— Не желаете ли? Это очень вкусно… — сказала вдруг сидевшая напротив старушка, предлагая Сайдзё мороженый мандарин.

Она, видимо, не вытерпела долгого молчания своего соседа. Сайдзё поблагодарил и положил в рот несколько долек. Они были такие холодные, что у него заныли зубы, но он тут же снова отдался своим мыслям.

Что же за собой конкретно повлечет разоблачение Ли Кан Мана? Какое значение это будет иметь для организации? Когда они с Такано добрались до Симоносеки и явились на Нагато-Нитё, здесь между Такано, Чхим Йолем и Чон Су Капом произошел какой-то важный разговор. Все разговоры о делах организации велись тут главным образом на корейском языке. Поэтому толком Сайдзё, собственно, не знал, какого именно ответа ожидали от Ким Сун Чхиля. Он лишь предполагал, что это должен быть ответ представителя подпольных организаций Южной Кореи на чрезвычайно важном совещании, которое должно состояться сегодня вечером. Чему же будет посвящено совещание?

Сайдзё помнил содержание листовки, найденной на груди у Канако.

«Тридцатого сентября все на вооруженное восстание!» А тридцатое сентября уже на носу. На этой дате настаивал как будто и Чхим Йоль в своем разговоре с Чон Су Капом на Осакском вокзале. Листовка была подписана «ЦК Единой народной партии Южной Кореи». Не является ли Чхим Йоль одним из руководителей этой партии?

Однако, судя по всему, Чон Су Кап представляет особое политическое течение. Причем по некоторым вопросам он серьезно расходится с Чхим Йолем.

Что же делал в организации Ли Кан Ман? Похоже, что ему поручено налаживание единства действий. С этой целью он должен был организовать приезд в Японию Ким Сун Чхиля, представляющего внутреннее подполье Южной Кореи и хорошо знающего положение в стране.

По-видимому, и организация нелегальной переправы в первую очередь имела своей целью обеспечить приезд в Японию Ким Сун Чхиля. Он должен был присутствовать на совещании. С этой точки зрения прежние загадочные действия Ли Кан Мана получали свое объяснение. Чон Су Кап находится сейчас в Симоносеки, он, несомненно, тоже будет участвовать в этом совещании. О чем там будет идти речь? Допустим, будет решаться вопрос о вооруженном восстании, назначенном на тридцатое сентября. По-видимому, Единая народная партия Южной Кореи, которую представляет Чхим Йоль, внесет это предложение. Допустим далее, что Ли Кан Ману необходимо было во что бы то ни стало форсировать этот вопрос и добиться согласия на восстание всех представителей Единого фронта…

Ну а что, если мнения Ким Сун Чхиля и Ли Кан Мана расходились? Сайдзё еще в море заметил, что между ними есть разногласия. А своим разоблачением Ли Кан Мана как убийцы Канако он вбил еще один клин в их отношения. Разногласия между ними обострились, и Ли Кан Ман оказался в невыгодном положении. Даже Такано, кажется, теперь втянута в борьбу, причем она не во всем поддерживает Ли Кан Мана. Таким образом, присутствие Кима на совещании становится для Ли Кан Мана опасным.

И вот у него созревает решение устранить Кима. Времени остается мало. Нужно прибегнуть к какому-то чрезвычайному шагу и упрятать Кима в Омура, а дальше он прямо попадает в руки южнокорейских жандармов.

Анализируя все факты, Сайдзё приходил к выводу, что Ли Кан Ман боялся его сближения с Кимом. Он старался не оставлять их одних. Когда в роще Ким Сун Чхиль стал расспрашивать Сайдзё о Цое, Ли Кан Ман моментально оказался рядом. Возможно, он не хотел, чтобы Ким Сун Чхиль подробно узнал, каким образом попали к нему в руки пятнадцать миллионов иен. Боялся, что это еще больше усилит подозрения Кима. Тогда его не так легко будет устранить…

Итак, Ли Кан Ман решил не допустить присутствия Кима на совещании. Его план удался. Но руководство организации решило попытаться установить связь с Кимом и получить его ответ. Если Ли Кан Ман предполагает неблагоприятный ответ, он должен постараться и тут устроить какую-нибудь каверзу. Сайдзё вызвался связаться с Кимом, заявив, что ему, как японцу, это будет сделать нетрудно. Такано поддержала его, и теперь Ли Кан Ман должен попытаться что-то предпринять против него, против Сайдзё.

Однако почему Ли Кан Ман сопровождал его до Модзи и чуть ли не всю дорогу пел соловьем? Неужели он ожидал благоприятный для себя ответ? Нет, это маловероятно. Как же он в таком случае должен поступить? Он угрожал, что за Сайдзё будут неотступно следить, но Сайдзё так и не обнаружил за собой «хвоста». К какой же уловке он прибегнет?.. Наконец мысли Сайдзё сосредоточились на том главном, что составляло конечную цель его розысков. Дело шло о пятнадцати миллионах иен, которые Цой Ток Чхон намеревался передать Чон Су Капу, но которые перехватил Ли Кан Ман… Какие последствия будет иметь тот факт, что этими деньгами распорядился Ли Кан Ман?

Сидевшая напротив старушка мирно дремала. Не переставая лил дождь. Поезд приближался к промышленной зоне Северного Кюсю. Вдоль полотна железной дороги замелькали заводские трубы и мутно желтевшие в вечернем мраке огни.

9

В восемь вечера поезд подошел к станции Модзи. Не успел он тронуться дальше, как Сайдзё спрыгнул на платформу. Свой плащ Сайдзё нарочно оставил в вагоне у окна. Если за ним следят, такая уловка не повредит. Пробежав по платформе, он прошмыгнул через контроль и оказался на вокзальной площади. Небольшая, тускло освещенная площадь с мокрым от дождя асфальтом напоминала чем-то маленькую тихую гавань и казалась удивительно мирной и спокойной. Но Сайдзё некогда было любоваться этой картиной. Подняв воротник пиджака, он быстро оглянулся, нет ли за ним слежки, и зашагал к видневшейся телефонной будке.

Сайдзё набрал справочную. Чистый, молодой голос телефонистки, назвавший ему номер телефона гостиницы «Мэйгэцу» в Симоносеки, успокаивающе подействовал на него.

Соединили мгновенно. Через несколько секунд в трубке послышался удивленный голос Чон Су Капа:

— Что случилось?

— Немедленно возвращайтесь в Токио, — отрывисто сказал Сайдзё.

— А что все-таки произошло?

— Подробно объяснять некогда. Ли Кан Ман — шпион! Поскорее уезжайте! Сразу же возвращайтесь в Токио и постарайтесь на время куда-нибудь скрыться. Так будет безопаснее…

За боковым стеклом телефонной будки промелькнул человек в непромокаемом берете. Сайдзё успел увидеть его уголком глаза… Он замолчал и хотел повесить трубку, в ту же секунду прогремел выстрел. Как бы проверяя результаты стрельбы, на мгновение к окну прилипла физиономия с перебитой переносицей. Ошибиться Сайдзё не мог: то был «боксер» — сотрудник Центрального разведывательного управления Южной Кореи.

Одновременно с выстрелом Сайдзё почувствовал резкий толчок в правое плечо, правая рука сразу выпустила телефонную трубку. Встревоженный голос в трубке продолжал взывать: «Алло! Алло! Ты говоришь шпион? Алло!..»

Снаружи тоже раздались человеческие голоса. Поняв, что он жив, Сайдзё левой рукой снова взялся за трубку.

— Алло! Что это за выстрел? Послушай! Там на складе есть оружие. Оружие, понял? Имей это в виду!.. — кричал в трубку Чон Су Кап.

— Оружие? Ясно! А в меня сейчас стреляли. Я ранен. Но это так, царапина. А вы немедленно уезжайте!

Пуля продырявила руку выше локтя, но кость не задела. Кровь липкими струйками поползла по руке и закапала на пол. Вытащив носовой платок, Сайдзё с помощью левой руки и зубов туго стянул раненое место и вышел из будки.

Его тут же обступили несколько человек. Все ахали, охали, что-то предлагали… Отмахнувшись от них, Сайдзё направился к стоянке такси. Здесь, перед вокзалом, его окружило тоже с десяток зевак. Все испуганно смотрели на него.

— Преступник убежал в сторону Фуротё! — торопливо проговорил один из толпы.

— Вас нужно немедленно в больницу! — сказал другой.

— Ничего, все в порядке. Я сам доберусь до больницы.

Сайдзё нервничал. Мешкать было нельзя: в любую минуту могли явиться полицейские. К счастью, в толпе оказался шофер такси.