, разрывая сердца. Он стоит на земле в туманной рассветной мгле. Он в июньском тепле вылупился из яйца. Счастие это молитва о бесконечном числе. И этой бескрайней молитве не видно конца. К Хельвигу приближается торт, переливаются его купола. В нем отблески хитроумных морд мелькают, что в чаще перепела. Народы вносят нарядный гроб, сладкий сон, освещающий мрачный лоб, белоснежный айсберг вплывает в порт, раскаленный восторгами добела. Царь, принимая вызов, колотит в щит; вожделенье его навсегда удлиняет тень каждой руки, что на весу дрожит. День рождения бога – не каждый день. Хельвиг проснется, он паклей глаза протрет, а потом, ослепленный, упадет из седла. Торт сверкает, словно хрустальный грот, в нем смысла не меньше, чем в нас тепла. Старость капризна, детство – обитель зла, если на праздники не зажигают свеч. веданта записана, составлена каббала, до лучших времен позабыта родная речь. Храм святой это мамкою взбитый крем, пенки от мирового яйца, манна с неба, что станет по вкусу всем, Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. |
