Здесь важно объяснить, почему эпоха правления Гуптов, начавшаяся при Чандрагупте и достигшая пика при Самудрагупте, столь часто называется «золотой эрой» и «классическим периодом» индийской культуры. Ромила Тапар указывает, что использование обоих понятий одновременно представляется сомнительным, так как каждое из них имеет свое историческое определение. «Золотая эра» наступает, когда «буквально каждое проявление жизни достигает вершины совершенства», а «классический период» означает определенный уровень, после которого культура идет на спад. Чтобы подтвердить ту или иную из этих характеристик прошедшей эпохи, нужно, чтобы историки дали определение понятиям «совершенство» и «высота». Индуистские хронисты называли тот период временем расцвета индуизма и санскрита. Так что в этом смысле действительно была золотой.8
По сути, сами Гупты были не совсем индуистами – этот термин описывает более позднюю и сильно усовершенствованную систему мировоззрений. Они строили индуистские храмы и писали на санскрите, но также возводили буддийские ступы и поддерживали буддийские монастыри. Индуизм и буддизм, два религиозных учения, еще не враждовали, и Самудрагупта, довольствуясь номинальной властью над приграничными землями, политически не нуждался в жестком насаждении единственно верной религии.
Но официальные тексты двора Гуптов писались на санскрите, и Самудрагупта, проводивший индуистские обряды в походах, в ознаменование победы, использовал их в качестве элемента власти. Ему пригодилась связь своего правления и славного прошлого страны – известного, чтимого, победоносного. Правление Самудрагупты было отмечено ностальгией и консервативностью.
Как и многие ностальгические консервативные периоды, этот период был основан на полном непонимании прошлого. Обратим внимание на надписи, прославляющие его победы. Завоевания Ашоки невероятно расширили границы империи Маурьев, но во время его военных кампаний погибли сотни тысяч людей (особенно на юге) – и, как только государство стало стабильным, царя начали мучить угрызения совести и сожаление. Отрешившись от войны и побед, он провел оставшиеся дни своего правления, стремясь к добродетели и праведности. В качестве покаяния он поставил колонны по всей своей земле, написав на них: «Захват ещё не покорённой страны неизбежно сопровождается убийством, гибелью или угоном людей. И от этого терзают любимца богов печаль, горестные и тяжелые мысли».9
Самудрагупта тоже хотел стать великим правителем. Он надеялся встать в один ряд с Ашокой-завоевателем, отмечая собственные достижения рядом с победами императора династии Маурьев. Но похоже, что он использовал эти колонны, не вчитываясь в слабый след уже написанных на них слов. Неосознанно он записал свои триумфы и победы рядом с сожалениями и раскаяньем Ашоки.10
После смерти Самудрагупты примерно между 375 и 380 годами последовала краткая борьба за власть. Монеты того периода свидетельствуют, что нормальный порядок наследования титула от отца к сыну был нарушен появлением совсем другого царского имени – некоего принца Рамагупты. Двумя столетиями позже в пьесе «Деви Чандра Гупта» (от которой сохранилось лишь несколько абзацев) было высказано предположение, что Рамагупта задумал убить своего младшего брата Чандрагупту, названного так в честь основателя государства. Юный Чандрагупта произвел смелую атаку на врага – народ Шака на западе. Он проник ко двору правителя Шака в женском платье и убил его. Из-за этого он стал столь популярен в своей стране, что Рамагупта решил избавиться от него. Раскрыв заговор, Чандрагупта ворвался во дворец, вступил с братом в схватку и убил его в пылу борьбы.11
Так или иначе, но в 380 году Чандрагупта стал царем Чандрагуптой II. Через восемь лет после восхождения на престол он добавил страну Шака в список тех, кто платил дань династии Гуп-тов. Как и его прадед, он устроил династический брак своей дочери Прабхавати с выходцем из Вакатака, мелкого царского рода западного Декана. Такая стратегия привела к частичному вливанию династии Вакатака в империю Гуптов: муж Прабхавати умер вскоре после брака, и она стала регентшей и царицей, правившей землями Вакатака под руководством отца. Став властелином еще двух индийских стран, Чандрагупта II ознаменовал это, присвоив себе имя «Викрамадитья» – «сын доблести».12
Эпоха Гуптов
Как и его отец, Чандрагупта II никогда не пытался добиться чего-то большего, чем номинальная власть над приграничными территориями своей империи. Как и отец, он отказался сделать индуизм единственной религией. Китайский монах Фа-сянь, путешествуя в поисках буддийских рукописей для своего монастыря, прибыл в Индию между 400 и 412 годами. Его изумили мир и процветание, которые принесла эта политика толерантности:
«Люди многочисленны и счастливы; им не нужно записывать [т. е. регистрировать] своих домочадцев и владения, вступать в магистрат и следовать его правилам; лишь те, кто возделывает царские земли, должны отдавать в казну [часть] зерна. Если они хотят уйти – они уходят; если хотят остаться – остаются. Царь правит, не рубя голов и не назначая других телесных наказаний. С преступников взимают штрафы – мелкие или крупные, в зависимости от условий [каждого преступления]. Даже тем, кто многократно был пойман на разжигании бунта, всего лишь отрубают правую руку. Личная охрана и слуги царя получают жалование. По всей стране никто не убивает живых существ, не пьет хмельных зелий, не ест лук и чеснок».
Попав в Паталипутру, столицу Гуптов, он был еще более впечатлен зажиточностью и духовностью её жителей: «Местные жители богатеют и процветают, – писал монах, – и соревнуются друг с другом в доброжелательности и благочестии». Сам город, где располагался дворец Чандрагупты II, Фа-сянь назвал «городом, где правил царь Ашока», и высоко отзывался о царе – ибо Чандрагупта II занимал относительно буддизма ту же позицию, что и древний правитель: «Закон Будды чтили повсеместно, и последователи других конфессий никак и ничем не могли обидеть монаха».13 Чандрагупту II, как и его отца, ассоциировали со славным и частично мифологизированным прошлым.
Чандрагупта II правил почти сорок лет. После смерти в 415 году он стал легендой: мудрый Викрамадитья, центральная фигура героических преданий и мифов. После него осталась империя. По сути, она была немногим больше владений Самудрагупты, но имела номинальную власть над юго-востоком, западом и севером Индии, – то есть контролировала весь полуостров за исключением юго-западной его части. То была империя, в которой не прибегали к жесткому контролю, не насаждали единой религии и не требовали верности – империя мудрости.
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ III
Глава четвертая
Персидская угроза
Между 325 и 361 годами царь Персии Шапур II бросает вызов Римской империи, Константин планирует первый поход против неверных, а его наследники сражаются друг с другом за власть.
Перенеся столицу на восток, Константин столкнулся лицом к лицу с самым опасным врагом – царем Персии.
Шапур II стал царем еще в материнской утробе. Его отец, Ормиз II, умер за месяц до рождения Шапура, после чего персидская знать и жрецы государственной религии, зороастризма, короновали живот беременной царицы. До того, как Шапуру II исполнилось шестнадцать, и его самого, и империю контролировали регенты, заинтересованные более приумножением собственной власти, нежели благом Персии. Поэтому во время прихода Константина к власти Персия не была готова вести захватническую войну.
